Атира - Браст Стивен (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Только благодарность? А разве он не приготовил для них что-нибудь вкусное? Конечно. Разве он не поступает так всегда?
ГЛАВА 8
За пропойцу выходить
Девушке негоже.
За пропойцу выходить
Девушке негоже
На уме бутылка только,
И в постели тоже,
Эй-хо-ха, эй-хо-ха!
Шаг вперед, шажок назад…
Савн вошел в дом, оставив холод за дверью. Огонь в очаге догорел, но от него все еще шло тепло. Здесь все казалось таким безопасным, однако он не испытал облегчения. Как странно, что он не чувствовал страха – он вообще ничего не чувствовал.
– Где ты был? – рассеянно спросила Ма, словно не ожидала услышать от него внятного ответа и ее удовлетворил бы любой.
Пока Савн обдумывал, что ответить, он с удивлением обнаружил, что его голос начал объяснять:
– В таверну Тэма пришла менестрель, и я остался послушать выступление.
– Хорошо, – сказала Ма. – Может быть, завтра, когда мы закончим со сбором урожая, сходим туда все вместе. Она тебе понравилась?
– Да, Ма, – ответил Савн, удивляясь тому, как спокойно он отвечает на ее вопросы.
– Ну, тогда ложись спать. Твоя сестра уже в постели, завтра нам предстоит трудный день.
– Я сейчас лягу, Ма.
Па прислушивался к разговору, но так ничего и не сказал.
Я многого не понимаю, подумал Савн, глядя на Ма и Па. Все почему-то изменилось, потеряв всяческий смысл. Почему я совсем не встревожен? Что с ними происходит? Что происходит со мной?
Савн отправился в постель, рядом спала Поли. Он надел ночную рубашку и забрался под меха, обогретые теплом очага. Ночи стали заметно холоднее. Странно, но на улице он этого не заметил. Наверное, было не до того.
Он лежал на спине и смотрел в потолок, а его мысли бегали по кругу.
Завтра утром они закончат сбор урожая.
Затем будет праздник.
А что потом… что?
Он больше не хотел оставаться в Смолклифе, но мысль о том, что он оставит родные места, казалась ему призрачной, невозможной и нереальной – такой же нереальной, как то, что произошло сегодня вечером неподалеку от его дома. Или то, что он узнал от человека с Востока. Он не мог здесь оставаться и не знал, где взять силы, чтобы уйти. Как найти правильное решение?
Даже мысль о наступлений завтрашнего утра вдруг показалась ему смутной и какой-то нереальной. Да и того, что произошло сегодня, попросту не могло быть. А вдруг это лишь сон? Нужно рассказать Коралу…
Корал… джареги… те же самые? Влад…
Что делать, когда все вдруг теряет смысл? Смотреть в потолок и наблюдать, как он растворяется в волнистых линиях… и размышлять о том, не начерчены ли там знаки его будущей судьбы.
Савн заснул, и если ему и снились сны, то он их не запомнил. Наступило утро, а вместе с утром возникли знакомые звуки и запах чая, который готовил Па – он всегда просыпался первым. Руки у Савна затекли, он заснул, положив их под голову. Он сжал кулаки и потряс руками, а потом посмотрел на них так, словно они ему не принадлежали. Потом Савн вспомнил, что Влад точно так же смотрел на свою искалеченную руку.
Все казалось странным, бесплотным, словно время замедлило свой бег. Савн вдруг понял, что стоит перед домом, и сообразил, что не помнит, как завтракал, однако ощущал тепло и тяжесть хлеба в желудке. Потом он шел за Поли с мешком в руках, но не знал, как он там оказался или как наполнился мешок.
Па остался в амбаре, начал очищать и разрезать на полосы лен, готовил его к отправке в город, а Ма считала и взвешивала мешки, пока Савн и Поли работали в поле. Иногда Поли что-нибудь говорила, и Савн ей отвечал, но самого разговора он не помнил.
Они закончили уборку урожая, Поли срезала последнее растение, Савн засунул его в полупустой мешок, завязал и понес к Па. Впрочем, в этом не было особой необходимости: дождя не будет. Но если они оставят его на поле, дождь обязательно начнется. Неужели правда? Неужели хоть что-нибудь может быть правдой?
