Бойня (СИ) - Панасенко Дмитрий (лучшие книги .txt) 📗
— Эй! — Неловко подхватив двумя сохранившимися на руке пальцами дымящийся кусок мяса, сидящий у самой стены худой, мертвенно бледный мужчина поплотнее запахнул укутывающее торс и плечи, драное, источающее острый запах мокрой псины, шерстяное одеяло и принялся с подозрением разглядывать угощение. — А ты, вообще, уверена, что это съедобно?
— Крыса — это не только самый распространенный вредитель, но еще и отличный источник белков, жиров и углеводов. — Аккуратно перевернув висящую над костром, насаженную на кусок толстой проволоки тушку второго грызуна, высокая мускулистая женщина пригладила неопрятно торчащие в разные стороны, короткие, будто бы только начавшие отрастать после долгой болезни, похожие на моток медной проволоки волосы и растянула губы в широкой жизнерадостной улыбке.
— А ты зажрался, Аладдин. Привык, небось, с серебра хавать, а нормальная человеческая жратва уже и не в жилу? Я что, виновата, что на складе ничего, кроме этих уродцев не нашлось? — Мотнув головой куда-то в сторону скрытой пеленой дождя громады стоящего неподалеку полуразрушенного здания, женщина подкинула в костерок еще пару сучков. — Жратва, жратва… Сгнила уже вся жратва. Только пауки да крысы…
— Во-первых, это не крыса, а… Даже не знаю как эту дрянь назвать… Во-вторых, я имел в виду совершенно другое, — тяжело вздохнул мужчина и, протянув руку, принялся демонстративно разглядывать на свету свою порцию пищи. — Смотри, какое у этой твари тело все перекрученное, лап… шесть, нет семь… Ребра срослись, череп деформирован… Хвоста два. Явно ведь, мутант. А анализатора у нас нет. Откуда ты знаешь, что, сожрав эту пакость, копыта не откинешь?
— Ну… Можешь мою крыску взять, двухголовую. — Тяжело вздохнула Элеум и, подняв воротник покрытого прорехами и заплатами бронекомбинезона, зябко поежившись, придвинулась поближе к костру. — А анализатор… Да и черт с ним… Зато теперь у нас есть байк с коляской и ствол. — Похлопав по прикладу лежащей на коленях двустволки-горизонталки, наемница снова мечтательно улыбнулась. — Если ствол есть, остальное, точно, найдется…
— Ага. Ствол и целых восемь патронов. — Слегка раздраженно проворчал продолжающий сжимать в руках прут с насаженным на него тельцем грызуна мужчина. — Охренеть, да ты у нас прямо гений торговли: военный мультианализатор последнего поколения в обмен на старый драндулет с чахоточным движком, канистру паленого бензина, ржавое ружье, которое старше нас двоих вместе взятых, и целую горсть, мать его, картонных самокрутных патронов с дымным порохом и картечью из рубленых гвоздей, да мы, прямо…
— Горит! — Неожиданно вскрикнул Аладдин и, чуть не уронив свою долю завтрака, попытался было нагнуться к костру, но застонав, взмахнул руками и чуть не повалился на бок.
— Черт! Черт! Черт! — Позабывшая о двустволке Ллойс, схватив проволоку с нанизанной на нее вспыхнувшей тушкой, несколько раз взмахнула ею в воздухе, после чего начала прибивать огонь ладонью. — Срань… — Выдохнула она, спустя минуту разглядывая обуглившееся тело грызуна. — Точно обменяться не хочешь?
— Я лучше тебе обе уступлю… — Проворчал продолжающий болезненно морщиться командир наемников и, стерев ладонью с лица попавшие на него капли горячего жира, со звериной тоской посмотрев на показавшиеся из-под распахнувшегося пледа концы культей, оставшихся от обеих ног, плотно перемотанных толстым слоем окровавленных бинтов.
— Прикройся, а то застудишь, и жри давай, пока не остыло. — Буркнула Ллойс и, подавая пример, впилась острыми зубами в почерневшее, дымящееся мясо.
Поспешно запахнув одеяло, Аладдин поджал губы и отвернулся.
