Из варяг в хазары - Посняков Андрей (книга бесплатный формат .txt) 📗
— Они же собьют нам цены, сынок! — не выдержал тупости Лейва Хакон. — Мы зря не продали здесь рабов, вряд ли в Булгаре возьмем за них хорошую цену.
— И что же делать? — понял наконец Копытная Лужа. — Надо что-то придумывать: либо расторговаться поскорее здесь, продав всё лишнее, с чем много хлопот, либо… либо…
— Либо — надолго задержать купца здесь, — продолжил Истома. — Это хорошая мысль, вот только как ее исполнить? Подумаем.
Он думал долго, до самого вечера. Советовался с Хаконом, с Альвом, с другими приказчиками, бегал к хазарским судам, о чем-то выспрашивал артельщиков. За это время Лейв Копытная Лужа успел еще раз пройтись по торгу, вернуться обратно, перекусить печенной на костре рыбой и выслушать вернувшегося с докладом Грюма.
Затем вновь все собрались в шатре Лейва, и Истома Мозгляк поведал то, что ему удалось узнать. Оказывается, хазарин отправился в путь не один, а с дочкой-красавицей, которую побоялся оставить в Хазарии без присмотра. Выходит, дочку он любит, души в ней не чает и наверняка строит насчет нее какие-то планы. Скорее всего — мечтает выдать замуж за какого-нибудь знатного человека. А если эта красавица-дочка вдруг исчезнет именно здесь, в Белоозере? Что купец будет делать — искать дочку, или спокойно продолжит путь?
— Но как же мы ее украдем, если она всё время на ладье? — выслушав Истому, пожал плечами Альв Кошачий Глаз.
— Всё время на ладье, говорите?! — вдруг усмехнулся Лейв. Глаза его зажглись. Сейчас собравшиеся поймут, что и он, Лейв Копытная Лужа, сам по себе тоже чего-нибудь да стоит, несмотря на молодой возраст.
— Дочку хазарина зовут Халисой, она до сих пор гуляет меж холмов в компании какого-то поклонника распятого бога и четырех вооруженных слуг, — важно поведал Лейв. — У хазарина еще есть и наемники-норманны, людишки известного многим здесь молодого бильрестского ярла Хельги, сына старого Сигурда.
— Вот их-то и следует опасаться, — кивнул Альв, — а не вооруженных слуг. Сколько их, ты говоришь, там? Четверо?
— Если считать всех… — Лейв пошевелил толстыми губами. — Получится шестеро.
— Шестеро…
— Нет, пятеро… Монах, как мне сказали, встретил здесь своих собратьев из свиты какого-то Константина или Кирилла, именуемого некоторыми просветителем хазар, болгар и словен.
— Значит — пятеро.
Альв и Истома переглянулись…
В живых остался лишь один Найден — опять повезло. А может, снова получив удар по голове, он просто слишком быстро вырубился, так что его сразу сочли мертвым? Четверым хазарским воинам — вооруженным слугам Вергела — повезло меньше. Вернее сказать, вовсе не повезло. Четыре остывающих трупа с колотыми ранами в груди лежали у подножья холма, зачем-то аккуратно уложенные лицами на восток. Один из них держал в мертвой руке желтый пергаментный свиток.
Хельги нагнулся, разжал скрюченные пальцы. «Вргл хзр», — было написано рунами.
— Хазарину Вергелу, — перевел ярл. Развернул свиток, бросил взгляд на Вергела: — Читать?
Хазарин кивнул.
— «Если хочешь увидеть живой свою дочь, через десять дней зароешь на этом же месте сто кун», — прочел Хельги и тут же подсчитал: — Пять гривен серебром. Не очень-то большая цена… Похоже, здешние лиходеи еще не совсем потеряли остатки чести. До нитки не раздевают.
— Так она жива, слава Иегове! — До Вергела наконец начал доходить смысл письма. — Да я не пять… я десять гривен готов заплатить. Жива! А десять дней. Что ж, подождем…
— Да, пожалуй, — согласился Хельги.
За это время многое можно придумать, хотя, вообще-то, можно и ничего не придумывать, а просто сидеть и ждать, ведь и в самом деле выкуп за красавицу Халису потребовали невеликий. Однако не сумма выкупа насторожила Хельги — впрочем, может быть, и она тоже. Но самое главное — руны. Почему письмо было написано норманнскими рунами? Не хазарскими, не местным словенским письмом-глаголицей. Почему? Автор не знал словенского? Маловероятно.
