Волчья хватка. Книга 2 - Алексеев Сергей Трофимович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Какой туман?
— Там же все время висит какое-то облако. И все колеблется…
— Не знаю… Ни разу не видел. А ты откуда знаешь про туман?
Ражный поймал себя за язык, ибо вспомнил, что видел этот туман, все время находясь в состоянии полёта нетопыря, коим не владел полесский вотчинник.
— Да говорят… — уклонился он от ответа.
— Говорят, в Москве кур доят, — проворчал бульбаш. — Сходишь, поглядишь на своё будущее. Может, и избу ставить не придётся. Только если уйти с Вещеры вздумаешь, топор и тулуп мне оставь…
5
Прорываясь сквозь густой молодой сосняк на сигнал радиомаяка, Савватеев подумал, что в этой операции пока что безукоризненно работает только техника; в общем-то, хорошо подготовленные, прошедшие «горячие точки», люди почему-то сдают, не дотягивают до необходимого уровня, без которого невозможно провести эту «кавалерийскую» операцию.
Точно выйдя на сигнал, он оказался в голой, по-осеннему, шелестящей от палой листвы дубраве — явно посаженной руками человека, ибо сами по себе эти деревья здесь не росли. Савватеев остановился, прислушиваясь, и сначала ему показалось, будто он оглох: вдруг все стихло, замерло, в том числе и радиомаяк, и от этой ли тишины или от мрачноватого чёрного леса вдруг стало не по себе. Не страх, а предощущение страха, как в детстве, на миг оцепенило его, и по разогретой от напористой ходьбы спине побежали мурашки.
Скорее всего, это была дубрава, где погиб подчинённый Озорного…
— Эй? — негромко окликнул Савватеев, больше для того чтобы избавиться от неприятного состояния.
Голос уткнулся и пропал, словно в вате. Радиомаяк работал, на дисплее дрожал мерцающий огонёк, однако по его затухающему накалу стало ясно, что Коперник мгновенно отдалился на несколько километров, хотя ещё минуту назад был совсем рядом…
— Коперник?! — крикнул Савватеев и непроизвольно передёрнулся, словно от озноба.
И услышал сдавленный стон, будто бы исходящий откуда-то из-под земли…
Он сделал несколько шагов на этот звук и в темноте чуть не споткнулся о мёртвого офицера, ничком лежавшего на земле. И только тогда рассмотрел белеющее пятно лица Коперника, прислонившегося к дубу.
Савватеев включил фонарик, и оказалось, что лицо не такое и белое, а скорее сине-серое, уже заплывшее: от глаз остались щёлки, из носа по губам и подбородку текла кровь.
— Как это произошло? — он перевернул бойца на спину, посветил в лицо.
У Коперника начинались рвотные позывы, он стоял, держась за дерево, качался, как пьяный, и плевался — вероятно, было сильное сотрясение мозга.
— Мужик этот… — хлюпающим голосом выдавил он. — Боец наехал, как приказано… А он его сначала, потом меня…
— Какой мужик?
— Ну, старик… Ходит — подпрыгивает…
— Чем?
— Не видел… Нос проломил, может, кастетом…
— Кастетом?! — неожиданно для себя заорал Савватеев. — У старика с опятами кастет? Ты что мелешь?..
Офицер вздрогнул всем телом, словно от удара током, издал хрипящий звук, задышал, и это воскрешение привело Савватеева в чувство. Он положил бойца на бок и встал.
— Дальше что? — спросил он у Коперника.
— Не помню… Отключился… В глазах сверкнуло и все…
— Оружие где?
— У меня… Когда очнулся, думал… Нет, не взял оружие… Только корзины старух.
— Ничего не понимаю…
— Голова болит…
— А, так вам и надо! Позор!.. — Савватеев оборвался на полуслове, поняв, что снова заводится. — Ладно, потом разберёмся. Сейчас обоим в машину и в ближайшую больницу.
Он связался с Вараном, велел прислать двух бойцов и пошёл назад, к базе, теперь уже почти уверенный, что Каймак убит и закопан где-то здесь. И никакой политики нет, чистая бытовуха: приехали крутые бандиты, возник конфликт с местными, и этот или какой-нибудь другой дедок стукнул холёного борца за права человека. Потом была разборка, и хозяин базы убежал за рубеж…
Думая так, Савватеев ловил себя на мысли, что все время прибавляет скорости, борется с желанием оглянуться и часто, как-то конвульсивно передёргивается от знобящего детского страха. Дубрава давно уже осталась позади, но испытанные там ощущения, словно рой комаров, все ещё вились над разгорячённой головой.
