Дракон на краю света - Раули Кристофер (книги онлайн бесплатно txt) 📗
— Скажи нам, — попросил Норвул, — как нам быть с лесным богом. Следует ли поклоняться ему? Нужны ли ему жертвы от нас? Может, приготовить для него на огне окорок трехрогого?
Релкин сдержал смех. Хороший вопрос драконопасу. С минуту он колебался. Базил несомненно оценит подношение окорока в любом виде — жареном, печеном и даже сыром.
— Лесной бог скоро проголодается. Сейчас ему не нужно поклонение, потому что у нас слишком много дел. Лесной бог будет говорить с вами попозже.
Базил поднял взгляд.
— Почему попозже? — спросил он на драконьем языке.
— Потому что надо вести себя очень осторожно. Люди напуганы и напряжены. Не хочешь же ты смутить их. Тебе и вправду хочется, чтобы они считали тебя богом? Подумай. Я вот не знаю. Они и так слишком растерялись. С другой стороны, ты ведь знаешь, как трудно людям, не имевшим дела с драконами, 5 Дракон на краю света привыкнуть к ним. Может, для них и лучше будет считать тебя богом.
— Люди думают, что они единственные существа, умеющие разговаривать?
— Ну конечно, как всегда. Некоторые попугаи умеют говорить, но не так хорошо. Такое бывает только у нас, людей, и драконов. Так что не гони пока волну.
— Что значит «не гони волну»? Как я могу это делать? Я же не в реке.
Релкин со стоном возвел очи горе.
— Тогда не суетись, ладно? Попозже мы разберемся во всем этом, а пока оставим так, как есть.
Релкин повернулся к арду, смотревшим на него круглыми глазами. Лесной бог говорит на многих языках. Так же, как и бесхвостый. Открытие это подействовало на арду угнетающе.
— Что сказал лесной бог? — спросил Норвул.
— Он хочет позже говорить с вами. Вам еще нужно узнать много всего, но займемся этим в более удобное время. А теперь примите благословение лесного бога.
Арду медленно закивали, раскачиваясь вперед-назад — так они всегда делали, когда им приходилось усиленно размышлять.
Базил разбил последний замок на цепях. Люди теперь были свободны по-настоящему, оставались только считанные ножные браслеты, которые не удалось пока разбить.
Лумби привела женщин, они принесли стручки и листья. Мужчины счастливо принялись за еду, а потом некоторые пошли выкупаться в реке.
Оставшихся Релкин стал учить обращению с оружием, которое они забрали у работорговцев. Арду скорее были охотниками, чем воинами: всех их нужно было многому учить. Пока они упражнялись в метании копья и проделывали пробные движения с мечами и топориками, Релкин занялся луком.
Оружие было слишком тяжелым для него, а тетива из жилы — слишком груба, и заменять ее было трудно. Приходилось ставить ногу на стремя, прикрепленное к дуге, распрямлять козью жилу, привязывать, а потом всем весом наваливаться на лук, чтобы он согнулся и можно было примотать свободный конец тетивы. В бою эта процедура занимала ужасно много времени по сравнению с тетивой кунфшонской работы с колечками с обоих концов.
И все же, немного попрактиковавшись, Релкин вскоре уже мог сбивать ветки с деревьев за сто шагов, а он знал, что, стоит ему набить руку, он сумеет попасть и в более далекую цель. Оружие, как оказалось, имело значительно большую убойную силу, чем кунфшонский арбалет, им мог бы пользоваться даже снайпер.
Побольше бы стрел к нему! Но Релкина ограничивало отсутствие запасных стальных наконечников. Впрочем, за неимением большего приходилось довольствоваться имеющимся. Мальчик собрал выпущенные стрелы, которые пришлось вытаскивать из веток, где они застряли, и отправился на поиски Лумби. Следовало многое обсудить и двигаться дальше, если они намерены действовать в соответствии с выработанной ими стратегией. Военная кампания против работорговцев была не окончена.
Лумби возилась у костра, где поджаривала новые порции бобов и заворачивала их потом в тиззаму. Остальные женщины разошлись к детям и мужьям. В племени была принята очень сложная система родства. Над лесом висел гомон бесконечных разговоров.