Хельги чувствовал, как в голове его снова начинают шуметь барабаны… Все разрозненные образы, предположения и догадки постепенно сливались в единую картину… Автор письма — норманн, несомненно норманн. И он знает, что в окружении хазарского купца тоже норманны. И даже, наверное, точно знает кто. Более того, уверен! Скорее всего, это кто-то из Халогаланда, может быть, даже — если вспомнить найденную на берегу фибулу — из окружения Скъольда Альвсена. А уж Скъольд своей выгоды не упустит. Наверное, он направил в Альдегьюборг кнорр с товаром, и, может быть, даже не один. Затем кнорры перегрузили, и вот… И вот зачем им эти нелепые десять дней! Халиса им и не нужна вовсе, это лишь предлог, чтобы на десять дней задержать караван Вергела. Да, похоже, всё так. Но купец совершенно напрасно полагает, что его дочери ничего не грозит. Как раз наоборот. Она ведь похитителям не нужна, не нужен особо и выкуп. Скорее всего, Халису убьют либо продадут в рабство, а несчастный Вергел… что ж, пусть сидит здесь все десять дней…
Пожалуй, следует ему помочь, хотя бы из-за Халисы, она-то здесь вообще ни при чем. А погибнуть может запросто. Всё-таки придется попробовать выручить девушку. Так… Сначала надо установить точно, кто и как устроил этот налет. Не может же быть, чтоб никто ничего… С рыбаками переговорить, с артельщиками, с пастухами — вон травы-то здесь какие сочные, наверняка где-то рядом выгон. А потом… Нет, даже не потом, даже сейчас поговорить с Найденом, если, конечно, он пришел в сознание…
Найден пришел в сознание. Правда, ненадолго, слишком уж силен был удар — на этот раз был пробит череп. С ним пытался говорить Конхобар Ирландец. Найден, с перевязанной окровавленными тряпицами головой, лежал на кошме в кормовом шатре и бредил:
— Снова они, снова… Это он их послал, он… Он не человек… Он приносит…. Жертвы… Жертвы… Кровавые жертвы… Бедный Важен, бедный… Как он кричал! И этот… с окровавленными руками. И волки. Волки. Волки… Они воют… На всё Перуново капище… Но нет! Нет! Эта жертва не Перуну… Князь… Князь… Жертва… Кром… Не знаю такого бога…
Ирландец вздрогнул и затряс Найдена за плечи с такой силой, словно хотел вытрясти душу:
— Как звали того бога, которому приносили в жертву людей? Кром? Да услышь же!
Найден неожиданно очнулся и внятно произнес:
— Кром.
И снова закатил глаза.
— Но кто, кто приносил жертвы? — не отставал до крайности возбужденный Ирландец.
— Они… Те, что были в лесу… И князь…
— Какой князь?
— Киев… Князь… Дир…
Найден дернулся и впал в забытье, на этот раз уже не реагируя ни на что.
— Да кто, кто был в лесу?
Напрасно взывал к раненому Хельги. Тот больше не отвечал. Лишь Конхобар Ирландец дико шептал что-то, глядя прямо перед собой округлившимися глазами. Хельги прислушался.
— Бог Кром. Кром Клейх, древнее кровавое божество Эйрина. Я думал, он давно уже закончил свой страшный путь, однако… Однако, оказывается, ему до сих пор приносят кровавые жертвы! И где? В Киеве. Князь Дир… Это всё неспроста. Я чувствую, чувствую злую силу Черного друида Форгайла, ярл!
— Вот тебе, белокожая сучка! На, получай! — Старший приказчик Вергела, круглолицый Имат, с оттяжкой ударил плетью по голой спине привязанной к мачте рабыни. Полетели вокруг кровавые брызги. Рабыня дернулась и застонала.
— А, кричишь? Кричи, тварь! — Имат с наслаждением ударил еще. — Такие же, как ты, белокожие, похитили Халису… Мою Халису… На же, тварь, получай!
Привязанная к мачте девчонка уже не стонала — выла. Спина ее быстро превращалась в бурое кровавое месиво. Остальные рабы в страхе смотрели на взбесившегося хазарина.
Услыхав крики, не раздумывая, вспрыгнул на борт ладьи проходивший мимо Хельги-ярл. Хоть и понимал умом, что негоже вмешиваться в отношения хозяина и собственности, тем не менее… словно что-то его подтолкнуло…
Хельги, подбежав к мачте, схватил хазарина за руку, вывернул… Плеть со стуком упала на окровавленные доски палубы. Имат скривился от боли и зашипел, злобно, словно оторванный от сметаны кот. С холодной улыбкой ярл положил руку на рукоять меча. Хазарин подхватил плеть и стрелой вылетел из ладьи.
