Темный - Лайка Татьяна Валерьевна (полная версия книги .txt) 📗
— Тебе они уже не нужны, дружище, — вампир не держал зла ни на одного из воинов (впрочем, как и мы с магом), так как понимал, что в покушении на нас виновен только Розар и никто больше. Остальные просто исполняли приказ.
Рив взмахнул поочередно каждым клинком.
— Удобно, черт возьми! — не сдержал он своего восхищения.
Да, клинки были единым целым… причем, не только друг с другом, но и со своим владельцем. Отполированная особым способом сталь не давала запечься крови на своем теле. Любая жидкость стекала с поверхностей кинжалов, как будто они были намазаны чем-то жирным.
И именно это свойство позволяло металлу входить в человеческую плоть, как в масло. Инкрустированная полудрагоценными камнями рукоять правого кинжала представляла собой голову змеи, хвост которой почти плавно перетекал в острое лезвие. Второй кинжал выглядел так же, за исключением камней: тот же рисунок, что и на первом оружии, только полностью выкованный из металла.
Работа гномов. Почему? Во-первых, налицо отменное качество. А во-вторых, лишь гномы считают, что драгоценности на обеих рукоятях парного оружия — полная безвкусица. По их мнению «красивость» не должна быть избыточной. Обычно за красотой прячется плохое качество, а потому большая часть гномьей работы — серые, абсолютно неприметные для непросвещенного клинки.
Этот горный народец делает оружие для профессионалов.
Присмотревшись, мы обнаружили, что рисунок «чешуи» идет по всему лезвию вплоть до самого кончика на обоих кинжалах. А вот это уже работа гномихи — рисунки на лезвиях способны делать только женщины гномов. Они называют это — «ткать узор».
Интересно, это сделано просто для красоты или… На мой (опять еще не заданный) вопрос ответил Лодаллес:
— Эти рисунки предназначены для нанесения Последнего Штриха. Но операция не была закончена, потому никакой магии в лезвиях не содержится.
— А ты не можешь?..
— Нет. Извини, Рив, но я уже не могу. И никто уже не сможет.
— Почему? — сожаление в голосе плещется рыбешкой, готовое в любой момент выпрыгнуть за Грань.
— Потому, что эти клинки уже «мертвы». Незаконченное заклинание ведет к разрушительным последствиям.
— Что значит «мертв»? — я, конечно, помнил, что Шрон что-то такое говорил, но та «лекция» пронеслась мимо моих ушей.
— Это значит, что на данное оружие уже невозможно нанести никакую волшбу. Даже самую простецкую… даже заговор.
— А почему?.. — Рив задал тот же вопрос, что крутился и у меня на языке.
— Точно не знает никто. Но существует поверье, что любое оружие — живет. Своей жизнью. И что оно помнит все, точно так же, как и мы. И что у каждого есть свой характер. Клинок, единожды испытав на себе неумелую работу (будь то магия, ковка, заточка — неважно), больше никогда не «откроется» ни перед кем.
— Он «боится»?
Ну я не могу смотреть на этого дитятю с такими большими изумленными глазками! Одно умиление.
— Типа того, — ответил маг и отвернулся, давая понять, что эта тема исчерпана.
На самом деле он, видимо, заметил настроение нашего друга и понял, что тот теперь захочет «сказочку на ночь».
Таким образом Лодаллес отмазался от дальнейших рассказов «тысячи и одной ночи».
Рива можно было понять: у него не было детства. Он с рождения был вампиром среди людей. Тут в родном замке, где все вампиры, общаться было не с кем, а что говорить о мальчишке с клыками, у которого даже матери рядом не было.
Но как бы мне ни было жаль друга, утешать и читать истории «малышу» я не собирался. А посему надо найти, чем его занять.
— Рив, а что вы присмотрели для Лодаллеса?
Маг моментально сделал «кругом» и вперился злющими глазищами в мои невинные глазки. Понял, гад, что я тоже стрелки скидываю. Ну, что ж поделать… Нас только двое, больше отвлечь Ривента не на кого. Приходится как-то крутиться…
Особой предприимчивости в действиях вампира я не заметил, однако сумел-таки переключить его внимание на мага.