В мире Арду случилось небывалое — целое племя оказалось спасенным от смертельной опасности. Таким образом, сложная родственная система должна была подвергнуться пересмотру: все спасенные объединились как бы в одну большую семью — по крайней мере временно. Тут же происходило выяснение запутавшихся личных отношений. Трудное время, время растерянности наступило для племени Арду. Всех переполняла радость, но от прежней счастливой нормальной жизни они были весьма далеки.
Лумби взглянула на Релкина, присевшего рядом на корточки. С момента освобождения рабов девушка избегала встречи с ним. Несмотря на свои личные желания, она понимала, что все изменилось. Они с Релкином просто не могли теперь вести себя как раньше, когда были физически близки, когда постоянно касались друг друга, целовались, обнимались, то есть вели себя как любовники, каковыми они, собственно, и были.
Ее мучил вопрос: остались ли они любовниками и теперь? Могут ли они остаться любовниками в нынешнем окружении? Женщины поглядывали на нее. Позволила ли она себе стать супругой Релкина, а если так, собираются ли они завести детей? И как она могла позволить развиться таким отношениям с бесхвостым?
Мысли эти поднимали новые вопросы, основные вопросы племенной морали. Является ли любовь между Лумби и бесхвостым табу? А если нет, как она должна проявляться в соответствии с принятыми моральными нормами? Эти вопросы лишали покоя. А бедный Омми, который всегда был неравнодушен к Лумби, теперь замкнулся во все возрастающей ревности и злобе. Девушка могла прочесть их в его глазах.
Среди них не было шамана, который мог бы наставить ее на путь истинный. Никто не мог сказать, как правильно вести себя в этой ситуации, а ведь среди взрослых мужчин уже зреет сильное предубеждение против Релкина. Те же мысли беспокоили и старых женщин. Все бесхвостые плохи, как работорговцы. Они должны быть плохими. Работорговцы — бесхвосты. Следовательно, молодой бесхвостый может быть только плохим.
В результате этого давления Лумби начала чувствовать себя стесненно в присутствии Релкина. Теперь она боялась даже разговаривать с ним. Конечно, это было глупо, но под взглядами, сопровождавшими ее, она просто физически ощущала, как ворочаются в умах арду неприязненные мысли.
— Добро пожаловать к огню, — формально приветствовала она любовника, как будто Релкин был путником, только что явившимся с охотничьей тропы.
— Благодарю тебя, — ответил он ей автоматически. Он тоже ощущал давление соплеменников Лумби и предоставил девушке поступать, как она считает нужным.
Релкин не первый раз оказывался в подобной ситуации. Он попадал в нее, как порой казалось, всю жизнь. Он был каким-то вечным отщепенцем. Как-то в древнем Урдхе его обозвали «зверским варваром с разумом обезьяны» за то, что он позволил себе испытывать любовь к принцессе этой сказочной страны. И даже теперь, когда он прилагал столько усилий, чтобы вернуться в земли клана Ваттель к своей нареченной невесте Эйлсе, дочери Ранара, он твердо знал, что появление его многих разочарует. Релкин начинал подозревать, что в мире существует предубеждение против сирот-драконопасов.
Лумби опустила взгляд.
— Послушай, — сказал он тихонько, так, чтобы слышала только она, — я все понимаю. Не беспокойся, мы не опозорим тебя перед твоим народом.
Лумби взглянула на него с внезапным облегчением, а потом залилась краской смущения и снова потупила взгляд.
— Лумби чувствует печаль. Лумби совсем не нравится то, что получилось. Но они теперь так взволнованы. Думаю, они успокоятся. А пока нам нужно держать все в секрете.
— Да, — он печально пожал плечами, — и у нас много работы. Есть еще другие лагеря работорговцев, и нам надо успеть добраться до них и освободить людей, пока их не увезли вниз по реке.
— Вот, попробуй. — Она протянула юноше несколько поджаренных бобов, завернутых в сухие, пористые с одной стороны листья.
Релкину понравился их вкус — смесь орехов с чем-то сладковатым.
— Нам нужно научить людей обращаться с оружием. Сделать нужно многое, а времени совсем не так много, как хотелось бы.
