Ведьма и компания (СИ) - Волынская Илона (читать хорошую книгу TXT, FB2) 📗
- Добрынюшка, сыночек! – протягивая руки, позвала женщина.
Послышался топот и громадные туши рогатых туров закружили вокруг нее в молчаливом темном хороводе.
- Я к сыну пришла, а вы уж не взыщите! – отталкивая тянущиеся к ней тяжелые рогатые головы, приговаривала она. – Мне – у Калина стрелы добыть, сынку моему – змея бить, вам – великой жертвой быть, без жертвы змея не одолеть.
Один за другим туры отступали, растворяясь во тьме, пока не остался один – луна стряхнула покров облака и в ее лучах сверкнули золотые турьи рога.
- Сынок мой, Добрынюшка свет… - Амелфа Тимофеевна запнулась и уже твердо закончила. – Свет Никитич! Але не наскучило тебе чисто поле, да зыбучая трясина напрокучила, не желаешь ли ты, свет мой… ожениться?
Тур яростно взревел и ринулся в сторону, но боярыня с неожиданным проворством цапнула его за рог:
- Ну-тко тихо, теля! Разозлил ты Маринку-еретницу, до самого сердца пробрал, а ведьма она сильная… - в голосе боярыни невольно прозвучало уважение. - …хоть и молодая еще, ну так тебе ее молодость не в убыток. А со змеем… - боярыня хихикнула. – Змей девице не в укор!
Тур снова протестующе взревел…
- Слушай, что мать говорит! Думаешь, легко мне было Маринку умолвить? Бессоромная она, так ведь и бесстрашная, угрозами ее не возьмешь, вот и пришлось цену давать, чтоб согласилась она! Не глупа Маринка, понимает, что без толку за хвост улетевшего змея цепляться, и лучше новгородской посадницей, чем кинутой змеевой полюбовницей! Теперь ты решай: женатым человеком стать… али вольным туром на четырех ногах бегать?
Уже не пытаясь вырваться, тур склонил голову и низко жалобно замычал.
- Вот и я думаю, что женатым – оно лучше, чем взаправду рогатым! – повеселела Амелфа. – Гляди, какую ширинку мне Маринка дала. – она потянула из прорезного рукава широкий платок. – Ведовскими узорами шитую! Даже я так не сумею!
Вышитый платок взлетел в воздух, завис на миг… и легчайшим туманным облаком опустился на спину туру, окутывая его от золотых рогов до самых копыт. Вязь цветных узоров на миг вспыхнула зеленым огнем… и платок истаял, словно и впрямь был соткан из тумана, а на месте могучего тура стоял такой же могучий богатырь.
- Ну вот и славно… - отирая бегущие из глаз слезы, бормотала боярыня, обхватывая сына дрожащими руками. – Мальчик мой, кровиночка, ты вернулся… Я тебе твой меч да сапоги принесла.
- Ну и где моя… невестушка? – натягивая сапог, спросил Добрыня Никитич.
- На подворье своем! Что осталось от пожара разгребает! Хозяйственная… Сынок!
Богатырь оглянулся, его мать, устало опустив руки, стояла в высокой траве.
- Она ведь рискнула, Маринка-от, мне доверилась. Ты уж слова моего не ломай – клялась я ей, что ты на ней оженишься! – глядя на сына с неожиданной опаской, тихо попросила Амелфа Тимофеевна, боярыня киевская, бывшая Змеева жена. – Обойдись с девонькой… по-людски.
- Не волнуйся, матушка! – губы Добрыни искривились в улыбке. – С гадинами я обхожусь… по-человечески.
Взял-то Добрыня Маринку во замужество,
Да дал-то ей три поучения великия.
Он первое ученье - руку ей отсек:
«Эта мне рука не надобна, трепала она Змея поганого!»
А второе ученье - ноги ей отсек:
«А и эта нога мне не надобна, оплеталася со Змеем!»
А третье ученье - губы ей обрезал и с носом прочь:
«А эти-де мне губы не надобны, целовали они Змея-идолище!»
Вывел он жеребчика неезжанного и неле́гченного,
Привязал он Маринку за хвост —
Жеребец убежал и Маринку унес.
Из былины«Добрыня Никитич и Маринка Кайдаловна»
История третья закончена
История четвертая То Фелико Терас
Глава1
- Тук-тук! Тук! – первый стук в монастырскую калитку был робким, словно бы принужденным, точно стучавший просил открыть, но на самом деле надеялся, что его не услышат, и объясняться не придется. Его и не услышали. Или во всяком случае, не открыли.
- Да что же вы! – раздался досадливый возглас и в створку грянул кулак. – Бух! Бух! Бух!
Теперь колотили громко и так яростно, что деревце у калитки, радующее глаз насыщенной, свежей зеленью январской листвы, содрогнулось и с него гулко шлепнулись переспевшие апельсины – хлоп-хлоп!
- Благослови вас Дева Мария, добрые люди! Надеюсь, нужда ваша неотложна, коль вы так стучитесь в двери монастыря прямо во время вечерни! – пропел девичий, да почти детский голос, и в воротное окошко высунулась голова. Темные глаза на смуглом лице глядели на пришельцев с упреком.
- Калимера, сестра Агнесс! Прощенья просим… – низко кланяясь, забормотали рыбаки, но привратница глядела не на них, а на возвышающегося за их спиной рыцаря в походном облачении.
- Благословите и простите, сестра! – рыцарь склонил голову – не слишком низко. – Нужда наша и впрямь велика. Позволите ли вы войти?
- Это женский монастырь, монсьер! – привратница потупилась. – Мужчины могут войти сюда, только если ищут исцеления.
- Я ищу исцеления. - кивнул рыцарь. И уже когда лицо привратницы исчезло из окошка, а створка приоткрылась, закончил. – Но гораздо больше в нем нуждается дама.
Рыбаки шагнули в ворота. Рыцарь шел следом, ведя в поводу коня с притороченным к седлу вьюком. Судя по лязгу, внутри был металл, а судя по изрядной потертости седла, металл этот был уж никак не золотом.
- Я встретил этих добрых людей на тропе к монастырю и помог им добраться сюда. – сказал рыцарь, снимая перекинутый через седло овчинный сверток.
Рыбаки подхватили сверток на руки, край овчины соскользнул…
- На Кава Греко после шторма вчерашнего нашли. – негромко пробормотал один.
В ранних зимних сумерках запрокинутое лицо женщины казалось мучнисто-бледным, а закрытые глаза – темными ямами. Распустившиеся волосы мокрыми прядями свисали до самой земли, а единственная одежда – нижняя рубашка – тоже мокрая насквозь, облепила тело так, что утопленница казалась и вовсе голой. Сестра бросила неодобрительный взгляд на рыбаков, и торопливо поправила упавшую овчину.
– Ни обломков корабля, ничего, только вот она.
Оба рыбака дружно покачали головой: вчерашний шторм был ужасен. Он налетел словно из ниоткуда: только что безмятежно-синее зимнее небо вмиг затянуло плотными черными тучами, из которых ударила сплошная стена дождя. Тяжелые, точно свинцовые капли размывали багровую землю, превращая редкие тропы в реки цвета крови. Тонкие и легкие сосны гнулись под ударами ветра точно тугие луки, а по недавно такому ласковому морю метались бешенные волны, с яростью диких псов вгрызаясь в каменистый берег. Ветер бился в стены и с рычанием разбирал крыши рыбачьих домишек.
- То Фелико Терас… - невнятно пробормотал второй рыбак себе под нос.
«Что он сказал?» - киприотское наречие рыцарь понимал с пятого на десятое, благо, почти все здесь разумели родной ему итальянский.
- Божья милость! – строго поправила их юная монахиня.
Оба рыбака охотно закивали:
- А как же, чистая милость Господня он и есть! – немедленно согласился один. – Вчера лодку Андреаса в самом начале шторма в море перехватил и к берегу пригнал!
Рыцарь поглядел на них недоуменно: видели? О ком это он – не о Господе Вседержители же нашем? Что за ересь? Но юная сестра-привратница лишь еще разок строго поглядела на рыбаков – оба седобородых дядьки потупились – но переспрашивать и поправлять не стала.
- Слава о чудесной лечебнице монастыря Панагии Айя-Напа, Богоматери Лесной, вышла далеко за пределы Кипра, сестра. - снова вмешался рыцарь.
- И потому к нам тащат теперь всех мертвых побродяжек? – раздался резкий женский голос.
От открывшихся дверей монастырской церкви к ним шла женщина – так быстро и решительно, что полы рясы путались у нее в ногах, но она даже не пыталась придержать их. Обрамленное белым апостольником лицо было смуглым и горбоносым, с едва заметными морщинками вокруг темных, как вишни, глаз, тонкие губы плотно и неприязненно сжаты. Молоденькая сестра-привратница крепко сцепила пальцы, опустила глаза и едва слышно зашептала молитву, а рыбаки принялись испуганно кланяться, не выпуская своей ноши – волосы утопленницы мели землю у ворот, голова бессильно болталась.
