Грозный эмир - Шведов Сергей Владимирович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
– А откуда вы знаете, что Болдуин жив?
– От Санлиса, – пояснил Алдар, выбираясь из воды на бортик бассейна. – Барон собственными глазами видел, как сельджуки пленили короля и уцелевших шевалье его свиты.
– Но ведь барон был с нами!
– Благородный Ги успел укрыться в камышах раньше, чем град стрел обрушился на королевский лагерь. Везучий он человек, этот Санлис.
– Мне только одно непонятно, – задумчиво проговорил Гвидо, – зачем Ги вообще отправился в Эдессу?
– Хотел выслужиться перед Болдуином, – пожал плечами Алдар. – Но в этот раз ему крупно не повезло.
В замке Русильон, куда судьба забросила Этьена, жизнь била ключом. Здесь то и дело появлялись какие-то люди, явно не франки и не нурманы, и тут же, пошептавшись о чем-то с хозяином, исчезали. Сам хозяин почти целые дни проводил в воинских упражнениях, гоняя до седьмого пота своих сержантов. В Русильоне явно к чему-то готовились, но не торопились посвящать гостя в свои намерения.
– Эти люди армяне и сирийцы, – пояснил Этьену Алдар. – Им проще проникать в города, контролируемые сельджуками.
Шевалье де Гранье с душевным трепетом ждал приезда в Русильон благородной Милавы, но дочь печенега Алдара, не торопилась на встречу с отцом. А о несчастье, приключившемся с благородным Этьеном, она, скорее всего, не знала, да и не стремилась узнать. Гранье ничего другого не оставалось, как слоняться по замку, путаясь под ногами занятых людей. Опытным глазом он определил, что замок подвергался осаде, причем в недавние времена. Хозяевам удалось заделать бреши в стенах и вернуть Русильону прежнее великолепие, но скрыть его недавних ран они не смогли.
– Десять лет назад замок, который защищали тридцать сержантов во главе с шевалье де Сен-Валье, осаждали десять тысяч византийских пельтастов. Два дня гарнизон замка героически отбивал все их атаки. Византийцы вошли в Русильон, когда пал последний его защитник. Впрочем, ненадолго. В ту же ночь они были выбиты оттуда русами Венцелина фон Рюстова. Во время этой осады, шевалье, погибла моя мать, сражавшаяся на стенах, а мы спаслись только потому, что прыгнули со стен в озеро. Я, два моих младших брата, Гуго де Сабаль, Сесилия и раненный Понс. Это была самая страшная ночь в моей жизни.
Этьен посмотрел сначала на благородного Владислава, потом перевел глаза вниз, на озеро. Высота показалась ему чудовищной. Сам бы он не рискнул прыгнуть, хотя всегда слыл хорошим пловцом. А ведь шевалье де Русильону было тогда лет двенадцать-тринадцать не больше.
– Два сержанта сдерживали напор сельджуков, рвавшихся в эту башню, пока мы прыгали вниз. Одного из них звали Вузлев, другого Ростислав, это почти все, что я о них знаю. Они прошли с моим отцом путь от Константинополя до Иерусалима, чтобы пасть здесь, в этом замке от руки христиан. Я очень не люблю византийцев, благородный Этьен, гораздо больше, чем мусульман.
– Однако ты доверяешь армянам и сирийцам, – покосился на мрачного хозяина гость.
– Среди моих сержантов местные уроженцы действительно составляют большинство, и не было еще случая, чтобы они подвели меня в бою. А стычки здесь на границе бывают едва ли не каждый месяц. Туркмены стремятся проникнуть в долину, чтобы разграбить богатые села и с добычей уйти назад.
– Именно поэтому ты так усердно готовишь своих людей?
– Не только, – покачал головой Владислав. – Нам предстоит очень серьезное дело, и мне не хотелось бы ударить в грязь лицом.
– Это связано с освобождением короля?
– Да, – не стал скрывать шевалье де Русильон. – Мы ждем сигнала от Ролана де Бове.
– Я пойду вместе с вами.
– Ты еще не оправился от раны, – покачал головой Владислав. – Впрочем, время у тебя есть.
Шевалье де Русильон был искусным рубакой, это Этьен понял сразу же, как только сошелся с ним один на один во дворе замка. Владислав настолько быстро менял позицию и направление удара, что Гранье далеко не всегда успевал за ним. Меч то взлетал над головой Русильона, то уходил в бок, почти скрываясь за телом атакующего шевалье, но и в том и в другом случае, он разил практически без промаха. Дважды Владислав выбивал оружие из рук своего противника, и трижды касался клинком его плеча. Этьену мешала недавняя рана, но не это было главным, у самолюбивого француза хватило духу, чтобы признать превосходство своего противника.
– Я бы на твоем месте не слишком огорчался, благородный Этьен, – утешил гостя Гвидо де Шамбли. – Владислав заслуженно считается лучшим бойцом в Антиохии, что немудрено, поскольку его учителями были Бернар де Сен-Валье и Ролан де Бове. Не говоря уже о его отце, благородном Глебе. Разве что мой зять Драган фон Рюстов способен против него устоять.
