Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Пренебрежение Элиаса к одному из самых преданных рыцарей Джона не прошло незамеченным за другими столами: некоторые из молодых дворян, хотя и старавшиеся не демонстрировать этого, казалось, находили восхитительным поражение герцога. Они перешептывались, прикрывшись руками, поднимали брови, показывая всю важность этого скандала.
Пока Саймон стоял, покачиваясь на одном месте, потрясенный шумом, дымом и собственными беспорядочными наблюдениями, раздался голос с заднего стола, резко потребовавший еще вина, и возвратил его к беготне и суете застолья.
Несколько позже, когда Саймон отдыхал, укрывшись за одной из гигантских драпировок, он внезапно заметил, что за главным столом между Элиасом и Гутвульфом появился новый гость. Вновь прибывший, в отличие от прочих, не был в трауре, он был одет в алые одежды с черным и золотым кантом, окаймляющим широкие рукава. Он наклонялся, шепча что-то на ухо Элиасу, а Саймон следил за ним, пораженный ужасом. Человек был совершенно безволос, даже без бровей и ресниц, но лицо его казалось совсем молодым. Кожа, туго обтягивающая череп, даже в оранжевом свете свечей выглядела поразительно белой; его глубоко посаженные глаза были такими темными, что казались только блестящими темными точками на безбровом лице. Саймон знал эти глаза — это они сверкнули на него из-под плаща с капюшоном, надетого на вознице экипажа, чуть не сбившего Саймона у Нирулагских ворот. Он содрогнулся, но не мог отвести от них взгляда. Что-то тошнотворное и зачаровывающее было в этом человеке, что-то, напоминающее извивающуюся змею.
— Мерзкий тип, а? — сказал голос за его спиной. Саймон подпрыгнул.
Улыбающийся темноволосый молодой человек стоял позади него, держа в руках ясеневую лютню.
— Я… я… извините меня, — пробормотал Саймон, — вы застали меня врасплох.
— Видит Бог, я не хотел этого, — засмеялся тот. — Я просто надеялся, что ты сможешь мне немного помочь. — Он достал из-за спины и показал Саймону пустую кружку.
— О, — сказал Саймон. — Извините, я отдыхал, господин… Извините меня.
— Спокойно, друг, спокойно! Я никому не хотел неприятностей. Но если ты сейчас же не перестанешь извиняться, я просто обижусь. Как тебя зовут?
— Саймон, сир. — Он торопливо поднял кувшин и наполнил кружку молодого человека.
Незнакомец поставил ее на пол, положил рядом лютню и достал из складок своего камзола еще одну кружку.
— Вот, — сказал он. — Я собирался украсть это, но теперь думаю, что лучше будет, если мы выпьем с тобой, мастер Саймон, за здоровье друг друга и в память старого короля. И пожалуйста, не называй меня «сир», ибо я не принадлежу к благородным лордам. — Он постукивал кружкой о кувшин, покуда Саймон наполнял ее. — Так! — воскликнул незнакомец. — Называй меня Сангфугол, или, как сказал бы старик Изгримнур, Зонг-Вогол.
Незнакомец так хорошо изобразил риммергардский акцент, что Саймон невольно улыбнулся. Оглядевшись по сторонам и нигде не заметив грозной фигуры Рейчел, он поднес к губам кружку, которую протянул ему Сангфугол. Крепкое и кислое красное вино оросило его пересохшее горло как благодатный летний дождь, и, когда он опустил кружку, улыбка его стала гораздо шире.
— Вы из… свиты герцога Изгримнура? — спросил Саймон, вытирая губы рукавом.
Сангфугол рассмеялся. Похоже, рассмешить его было нетрудно…
— Свиты? Ничего себе словечко для маленького мальчика! Нет, я играю на лютне для Джошуа. Живу я в Наглимунде, на севере, в замке принца.
— Разве Джошуа любит музыку? — изумился Саймон. Он налил себе еще вина и продолжал:
— Принц выглядит таким серьезным!
— Он и есть серьезный… Но это не значит, что он терпеть не может игру на арфе или лютне. Конечно, чаще всего Джошуа предпочитает слушать мои самые печальные песни, но бывает и так, что меня просят спеть «Балладу о трехногом Толи» или что-нибудь в этом роде.
