Дочь Гробовщика (СИ) - "ЛуКа" (серия книг .TXT) 📗
— Пойдем, проводим тебя до твоей комнаты. По вечерам опасно передвигаться в одиночку, — Малефикарум подтолкнул меня к выходу из библиотеки.
В коридорах действительно было мрачно, если бы мы не могли видеть в темноте как кошки, то давно споткнулись бы. Еще одна особенность некромагов.
— Непродуманная система освещения, — проворчал Маллеус.
Наших шагов не было слышно, а мрак и вороты плащей скрывали лица братьев.
Мы быстро дошли до комнаты и скрылись за дверью, где они смогли снять плащи. Форму для инквизиторов длительное время вымачивают в разных зельях, а затем сильные некроманты накладывают на них защитные чары. Каждый инквизитор ходит в такой одежде-броне, она защищает своего владельца.
Маллеус осмотрелся:
— У тебя уютно, гораздо лучше, чем было в нашей комнате. Обстановка, как дома…
Лис молча сидел на подоконнике среди подушек, он испугался вошедших гостей и спрятался.
— В ванную пойдете? — я сняла кулон и положила на тумбочку, по плечам рассыпались мои длинные волосы. Черты лица изменились на женские, а форма стала немного велика в груди и плечах.
При виде меня прежней, братья расплылись в улыбке:
— Вот, совсем другое дело. Еще бы переодеть тебя в женский наряд — и отлично, — отметил Маллеус, разглядывая меня с головы до ног.
— Ты еще больше стала похожа на матушку, — Малефикарум поцеловал меня в лоб, а потом долго всматривался в мои глаза. — Помнится, дома ты не была такой уставшей. Тебя сильно тревожат эти покушения?
— Теперь нет. Рядом всегда находятся… друзья, — мне было трудно выговорить это слово, я не понимала его значения. Да, мы были компанией, учились вместе, но никому из них, я не могла довериться так, как братьям.
— Мал, иди в душ первым, — приказным тоном сказал Малефикарум. Затем он подвел меня к креслу, и устроившись рядом, вытянув ноги к огню.
— Слушаюсь, господин старший инквизитор, — Маллеус шутовски поклонился и скрылся в ванной, через минуту вся его одежда вылетела из-за двери на пол.
— Неряха… — я покачала головой и взмахнула рукой, развесив все на вешалке, применив к ним и к сапогам очищающие чары.
— Ты, действительно, очень похожа на маму. Вы даже одинаково двигаете руками, — Малефикарум с нежностью смотрел, как я колдую. — Сколько мы не виделись?
— Месяца три или четыре. Вы убыли по заданию до моего отъезда в «Виверну», — я взяла его за руку и приложила ладонь к своей щеке.
Он нахмурился и сжал мои пальцы:
— Все гораздо серьезнее, чем я предполагал. Ты бледна, полна тревоги и истощена. Возможно, отец возлагал на тебя слишком большие надежды, давил своим обучением…
Я покачала головой:
— Нет, не в этом дело. Просто… от прошлого не уйдешь. И порой мне страшно осознавать, что в любой момент я могу умереть и, тогда, помощь понадобится другим. Я — как шкатулка с запертым внутри мощным проклятием, от него просто так не избавиться. Я ношу это в себе столько времени, — я тяжело вздохнула, мне хотелось плакать. Но если я не выговорюсь сейчас, то потом буду неразборчиво говорить сквозь рыдания. Сделав глубокий вдох и отпив воды из протянутого Малефикарумом стакана, я продолжила. — Раньше мне было проще мириться с тем, что со мной произошло в детстве, ты и сам это помнишь. Но, живя среди живых людей, у каждого из которых свои планы на будущее — веселье, отношения, я понимаю, что мне все это чуждо. Будто я стара, как мир. Все повидала, у меня нет их простых желаний, все, что мне важно — это не умереть, и вдруг… кто-то планомерно пытается это со мной сделать.
— Мне, кажется, ты утрируешь, всего-то два покушения, а не двадцать два, как у нас с Маллеусом. Большая часть из них, скорее всего, была вызвана завистью одногруппников, попыткой проверить, такие ли мы, Некроманцеры, сильные на самом деле. Ведь многие считают нашего отца бессмертным. Возможно, ты преувеличиваешь… и слишком боишься того, что другие неудачно пошутили — история с тем, что тебя закрыли в гробу — смахивает на мелкую пакость, а не на покушение. Но вот скинуть тебя со скалы… да, в этом есть своя доля опасности. Но и ты должна была отразить ее, воспользоваться левитацией, а не уйти в оцепенение и испугаться. Не этому учил тебя отец.
Мне стало стыдно за себя и свой нелепый страх. «Действительно, это все не стоит того, я — дочь Варлока Некроманцера, спавшая в закрытом гробу с разлагающимся трупом, боровшаяся с такой отвратительной нечистью, какую сложно представить, пережившая не один смертельно опасный ритуал — трачу время и силы на подобные переживания, оказавшиеся чьей-то мелкой пакостью, нехорошей шуткой, местью».
— Возможно, я излишне подозрительна, и в твоих словах есть правда…
— Кто знает. Подозрительность ты унаследовала от отца, но мы — мужчины, а ты — девушка. И, хотя отец никогда не делал между нами разделения, воспитывая тебя как третьего сына, я-то знаю, как непросто это тебе далось. Я горжусь тобой и верю, что все наладится. В любом случае, мы здесь, и тебе не о чем волноваться. Если кто-нибудь вздумает совершить очередное покушение, мы разберемся. А ты учись, и не забивай свою голову лишним… помни — твоя голова — это чердак, и ты хранишь там все самое важное и необходимое.
— Помню.
Когда водные процедуры были закончены, а братья облачены в домашнюю пижаму, они втроем ужинали за столиком. Маллеус поедал огромную яичницу с сосисками под острым соусом и запивал все… горячим чаем.
— Эх, никогда не получалось упросить слуг Виверны подать вина.
— Что ты хотел — это университет, а не таверна. Здесь не приносят студентам алкогольные напитки. Радуйся, что еду подали, иначе сидеть тебе голодным, — Малефикарум усмехнулся.
— Не напоминай, — Маллеус страдальчески закатил глаза. — На втором курсе нас на неделю лишили еды, приходилось таскаться в общую столовую, а все потому, что мы притащили из дома парочку бутылок из отцовского погреба.
Звяканье столовых приборов нарушало те моменты, когда Маллеус не открывал рот. Я только успевала подать ему салфетку.
— Иногда мне кажется, что ты сын не лорда, а обычного простолюдина. Посмотри, как ты ешь, настоящий свин. Жуй с закрытым ртом и прекрати разговаривать, — беззлобно отчитал его Малефикарум. Он понемногу начинал засыпать, разомлев после горячего душа, пары сэндвичей с большой чашкой какао и исходящего от камина тепла.
— Сегодня вы останетесь со мной? — с надеждой спросила я.
В детстве, лет до шести, я частенько выбиралась из своей большой и несколько мрачной для ребенка комнаты, сбегая к братьям и таща за собой плюшевого енота, которого Маллеус собственноручно для меня сшил, хотя, конечно, без помощи мамы не обошлось.
Я укладывалась с Малефикарумом, потому что из-за кошмаров Маллеус дергался во сне и мог скинуть меня на пол. А вот Малефикарум спал практически как покойник, но стоило маленьким холодным ножкам и ручкам прижаться к его телу, он тут же просыпался, укутывал меня одеялом, и так мы спали до утра, согреваясь теплом друг друга.
В те пару месяцев, приставленная ко мне гувернантка, недовольно ворчала, что юной леди не положено спать с мальчиками, даже если это ее братья. Иногда она чуть ли не силой пыталась увести меня из комнаты братьев, но стоило Малефикаруму посмотреть ей в глаза, у дамы начинали дрожать губы, и моя маленькая ручка выскальзывала из ее стальной хватки. Я скрывалась за дверью комнаты братьев и до глубокой ночи мы могли играть в карты или собирать пазл из белоснежных косточек животных. Такие пазлы Малифиция при помощи чар связывала невидимой нитью и приклеивала к подставке или вставляла в рамку.
Модели этих скелетов отлично подходили под интерьер библиотеки и кабинета Варлока.
— Сегодня останемся, — ответил Малефикарум, не открывая глаз.
Я с нежностью поцеловала его в висок, а через секунду он спал мертвым сном, закинув ноги на пуфик, откинувшись на спинку кресла. Инквизиторы могли спать где угодно и в любом положении, главное спать. Маллеус, в отличие от него, разлегся на другой половине кровати, поцеловав меня в лоб и пообещав, что не будет дергаться.
