Дети против волшебников - Зервас Никос (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗

Каким далёким, мелким и несущественным вдруг показался ему отсюда болтливый тележурналист Артемий Уроцкий вместе со своими доберманами, пиццами и глупой женой Эвелиной! Сейчас, когда Ваня летел над измученной косовской землёй — возможно, под прицельными взглядами албанских бандитов, засевших вон там, на склонах, — он вдруг поразился своей нелепой возне с сорокапятками, электрическими кабелями и прочей дребедени. Как же всё это было несерьёзно, глупо, по-детски… А если бы Ваню поймали? Ради чего он рисковал кадетскими погонами, своим офицерским будущим? Конечно, каждый русский мальчик обязан защищать честь своей великой Родины, родной армии, память непобедимого графа Суворова. Но только не совсем так, как пытался делать это Иванушка.

Как хочется мне сказать нашему юному герою: дружище, послушай! Если ты, русский Царевич, действительно любишь Родину и хочешь научиться побеждать её недругов, не трать попусту драгоценного времени на борьбу с легионами мелких болтливых негодяев. Наука побеждать начинается с науки видеть настоящих врагов. Не трать патроны на трусливую трёхкопеечную шантрапу. Она сама собою рассеется как дым, если — как сказал бы милый сердцу моему Севастьян Куприянович Савенков — ты овладеешь не только добрым мужским искусством метко стрелять, но и гораздо более сложной наукой: не ошибаться в том, в какую цель мы должны метить в первую очередь.

Внезапно… Телегин круто повернул машину — и кадеты один за другим припали на левое колено. «Никак, случилось что?» — пробормотал Царицын. И вмиг понял: да, случилось. Он увидел внизу — чуть впереди, где пересекались жёлтые ниточки двух грунтовых дорог, — россыпь мелких пятен. Пятна движутся, это… животные, это козы, они разбегаются. А вот и люди… Три, четыре… пять человек! Суетятся вокруг повозки… Ну точно! Теперь видно, что на телеге сидит женщина в платке, а вокруг точно шершни вьются пятеро мужиков. Какие-то рыжие повязки на руках… Смотрите! У одного в руке блеснуло лезвие!

Царицын понял, что мужики с кинжалами — это албанские боевики.

Глава 12

Галебы вернулись

«Чёрная оса» Телегина с рёвом спикировала в гущу событий. Ударом ветра вздыбило пыльное облако, вертолёт прошёл метров десять на бреющем, у самой земли и — с размаху толкнул железным брюхом приземистого парня, который размахивал ножом перед лицом старухи. Остальные кинулись врассыпную. Один на бегу обернулся и метнул нож — потоком ветра от лопастей железку отшвырнуло вбок. Доблестный кадет Царицын решительно пошёл на посадку, намереваясь подобно Телегину таранить одного из разбегавшихся подонков. Он уже настигал драпающего мужика — и вдруг понял, что это подросток в грязной серой майке с мокрыми кругами у подмышек.

Таранить не получилось — подвешенный снизу рюкзак зацепился за кустарник. Машина дёрнулась и коряво, боком повалилась на дорогу. Ваня поспешно заглушил двигатель и выпутался из ремней, собираясь немедленно вступить в бой.

Поздно. Негодяев и след простыл. Товарищ подполковник, придавив протараненного парня коленом, скручивал ему руки за спиной. Царицын поспешно подбежал, сплёвывая пыль, закричал:

— Товарищ подполковник! Разрешите подняться в воздух и догнать противника!

— Лучше предложите помощь бедной бабушке, — глухо сказал Телегин, потуже затягивая ремнём локти поверженного албанца.

Царицын побежал к телеге. По пути перескочил через что-то грязное, мохнатое и окровавленное, валявшееся на дороге. Судя по рогам, это была коза. Негодяи прирезали её — должно быть, собирались забрать с собою.

Сбоку с грохотом приземлился Тихогромов.

— Ванюша! — тонким голосом закричал он. — Не бойся! Я спешу к тебе на помощь!

«Вот балбес, — подумал Царицын на бегу. — Я и не думал бояться».

Из-за телеги выскочила маленькая, совершенно высохшая старушка в чёрной запыленной юбке и таком же чёрном платке.

