Крюк - Брукс Терри (е книги .txt) 📗
Она отлетела на мгновение от Хука, который то и дело поглядывал на дуло ружья в руках у Сми.
— Сми, — тихо сказал капитан. — Опусти это, а? — Помощник немедленно исполнил его просьбу. — А теперь принеси мои сигары. Я должен подумать.
Сми поспешил исчезнуть в каюте капитана, хлопая на ходу штанинами, как парусами. Хуку наконец-то удалось высвободить свой коготь из леера, и теперь он стоял и задумчиво смотрел на него. Конечно, фея была права. Он мог позволить себе подождать. Это было действительно необходимо, если благодаря этому он получит возможность разгромить настоящего Пэна.
Тинк снова появилась, как будто прочитав его мысли. Ее прозрачные крылышки отбрасывали во все стороны пучки света.
— Семь дней ради поединка с настоящим Питером Пэном, — нашептывала она. — Семь дней.
Сми выбежал из двери капитанской каюты, держа двойной мундштук с любимыми сигарами Хука. Хук взял у него мундштук и сунул его в рот. Сми чиркнул спичкой и зажег одну сигару в то время, как Тинкербелл с помощью своих волшебных фокусов зажгла другую. Хук задумчиво пускал кольца дыма и смотрел на море, не замечая Питера, который балансируя на сходне, медленно продвигался назад.
— Два дня, — сказал он тихо.
— Четыре, — торговалась Тинк. — Это — единственно возможный минимум, чтобы привести Пэна в порядок.
— Три, — кольнул ее взглядом Хук. — Это — мое последнее слово.
Она порхнула к кончику его носа:
— Решено.
Тинк протянула Хуку свою крошечную ручку и сдержанно пожала его крюк. Несколько пиратов, собравшихся на палубе и все слышавших, криками поприветствовали заключение сделки. Вскоре остальные присоединились к ним и, не ведая, по какому поводу торжество, все же с удовольствием драли глотки. Раздалось несколько ружейных выстрелов, а потом грохнула и пушка. Шум стоял невыносимый.
— Слушайте, парни! — крикнул Хук вниз. Все повернулись к нему, даже те, которые гоняли Питера по ужасной доске. Улыбка Хука на сей раз могла растопить масло.
— Ради спортивного интереса я заключил один договор. Этот жалкий субъект, — он презрительно указал на Питера, — этот дегенерат имеет в своем распоряжении три дня, чтобы подготовиться к поединку со мной. Ровно столько времени я даю ему, чтобы он вернулся сюда и был предан суду меча.
— Капитан говорит, возьмите кремни и порох, мужики, — закричал Сми. — Это будет…
Хук рукой прикрыл ему рот.
— Это — мое шоу, Сми. — Он снова улыбнулся. — Это будет совершенно замечательное сражение, джентльмены. Смертельная схватка между Хуком и Пэном.
— Смертельная схватка! — повторил Сми зажатым капитанскими пальцами ртом.
— А если нет, — прорычал Хук, глядя в сторону доков, — то пэновские крысята подохнут в самых страшных муках, какие я только смогу изобрести.
Сми шагнул вперед.
— Тост! За поединок Хука против Пэна!
Хук улыбнулся так «приветливо», что его улыбка могла соперничать лишь с оскалом крокодила.
— Дети, конечно, признаются свободными!
Пираты пили из фляг пиво и ром, орали во все горло и колотили кулаками и стаканами по леерам. «Хук! Хук! Хук!»
Капитан в это время смотрел, как Питер дюйм за дюймом продвигается назад по доске к палубе, и на его круглом лице написано облегчение.
«Он жалок, и ничего не может с этим поделать», — вздыхая думал Хук. Он надеялся, что этот жирный старый Пэн найдет способ бросить ему вызов, ну хоть самый незначительный. Но будет нездорово после всего, что произошло, просто взять и убить его.
Он быстро подошел к краю доски, чтобы в последний раз увидеть своего врага.
— Давай, кто бы ты ни был, — сказал он с презрением. — Убирайся с глаз моих долой. Лети, чего же ты? Улетай с моего корабля, ты, жирная туша!
Он подскочил и с бешенством прыгнул на край доски. Питер подобно снаряду из катапульты взлетел в воздух.
— Но я не могу! — завопил он. — Я не знаю как!
Тинкербелл неожиданно появилась в поле зрения.
— Давай, Питер! — настаивала она. — Ты должен! Думай о чем-нибудь приятном!
Питер опять приземлился на планку, весьма ненадежно балансируя над волнами.
— Сейчас? — сказал он.
