Мусаси - Ёсикава Эйдзи (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Кодзиро ехал по тракту Таканава. Пешие путники почтительно расступались. Привычные ко всему жители Эдо и то провожали восхищенным взглядом великолепного всадника.
Какубэй встретил Кодзиро в доме Хосокавы.
– Спасибо, что приехал. Сейчас доложу. – И велел подать гостю холодной воды, чаю и табак.
Подошел слуга. Кодзиро отдал ему бесценный Сушильный Шест, оставив при себе только короткий меч, и проследовал за самураем на площадку для стрельбы из лука.
Тадатоси взял за правило ежедневно стрелять по сто раз. Свита с благоговением наблюдала за упражнениями хозяина дома.
– Можно вас потревожить, господин? – опустился на колени Какубэй.
– В чем дело?
– Сасаки Кодзиро прибыл.
– Сасаки? Ах да!
Тадатоси прицелился и выстрелил. Пока он не выпустил сотую стрелу, никто и не взглянул в сторону Кодзиро.
– Воды! – приказал Тадатоси.
Обнажив грудь, Хосокава вытерся до пояса, потом вымыл ноги. Самураи из свиты вытерли ему спину и помогли одеться. В их манерах не было низкого угодничества.
Кодзиро ожидал, что Тадатоси, поэт и ценитель возвышенного, сын даймё Сансая и внук Юсая, утонченный аристократ, будет держаться церемонно, следуя этикету Киото. К удивлению Кодзиро, Тадатоси оказался на редкость непринужденным.
– Теперь, Какубэй, взглянем на вашего молодого человека, – произнес Тадатоси, опускаясь на сиденье в тени навеса. Рядом стояло знамя с фамильным гербом рода Хосокава – кольцо в обрамлении восьми маленьких колец, которые символизировали Солнце, Луну и семь планет.
Кодзиро опустился на колени перед Тадатоси. После официальных приветствий он пригласил Кодзиро сесть на стул, что подчеркивало уважительное отношение к гостю.
– Я слышал о тебе от Какубэя, – начал Тадатоси. – Ты родился в Ивакуни?
– Да, господин.
– Киккава Хироиэ, владетель Ивакуни, хорошо известен как мудрый правитель. Твои предки служили у него?
– