Игры Вышнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Убить её?
— Нет… перестать лечить… и вернуться к своим делам… А её забрал МакГрегор…
— И куда он её дел?
— Увёл по туннелю… к себе, в Торнинский архипелаг… А там поселил на какой-то Грани… он её называл, но я забыл…
— Вспомни! — грозно приказал Ларссон. — Ты должен вспомнить! Иначе…
— О нет… нет… — жалко заскулил Нуйон. — Не делай мне больно… пожалуйста… я вспомню… я… Хабенштадт, кажется… или Габенштадт…
— Это не название Грани. Так может называться город, но не Грань.
— Да, да… это город, — подтвердил Нуйон. — А Грань… она заканчивается на «лунд»… а начала не помню… честное слово, не помню…
— А что ещё? — настаивал Ларссон. — МакГрегор больше ничего не говорил о Визельде?
— Нет, ничего… хотя… сказал, что она стала знахаркой…
— А дальше?
— Это всё… клянусь… я больше ничего не знаю… не делай больно…
Ларссон заставил его умолкнуть, а сам задумался. На поверку оказалось, что Нуйон располагает не столь докладной информацией, как ожидал Локи. Торнинский архипелаг, название города с неточной первой буквой, то ли «х», то ли «г», окончание «лунд» в имени Грани и тот факт, что Визельда стала знахаркой. А МакГрегор уже мёртв, из него сведений не вытащишь. Хотя Локи, наверное, сможет разыскать его в Преисподней и допросить… Но нет, не станет он этого делать. Слишком велик риск, что МакГрегор доложит обо всём Велиалу, своему повелителю. А Локи слишком труслив, это общеизвестно. Странно, что он вообще решился, пусть и тайком, выступить против самого могущественного из князей Нижнего Мира.
Так что на большее рассчитывать нет смысла. Но это не страшно. В конце концов, навряд ли в Торнинском архипелаге наберётся слишком много Граней, заканчивающихся на «лунд». Потом среди них нужно отобрать те, где есть город Хабенштадт или Габенштадт, и там уже искать знахарку Визельду с пятнадцатилетней дочерью. В принципе, не так уж сложно — но только при условии, что она никуда не переехала и не сменила своё имя. Иначе придётся хорошенько попотеть, чтобы напасть на её след. А прежде понадобится ещё целый месяц добираться до Торнинского архипелага. Впрочем…
— Ты говорил о замке МакГрегора, — обратился он к Нуйону. — Кто сейчас там живёт?
— Никто… замок разрушили инквизиторы…
— Значит, туннель уничтожен?
— Нет… он был не у МакГрегора… в другом месте… он работает… если ты хочешь, я…
Ларссон снова заткнул ему рот и снова задумался. Было весьма заманчиво одним махом оказаться в Торнинском архипелаге, сэкономив добрых четыре недели времени. Но инфернальный туннель — крайне ненадёжный вид транспорта, если ты путешествуешь по нему «зайцем», без соизволения Нижнего Мира. А Ларссон не спешил умирать, он хотел довести до конца начатое дело и утереть нос Велиалу — этому надменному ублюдку, которого ненавидел всеми фибрами души…
Приняв решение, Ларссон вновь погрузил Нуйона в глубокий сон, а затем воздействовал на него заклятием, которое избирательно повреждало синапсы в мозгу, стирая его личность и память. Выждав некоторое время, поднял с пола Ключ Освобождения и выпустил дух Нуйона из тела. Теперь он, обезумевший от испытанной травмы, лишённый связи с Нижним Миром, будет неприкаянно скитаться по миру земному, пока вновь не осознает себя, не вернёт свои воспоминания, и только тогда устремится в Преисподнюю. Но для этого понадобится не один год — а до тех пор Велиал не будет ничего знать о последних минутах жизни своего слуги и вряд ли догадается, что его смерть как-то связана с пациенткой, за которой он присматривал пятнадцать лет назад…
Бросив последний взгляд на бездыханное тело Нуйона, Ларссон спрятал посох под камзол (инструмент был весьма ценный) и вышел из лаборатории. Впереди его ожидал долгий путь в Торининский архипелаг.
Глава 11
С того дня, как Марк принял предложение Ильмарссона и стал изучать университетский курс, свободного времени у него заметно поубавилось, но он об этом совершенно не жалел. Ему нравилось учиться, и после занятий со школьниками он с удовольствием брался за собственные учебники, а по субботам встречался со старшими преподавателями, отчитывался за пройденный материал и получал новые задания.
В учёбе, как и на уроках, пару ему составляла Андреа. Прежде Марк думал, что она уже давно готовится к получению степени бакалавра, но на деле оказалось, что начала лишь в этом году, да и то не сразу, а примерно за месяц до его появления в школе. Таким образом, они проходили одно и то же, всё чаще занимались вместе, порой засиживаясь до позднего вечера, что вызывало у Гвен крайнее раздражение. Сама она, в отличие от подруги, продолжать своё образование решительно не желала — в чём была целиком солидарна с Сондерсом, который после школы закончил Мерадорскую академию для колдунов с промежуточным даром и на этом остановился, считая, что полученных там знаний ему хватит с лихвой. В определённом смысле они были правы: и без степени бакалавра Ульрих отлично проводил практикумы по алхимии, а Гвен — лабораторные занятия по животной и растительной магии. Однако у Марка амбиции простирались гораздо дальше должности ассистента преподавателя, а кроме того, он просто хотел знать как можно больше. Такими же мотивами руководствовалась и Андреа.
Ко всему прочему, загруженность учёбой давала Марку возможность под благовидным предлогом отклонять настойчивые просьбы Герти и Абигали вечерком зайти к ним в гости, а на выходные прогуляться в город. Не то чтобы ему не нравилось их общество, как раз наоборот — порой было приятно провести с ними время (хотя, надо признать, непрестанная трескотня Абигали порядком утомляла его). Главная проблема заключалась в том, что Марк был учителем, и то предпочтение, которое он оказывал двум школьницам (пусть даже исключительно вне уроков), вызывало зависть у других учеников, особенно у старших девочек. А Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер даже ревновала — однажды Ульрих Сондерс случайно услышал, как она в разговоре с двумя мальчиками таких же голубых кровей громко возмущалась тем, что Марк выбрал себе в любимицы «неотёсанных простолюдинок».
Впрочем, от воскресных прогулок с Герти и Абигалью Марк по-прежнему не отказывался — но лишь при условии, что вместе с ним соглашалась пойти Андреа. Герти только радовалась такой компании, а вот Абигаль, хоть и не возражала, почему-то была недовольна и исподволь дулась. Но в этом Марк видел и позитив — в присутствии Андреа она немного сдерживала свою болтливость.
Но долго так не продолжалось. В последнее воскресенье июня, когда они вернулись с очередной прогулки и, поужинав, направились в свои квартиры, Андреа сказала Марку:
— Ну всё, с меня хватит! Больше я с вами не пойду.
— Тебе скучно? — спросил он.
— Не в том дело. Просто я устала терпеть волчьи взгляды Абигали. Она ясно даёт мне понять, что я ей здорово мешаю.
— Но почему?
Андреа тихо вздохнула:
— Не строй из себя святую простоту, Марк. Думаешь, я не догадалась, что ты используешь меня в качестве дуэньи? Идея, в общем, неплохая — в моём присутствии Абигаль стесняется открыто флиртовать с тобой. Но это не выход, пойми. Так ты только загоняешь проблему в угол, а её надо решать. Если хочешь, я серьёзно поговорю с Абигалью, объясню ей, что ты, как учитель, связан строгими правилами поведения с учениками и не сможешь ответить на её чувства — по крайней мере до тех пор, пока она не закончит школу.
Марк резко остановился и озадаченно посмотрел на Андреа:
— Ты о чём?
Она ответила ему таким же удивлённым взглядом:
— А ты что, не заметил? Ведь девочка по уши влюблена в тебя. — Андреа сокрушённо покачала головой. — Эх, Марк, Марк! Ты сам ещё такой мальчишка…
Они в молчании поднялись на седьмой этаж и возле квартиры Андреа попрощались до завтра. Марк двинулся дальше по коридору, напряжённо размышляя над только что услышанным. Он рылся в своей памяти, но никак не находил убедительных подтверждений словам Андреа — и вместе с тем понимал, что у неё не было причин обманывать его. Возможно, она просто ошиблась, неверно истолковала поведение Абигали, и ему очень хотелось в это верить. Тем не менее, он сильно опасался, что Андреа всё-таки права…