— Ну, вы пока поищите чего-нито, а я для себя посмотрю, — с такими словами под испепеляющий взгляд колдуна я направился на поиски того, что мне давно приглянулось…
Ага, вот он! Красавец… Меч Вилласама понравился мне сразу, как только я его увидел. Ничего не подумайте, я не собирался его красть ни тогда, ни сейчас!
Никогда! Просто при сложившихся обстоятельствах появилась возможность стать его обладателем, если можно так выразиться. Раньше я об этом даже мечтать не смел, а тут… Зачем же упускать такой шанс?
Осторожно взял ЕГО в руку… Никогда, наверное, не избавлюсь от ощущения, что ОН не мой. Но желание владеть этим оружием сильнее, потому я решил подружиться с НИМ.
Сторг… оружие, которому необходимо имя. Самое настоящее имя, какое есть у меня, у вас… Это живое оружие от навершия до самого острия.
Я держал и чувствовал, как приятно темная сталь холодит руку, как оттягивает вперед клинок, говоря «Ударь! Ударь!»… как будто сам заносит себя, требуя от хозяина… нет, не от хозяина — от друга — лишь небольшого усилия удержать себя…
Взмах… Двухлезвийный клинок легко вспорол воздух, не создав даже малейшего дуновения… Да, мастера гномы постарались и довели сопротивляемость клинка практически до нуля.
Я снова взглянул на НЕГО… Темное, невзрачное оружие. Оно не привлекало бы взгляд, если бы не гарда… Необычная часть меча была похожа на букву «Ж», дважды защищая руку, держащую его. Рукоять представляла собой переплетение пары толстых прутов, но настолько ладно сделанных, что рельефная поверхность практически не ощущалась, а удобство и сцепление с ладонью обещали (хотя и не гарантировали) победу. Навершие… Оно было из той же стали, что и сам меч, и имело форму ограненного драгоценного камня.
В этом мече не было магии. Ни в одном сторге нет магии. ОН живой сам по себе. Делая оружие, ни один мастер не знает, что из него получится: «простой» меч или настоящий сторг. Потому они так ценны.
Кстати, сторгом может быть не только меч. Любое оружие, начинающее жить в руках кузнеца, требует уважения и… имени.
Как я узнал, что это именно сторг? Проще простого: «живое» оружие подает Знаки. Своего рода импульсы, похожие на магические, но не сотворенные волшбой.
Я перехватил меч… Удивительно, но ЕГО можно было держать равно как правой, так и левой рукой и обеими сразу (как двуручный)! Чем дольше ОН был у меня, тем сильнее разжигалась настоящая любовь к этому дивному оружию. Как-то резко захотелось прильнуть к лезвию, приласкать… Стоило лишь поближе поднести сие творение к каминному огню, как по телу клинка побежали серебряные веточки, сплетаясь в немыслимые узоры… Они отражались и снова прятались на поверхности серой стали. Играя с глазами, говоря «Попробуй, догони!», завораживая, заставляя любоваться… и ликовать вместе с ними. Это уже постарались эльфийские руки.
Как же тебя зовут, милый?..
— Его имя можно узнать, — я и не заметил, как Лодаллес подошел сзади. — Нужно найти мастера, который выковал это чудо.
— Думаешь, это будет легко? — с сарказмом ответил я, но мага не обманешь: он хорошо почувствовал горечь в моем голосе.
— А кто сказал, что это должно быть легко? — он совершенно серьезно посмотрел мне в глаза. — Это трудно. Но необходимо. Ты ведь хочешь подружиться с НИМ? А для этого надо сначала «познакомиться»…
— Значит, нужно узнать ЕГО имя… — как эхо повторил я.
Я снял с бывшего хозяина меча ножны и повесил себе на пояс. Однако оружие в них не вкладывал до последнего — как-то сложилось ощущение, что держать ЕГО в ножнах кощунственно. Но позже все-таки пришлось — неудобно.
Лоду же ни одно оружие не подошло — клинки были профессиональными, а маг плохо владел таким видом оружия, потому надо было что-то попроще. Он лишь подобрал себе крест отца Рона.
— Зачем тебе эта деревяшка?
— Это очень полезная как ты выразился «деревяшка», — маг покрутил вырезанный брусок в руках, еще раз оценивающе пробежавшись по нему взглядом.