Савн поставил полупустой мешок рядом с полными. Он чувствовал, что Поли стоит рядом с ним. Па взглянул на последний мешок и улыбнулся Савну, и Савн улыбнулся в ответ.
– Вот и все, – сказала Поли.
– Хорошо, – отозвался Па, вставая, в коленях у него что-то затрещало. Он вытер руки о штаны и добавил: – Принеси бутылку. Ты знаешь, где она лежит.
Он же старик, вдруг подумал Савн.
Но и эта мысль пришла откуда-то издалека.
– Ма пошла за бутылкой, – ответила Поли. – Мы будем пить прямо здесь? – Она оглядела амбар, полный аккуратно сложенных мешков.
В воздухе стоял сильный запах льняного масла.
– Почему бы и нет, – сказал Па. – Или выйдем на свежий воздух.
Удивительно, подумал Савн, никто из них не заметил, что я веду себя странно. Даже Поли не обратила на это внимания, когда мы работали. Может быть, мне только кажется, что я изменился, а для остальных все осталось, как прежде?
Пришла Ма с бутылкой и четырьмя специальными чашками на серебряном подносе. Она сняла воск, которым была запечатана бутылка, и передала ее Па, чтобы тот разлил вино. Савн увидел поблекшие черные буквы на зеленой этикетке. И вдруг его заинтересовало, кто их написал… может быть, тот человек живет там, где сделано вино? А кто сработал бутылку? Откуда он, может быть, из большого города? Думал ли мастер о том, кто купит бутылку, и какое вино в нее нальют, и кто его будет пить?
Кстати, подумал Савн, а куда девается лен? Мы срезали последний стебель, и что теперь с ним будет? Отправят ли нити на помойку или из них соткут полотно? А на что оно пойдет? На простыни? Или на платье для леди? Кто его наденет? Семена спрессуют и сложат в холодную теплицу, а потом соберут в бочки и куда-то отправят. Кому нужно столько масла? И для чего? Наверное, из льняного семени сделают муку, чтобы кормить скотину. Или отдадут его светлости на продажу.
Его светлость…
Неужели он и в самом деле оживший мертвец?
Савн содрогнулся и осознал, что находится в доме, рядом с Ма, Па и Поли, и что ритуал торжественного распития бутылки вина закончен. Савн испытал туманные сожаления, что праздник прошел мимо – он знал лишь, что в нем участвовал: немного щипало язык, в руке зажата прохладная чашка, а в ушах звучат отголоски полузабытых слов. Он вспомнил окончание сбора урожая в последние несколько лет, и воспоминания смешались в одно, а на глаза набежали слезы, но даже печаль была какой-то смутной, словно он продолжал дрейфовать где-то далеко.
– Не могу поверить, что все закончилось, – сказал он.
– Ха, – отозвалась Ма, – может быть, для тебя все и закончилось, но нам еще предстоит…
– Не нужно об этом, Ма, – перебил ее отец Савна. – Трудная часть завершена, и дети могут устроить себе маленький праздник.
Интересно, подумал Савн, будут ли они “детьми”, когда пройдет тысячелетие и у них появятся собственные сыновья и дочери. Определенно. Он, наверное, уже в сотый раз обещал себе, что не станет так обращаться к своим детям после того, как им минет шестнадцать лет. Ну, может быть, семнадцать. Если подумать, он еще очень молод и в свои семьдесят.
После обеда, который продолжался необычно долго, они помыли посуду. Затем Савн и Поли отправились погулять в сад, где прыгали с камня на камень, играя в палочки и кирпичики. Поли болтала о том, как у нее все болит, и как она этого не замечала раньше, и как жаль, что время сбора урожая закончилось, а она так мало купалась. Потом Поли спросила, помнит ли Савн про свитер, который она вязала все лето, и считает ли он, что ей идет такой цвет. Савн сказал, что это первый сбор урожая, после которого у него нет ощущения, будто его переехала повозка. Наверное, дело в том, что он по нескольку часов наводил порядок в доме господина Вага и что он тоже с удовольствием поплавал бы. А еще он поинтересовался, знает ли Поли девушку по имени Лова, и спросил, что она о ней думает.
В целом утро получилось едва ли не самым приятным после окончания лета, и ему стало грустно, что он не может по-настоящему им насладиться.