Гвидо де Шамбли уже перевалило за сорок. Он доводился родным племянником коннетаблю де Руси и был произведен в рыцари прямо на поле битвы самим Болдуином Тарентским. Чем, кстати говоря, очень гордился. Это был добродушный, слегка располневший и облысевший человек, с голубыми глазами и круглым улыбчивым лицом. Этьен с удивлением узнал, что его новый знакомый женат на дочери сельджукского бека, принявшей христианство, и что он слегка побаивается своей жены. Во всяком случае, благородный Алдар не раз пошучивал по этому поводу, но благородный Гвидо только рукой махал в его сторону. В доблести шевалье де Шамбли, принявшего участие в десятках больших битв и сотнях мелких стычек, никто никогда не сомневался. Этьен насчитал на его теле шесть шрамов и слегка устыдился собственного уныния. Рана, полученная на берегу Евфрата была первой в его жизни.
– Я хотел бы поговорить о твоей дочери, благородный Алдар, – набрался, наконец, Этьен смелости для серьезного разговора.
– А разве вы знакомы? – спросил печенег, и на его смуглом сухощавом лице отразилось удивление.
– Я видел ее в Антиохии, – вздохнул Гранье. – Конечно, благородная Милава может отвергнуть мою любовь, но прежде чем заговорить с ней, я хотел бы услышать твое решение, благородный Алдар. Я человек не слишком богатый, но у меня есть два замка – один во Франции, другой здесь, в Святой Земле.
– Даже если у тебя за душой не было ни единого су, дорогой Этьен, я бы все равно счел за честь породниться с сыном своего друга. Я не могу и не хочу неволить свою дочь, но если она ответит тебе «да», то считай, что мое согласие у тебя уже есть.
Долго ожидаемое известие от Ролана де Бове пришло в тот момент, когда Гранье почувствовал себя совершенно здоровым. Единственным препятствием для участия Этьена в намечаемом предприятии было незнание языков и внешность, слишком уж откровенно выдававшая в нем франка. Зато Этьен знал в лицо всех шевалье из свиты короля Болдуина и мог быстро с ними договориться. На это обстоятельство указал Владиславу благородный Алдар.
– Все наши сержанты либо армяне, либо сирийцы. Благородные шевалье, чего доброго, сочтут их провокаторами и откажутся следовать за ними. Что же касается внешности, то ты, Влад, похож на турка еще меньше, чем благородный Этьен.
– Зато я говорю не только по-турецки, но и по-арабски, – возразил шевалье де Русильон.
– Поскольку окончательное решение остается за мной, то я беру Гранье с собой в качестве пленного франка, – подвел черту под спорами Алдар.
– А где находится благородный Болдуин? – спросил Этьен.
– В цитадели города Харапута, – вздохнул Владислав, примирившийся, видимо, с решением печенега. – Крепкий орешек, надо признать.
– А разве благородный Ролан не поедет с нами? – нахмурился Гранье.
– Сенешаль со своими людьми уже там, – пояснил Алдар и добавил, поднимаясь из-за стола. – Да поможет нам Бог в этом благородном деле.
Харапут оказался довольно большим городом, обнесенным к тому же крепкой и высокой стеной. По прикидкам Этьена здесь проживало никак не менее двадцати тысяч человек. И, надо полагать, торг в городе был оживленным. Во всяком случае, появление торгового обоза из десяти подвод с малочисленной охраной не могло вызвать у городских стражников никаких подозрений. Тем не менее, заминка у городских ворот Харапута все-таки возникла. Сельджукский бек посчитал себя куда более важной особой, чем какой-то там арабский купец, а потому потребовал освободить проезд для своего отряда. Эта внезапно вспыхнувшая перепалка позабавила скучающих стражников, но их веселое настроение разом испарилось, когда надменный бек предъявил пергамент, снабженный печатью эмира Балака, и кивнул головой на важного пленника, которого он препровождал в харапутскую цитадель. Этьен хотя и не знал языка тюрков, но все-таки сообразил, что сейчас кричит десятник самоуверенному арабу. Благородный Владислав, облаченный в белоснежную чалму и бурнус, изобразил на лице крайнюю степень испуга и мгновенно попятил коня, давая дорогу надменному беку. Зачем Алдару понадобилось привлекать к себе внимание, Этьен понял только тогда, когда они въехали по мосту в узкие ворота и оказались на площади, едва ли не сплошь заставленной торговыми рядами. Громкие вопли стражников, заставили обывателей подсуетиться, и они в мгновение ока очистили дорогу, ведущую к цитадели. Увидев каменную громаду, возвышающуюся на холме, Этьен невольно ужаснулся. Для того чтобы взять эту крепость штурмом, потребовалось бы несколько тысяч хорошо вооруженных рыцарей. Да и сам Харапут, населенный преимущественно сельджуками, тоже не следовало сбрасывать со счетов. Город был наполнен вооруженными людьми, готовыми грудью встать на пути врагов эмира Балака.