Прежде чем Саймон успел задать хоть один из интересующих его вопросов, раздался новый оглушительный взрыв веселья с главного стола. Фенгбальд опрокинул бутыль с вином на колени своего соседа, и пока тот пьяно ругался, выжимая рубашку, Элиас, Гутвульф и остальные лорды пререкались и орали. Только лысый человек в алом был холоден и безучастен к веселью остальных, глядя на них равнодушным тяжелым взглядом.
— Кто это? — повернулся Саймон к Сангфуголу, который, допив вино, бережно настраивал лютню. — Я имею в виду человека в красном.
— Да, — сказал музыкант. — Я видел, как ты на него смотрел, когда я подошел. Устрашающая личность, верно? Это Прейратс, наббанайский священник, один из советников Элиаса. Люди говорят, что он великолепный алхимик, хотя на вид ничего такого не скажешь, не говоря уж о том, что это не больно-то подходящее занятие для священника. Если как следует прислушаться, можно услышать шепот, что он колдун, черный маг, если же прислушаться еще внимательнее… — здесь Сангфугол понизил голос до драматического шепота; Саймону даже пришлось наклониться к нему, чтобы хоть что-нибудь услышать. Как он понял, его собеседник только что опорожнил третий кубок. — Если ты послушаешь повнимательнее, — продолжал лютнист, — то узнаешь, что мать Прейратса была ведьмой, а его отец… демон! — Струна арфы издала резкий звук, и пораженный Саймон отпрянул назад. — Но, Саймон, ты же не обязан верить всему, что тебе могут наговорить пьяные менестрели, — закончил Сангфугол, почему-то протягивая ему руку. Саймон уставился на нее с глупым видом.
— Всего лишь, чтобы пожать твою, друг мой, — улыбнулся лютнист. — Мне было очень приятно поговорить с тобой, но к сожалению, я должен вернуться к своему столу, где меня ждут другие развлечения. До свидания!
— До свидания… — Саймон пожал протянутую руку и долго следил, как Сангфугол с ловкостью опытного пьянчуги пробирается среди лабиринта столов.
Когда Сангфугол уселся на свое место, Саймон с удовольствием перевел взгляд на двух служанок, прислонившихся к стене в дальнем конце зала. Они обмахивались передниками и негромко переговаривались. Одной из них была Эфсеба, новая девушка, а второй Риба из кухонной прислуги. Приятное тепло разлилось по жилам Саймона. Ему ничего не стоило пройти через зал и заговорить с ними. Было что-то такое в Эфсебе, в ее глазах и губах, особенно когда она смеялась…
Ощущая себя исключительно легкомысленным, Саймон шагнул в комнату, и на него сразу обрушился рев голосов.
Минутку, минутку, думал он, вдруг почувствовав, что краснеет от испуга, как же я могу просто так подойти и заговорить с ними… Они же сразу поймут, что я подглядывал… Разве они…
— Эй ты, ленивый олух, тащи нам еще вина!
Саймон оглянулся и увидел, что это краснолицый граф Фенгбальд машет ему пустым кубком с королевского стола.
Краем глаза он заметил, что служанки уже выскользнули из комнаты. Саймон бросился в альков, чтобы взять свой кувшин, но ему пришлось долго вытаскивать его из-под кучи дерущихся псов. В стороне лежал тощий щенок с белым пятнышком на коричневой морде и горестно поскуливал, не смея принять участие в общей свалке. Саймон отыскал кусок сала и бросил его щенку. Тот не жуя в два приема заглотил подачку и повилял обрубком хвоста, благодаря за угощение. А когда Саймон понес кувшин через комнату, щенок засеменил у его ног.
Фенгбальд и Гутвульф, граф Утаньята, побагровев, сидели, сцепив кисти и пытаясь уложить руку противника на стол. Их кинжалы были вытащены из ножен и воткнуты тут же, рядом с состязающимися руками. Саймон осторожно обошел стол, разливая вино из тяжелого кувшина в чаши вопящих зрителей, стараясь при этом не наступить на собаку, снующую у его ног. Король, как и все, зачарованно смотрел на состязание. Его кубок тоже опустел, но за плечами Элиаса стоял паж, и это было его дело. В последнюю очередь Саймон наполнил кубок Прейратса, стараясь избежать взгляда священника. От него исходил какой-то странный запах, необъяснимая смесь металла и сладких специй. Пятясь, Саймон заметил, что щенок роется в соломе почти у самых сапог Прейратса, черных и блестящих, в поисках упавшего со стола кусочка.