Вероятно, грибники с егерем преспокойно улеглись спать, по крайней мере, света в окнах крестьянской избы не было, а собаки выпущены из вольера. Стоило подойти поближе, как поднялся суматошный лай, а крупная немецкая овчарка пыталась перепрыгнуть изгородь. Бойцы рассредоточились по опушке леса вдоль забора и практически перекрыли базу. Теперь оставалось подержать её обитателей в напряжении до утра, и если преступник здесь, то не выдержит и постарается выскочить из западни. Самое невыносимое положение сейчас для человека, причастного к убийству, — неизвестность, неясность обстановки, и чем больше возникнет у него вопросов, тем сильнее он взвинтится и, потеряв хладнокровие, если не побежит, то обязательно чем-то выдаст себя.
Надо было поджечь на воре шапку…
Дорога к базе и обход постов несколько успокоили Савватеева, по крайней мере, что-то начинало проясняться, и это совсем неплохо, что один из обитателей базы клюнул на провокацию с отобранными у женщин корзинами и проявил агрессию. Теперь есть официальная причина рано утром захватить базу и задержать всех, там присутствующих.
Савватеев устроился на берегу, чтобы видеть пристань базы и всю её часть, выходящую к реке. Первый час тишины и покоя прошёл в напряжённом ожидании, но за это время ничего не шелохнулось, не скрипнуло, а гладь воды в реке все более казалась ледяной. На втором часу он ощутил, что его клонит в сон и подгибаются ноги, поэтому сначала присел под тополь, а потом и вовсе прилёг в густую осеннюю траву. Поборовшись с дремотой несколько минут, он на мгновение закрыл глаза и тотчас утратил реальные ощущения, поскольку услышал пронзительный детский плач.
— Не встану! — решил он для себя.
— Олег, ты слышишь? — это был сонный голос жены. — Тебе звонит Крышкин!
Она не могла знать его! К тому же Крышкин ровным счётом ничего не знал о Савватееве из-за слишком большого различия в служебном положении, никогда бы не стал звонить домой да ещё и представляться. Ему поручено провести рядовую анонимную экспертизу, которые он проводит десятками, и написать обыкновенное заключение, ответив кратко и определённо — да или нет…
— Проснись, Олег! — трясла его жена. — Неужели ты заказал Крышкину генетическую экспертизу? И ты опустился до такого?..
Савватеев встряхнулся и вместо крика и голоса жены услышал звонок служебного сотового телефона, спрятанного во внутренний карман, — личные никогда на операции не брали, чтоб не отвлекаться.
Сон был в руку.
— Олег, я волнуюсь, — с привычным недовольным звоном проговорила жена. — Ты когда дома будешь?
— Света, я в командировке, — чувствуя себя застигнутым на месте преступления, сказал он. — Разве тебе не позвонили?
— Нет, — односложно и гнусаво от слез ответила Светлана. — Мог бы предупредить…
Мимолётный сон будто сдул прежнюю решимость.
— Сам не знал! — пробурчал Савватеев.
— Я не верю тебе.
— Чему не веришь? Что я в семистах километрах от Москвы?
— Звонила тебе на работу… Там все время отвечает женщина!
Лучший способ защиты — нападение, и Светлана это давно уяснила…
— Квартирантку пустил! — огрызнулся Савватеев.
— Почему она так разговаривает со мной?
— Как — так?
— Это твоя любовница?
Оправдываться было бессмысленно, однако он попробовал:
— Ты прекрасно знаешь: когда я в командировке, отвечает секретарь.
— Приезжай домой, что бы ни произошло. Дочка не спит без тебя. Надо отвечать за тех, кого ты приручил. Я знала и ждала, что ты бросишь нас. Но как ты мог бросить сейчас, когда я ещё слаба?..
— А с чего ты взяла, что я вас — брошу? — крикнул он уже в пустой эфир, испытывая удушливый приступ ревности, смешанной с негодованием.
Если ждала, значит, чувствовала свою вину…