— Конечно, сейчас, — ответила Тинк. — Подумай о Рождестве.
Пират в последний раз ударил по концу планки. Питер потерял и без того неустойчивое равновесие и кубарем полетел вниз. Тинк с криком бросилась за ним. Послышался всплеск воды, и несчастный исчез в пучине.
— Неужели ты на самом деле не можешь летать? — в отчаянии вскричала Тинк. — Тогда плыви, Питер! Ты же можешь плавать, не так ли?
— Сомневаюсь, — пробурчал Хук, глядя вниз.
Лицо Питера на мгновение появилось у самой поверхности воды и снова исчезло.
— Кошмарная участь, — улыбнулся Хук, изображая поддельное участие.
Тинкербелл вилась над водой туда-сюда, иногда она подлетала к ее поверхности совсем близко. Питера нигде не было видно. Когда стало ясно, что он утонул, она разрыдалась и превратилась в световую вспышку. Хук зевнул в приступе скуки. Вся эта затея была пустой тратой времени. Три дня или три года не изменили бы абсолютно ничего.
Но совершенно неожиданно Питер снова появился у поверхности воды, что казалось совершенно невозможным. Он покачивался на руках у трех блестящих русалок. Каждая из них по очереди припадала к нему в глубоком поцелуе, вдувая воздух в его легкие. Потом они подняли его голову и повлекли его к входу в гавань, как винтами, работая хвостами.
Хук скептически наблюдал за этим с минуту, потом закатил глаза и послал им вслед воздушный поцелуй.
— Пэн — самый везучий из всех дьяволов! До встречи в преисподней!
Но прежде чем он успел отвернуться, четвертая русалка появилась из воды прямо перед ним. Сверкающая и грациозная, она постояла нос к носу с грозой семи морей, единственным человеком, которого боялся печально знаменитый Барбекю, и плеснула ему водой прямо в глаз.
Когда она скрылась из виду, Хук все еще вытирал рукавом воду с лица и сердито смотрел в ту сторону, куда она исчезла. Вольно или невольно, но она выбила у него изо рта сигары.
Потерянные Мальчики
Для Питера, наглотавшегося воды и измученного морально и физически, это чудесное спасение произошло, как во сне. Он качался в пене океанских волн, нежные руки русалок обвивали его тело, сохраняя его в тепле и безопасности. Русалки пели ему сладкими, умиротворяющими голосами. Они рассказывали истории о времени и месте, которые он очень смутно помнил и забывал тотчас, как только улетали слова о них. В этих сказках говорилось о мальчике, который отказался расти, который жил в таком месте, где приключения были самым главным в жизни, и без них не проходило и дня. Мальчик был очень бесстрашным, он мог все. Он жил в мире пиратов и индейцев, чудес, остановившегося времени и оживших снов. Это был мальчик, которого, как казалось Питеру, он когда-то знал.
Где-то по пути растерялись остатки его пиратского костюма, а с ними и его воспоминания о том, для чего он вообще надевал его.
Его путешествие закончилось у скалы, которая возвышалась из воды, как массивная колонна. Русалки положили его в гигантскую морскую раковину, перевязанную веревкой. Створки раковины закрылись, и он почувствовал, мягко раскачиваясь в своем коконе, как медленно, но верно поднимается вверх. Когда этот подъем закончился, раковина с треском раскрылась, и его достали, как монетку из пирога, на которую загадывали желание, и положили на поросший травой берег.
Его глаза возбужденно открылись. Воды маленькой чистой лагуны колыхались и сверкали за его спиной. Раковина исчезла, а вместе с ней и русалки. Все, что от них осталось, — это воспоминания, и Питер чуть было уже не подумал, а не привиделось ли ему все это.
Дыша полной грудью, он встал на ноги, и вода с волос полилась ему на лицо, а с одежды — на землю. Он слегка привел себя в порядок и поднял глаза, оглядываясь вокруг.
У него перехватило дыхание. Он стоял на самой вершине высоченной скалы, которую видел в грезах. От океана его отделяли сотни футов. Он находился так высоко, что, казалось, можно потрогать руками облака в небе. У берегов острова, на который его высадили, находился атолл. Он был окружен лазурными водами, белой пеной и сверкающими горбами валов. Пики гор поднимались посреди острова и были белыми от девственного снега. Двойная радуга аркой соединяла несколько водопадов и море. Далеко внизу простирался в своей защищенной от всех ветров бухте пиратский город Джеймса Хука. Еще дальше были только небо и океан, которые сливались на горизонте, где солнце дарило свои золотисто-пурпурные лучи дню, клонившемуся к закату.