— «Галеби»! «Ратни галеби» повратили се! [6] — радостно запищала она, хватая Царицына за локти. Глаза у неё были светлые, а зубов не было совсем. «Какая сгорбленная, — подумал Царицын, — и какая сильная: бегает, как молодой суворовец». Старая сербка чуть не прыгала от радости: хватала Царицына за рукава, быстро поглаживала по локтям, поминутно закидывала кверху смуглое сморщенное личико и, кажется, наглядеться не могла на мальчика в сербской лётной форме:

— Сини мои, момци добри, мило ми йе, добро се повратили куче! [7]

— Мы не сербы, мы русские, — тихо сказал Ваня.

— Не надо, Вань. Не говори ей, — прошептал на ухо Тихогромыч, который подошёл сзади и теперь пыхтел за спиной. — Не огорчай, пусть порадуется. Пусть думает, что её любимые «чайки» вернулись.

— Где ж вы были столько лет! Мы так ждали вас. Никто не дождался, — бабка причитала по-сербски, но кадеты почему-то понимали каждое слово. — Внучку зарезали албаны, дядю Зорана расстреляли, капитана Марко Зизича расстреляли в машине из ружей, ночью. И даже всех монашек на горе убили, всех, а монастырь сожгли, нет теперь монастыря. Ах, какое горе было, внуки. Но слава Богу, вы вернулись, родные. Только я одна дождалась из всего села, только я, старая дура, осталась… И за что меня Бог оставил одну… Ах, какая радость! Мои «галебы» вернулись! Вот возьми скорее молока и сыра, у меня осталось немного. И козу возьмите себе, албаны её зарезали, бедную, а вы покушайте на здоровье. Я молиться за вас буду всю ночь! Скажите мне ваши имена, скажите!

Старуха смотрела на них, вытирая слёзы кончиком чёрного платка.

— Займитесь-ка делом, суворовец Тихогромов. — Телегин начальственно махнул рукой. — Хватайте вот этого связанного гражданина за ноги и тащите к дороге. Положите на обочину, пусть там полежит, подумает о своём поведении. Кто-нибудь проедет по дороге, да подберёт его, негодяя.

Он похлопал себя по карманам:

— Вот незадача. Ни денег, ни продуктов никаких не взяли. Бабке-то и дать нечего.

Петруша, обливаясь потом, потащил связанного албанца к дороге. Связанный что-то мычал и даже пытался дёргать ногами. «Надо же, какой попался, — думалось Тихогромову, — нахулиганил и ещё вихляется. Дать бы тебе коленом под зад, да нельзя кадетам пленных бить».

Петруша аккуратно уложил пленника на обочине, в тени старой сливы. Даже под спинку ему поваленное брёвнышко подложил, чтобы негодяю видно было, не едет ли кто по дороге. Петруша напоследок глянул на албанского паренька — и вздохнул. Паренёк был грязный, блестящий от пота и липкий. Глаза чёрные, подвижные и жалостные. «Надо бы хоть тряпку изо рта у него вынуть, — подумал Петруша. — А то и крикнуть не сможет, чтобы его заметили».

Он протянул руку и осторожно вытащил изо рта пленника бурую вонючую тряпку (кажется, это был один из носков албанца). В ту же секунду связанный начал говорить — точно пробку из бочонка выбили.

— Руски, руски! Хорошо, хорошо! — завизжал парнишка. — Русия хорошо, Сербия хорошо!

Пленник повалился набок. Показывая Петруше скрученные за спиной локти, зашевелил пальцами и завизжал по-сербски. Каким-то чудом Тихогромов понял, что албанец визжит ему про змей и одичавших собак, которые обязательно съедят его здесь, у дороги.

«И правда, помрёт ведь он здесь связанный, — Тихогромов со вздохом почесал затылок и поглядел вдаль — туда, где возился и расхаживал вокруг вертушек подполковник Телегин. — Товарищ подполковник не велел развязывать. Но ведь по этой дороге редко кто проезжает… Не ровен час и впрямь сожрут парня какие-нибудь волки. Или, скажем, шакалы».

— Обещайте, что больше не будете на людей нападать, — нетвёрдо предложил Петруша. — Я тогда развяжу вам руки.