— И чего ты со мной возишься… — Прошептал он чуть слышно. — На горбу две недели таскала, анализатор этому коновалу почти за даром отдала. Бинты эти гребаные каждый день стираешь… Медшот этот паленый… Всё равно, ведь…
— С того, что ты самый говенный, из когда-либо предававших меня уродов. И мой друг. — Фыркнула наемница. — И мне будет без тебя скучно. Хорош бухтеть. До Хаба доберемся, сварганишь себе пару замечательных протезов. Бабло у тебя наверняка есть. В жизни не поверю что ты в Хабе заначки не оставил. Снова банду себе соберешь…
— Дохлая, ты себя-то слышишь? — Горько покачал головой Аладдин. — Какой, на хрен, Хаб? Нам на юг надо. В глушь. Чем дальше, тем лучше. И сидеть там года три, минимум, пока всё не уляжется. Я-то ладно, понятно, что уже не жилец. — Взмахнув покалеченной рукой, командир погибшего отряда с видимым трудом удержался от плевка. — Но ты-то…
— А ты не слышал, что зависть — грех? — Скрестив на груди руки, Элеум пристально посмотрела на мужчину, с несчастным видом разглядывающего покалеченные ладони, и испустила тяжелый вздох. — А я, ведь действительно, тебя чуть не сожрала… Если бы ты не обоссался…
— То ты бы не побрезговала моей печенью и восстановилась намного быстрее… И у нас было бы на порядок меньше проблем. — Ухмыльнулся стрелок. — Тут бы любой обгадился, Дохлая. Открываешь глаза, а на тебе верхом сидит обугленная головешка в горящем бронекостюме и примеривается откусить от тебя кусочек помягче…
— Вот только не ври. — Отвела глаза Ллойс. — Углеволокно не горит.
— Но рожу тебе, всё равно, припекло знатно… — Потрескавшиеся губы командира стрелков чуть дрогнули. — И еще. В Хаб мы не пойдем. Можешь попытаться меня бросить, если хочешь, можешь прибить и сожрать, но пока я жив ты к большим городам и на пушечный выстрел не подойдешь! Я не хочу смотреть, как умирают мои друзья. Даже самые говенные… — Снова повертев в руках уже изрядно остывшую тушку крысы, Аладдин протянул ее девушке. — На, ешь. Я действительно, не буду. Не то, чтобы сильно брезгую. Просто… У меня живот болит…
— Врешь. — Прищурилась Элеум.
— Вру, — легко согласился продолжающий протягивать мясо наемнице Аладдин. — Просто тебе меня ещё на горбу таскать, а я вчера и так каши наелся. К тому же, я в коляске в одеяло могу завернуться, а тебе, всё равно, в седле трястись-мерзнуть. Не хочу, чтобы ты оголодала настолько, что снова меня на вкус попробовать решишь…
— Сволочь… — Вздохнула наемница и, взяв предложенное, жадно вгрызлась в тушку грызуна.
— Глаз видеть начал? — Безразличным тоном поинтересовался стрелок.
— Да. Сегодня с утра.
— Хорошо. — Кивнул Аладдин. — И ухо, гляжу, уже совсем отросло… Ты это, как доешь, в кусты меня сносишь, лады? Не хочу одежду пачкать…
— Ага… — Кивнула продолжающая пережевывать мясо Элеум.
— А ещё за кустарником, по-моему, лопух растет. Корень, конечно, осенний, жесткий, но из него можно кашу сварить попробовать…
— Ага…
— Жалко, конечно, что у нас вся еда кончилась… А винта не осталось? — Нервно почесав предплечье, командир наемников бросил на девушку умоляющий взгляд. — Ноги болят, сил нет…
— Одна доза… — Односложно ответила Ллойс и, облизав пальцы, принялась с задумчивым видом изучать бледное лицо мужчины. — Вечером получишь. Когда спать ляжем.
— Я… — Аладдин облегченно выдохнул и улыбнулся. — Спасибо, Дохлая.
— Спасибо скажешь, когда с этой дряни слезешь, — неопределенно протянула наемница и, обтерев ладони о штанины комбинезона, поднялась на ноги. — Ну, что, посикаешь, и в дорогу? Только, это… Давай, не как в прошлый раз… Когда штаны рассупониваешь, придерживай, чтоб не свалились. Много мне радости твоим стручком любоваться…
Бывший пилот виновато вздохнул и развел руками.
— Постараюсь, — буркнул он чуть слышно.
— А насчет городов не беспокойся… — Неопределенно протянула наемница и принялась громко щелкать костяшками пальцев. — Это я так, к слову пришлось… Нам к Светящемуся морю надо. В самую, что ни на есть, глушь…
— Ллойс… А почему север? Зима ведь, на носу…
Наемница удивленно вскинула брови и, бросив недоуменный взгляд на нахохлившегося стрелка, улыбнулась, демонстрируя собеседнику два ряда острых, словно бритвы, треугольных зубов…
— Потому что я обещала кисоньке. Неужели не понятно? — Пояснила она и, почесав в затылке, щелчком отправила в огонь что-то маленькое и многоногое, вяло копошащееся между сжимающими его пальцев.
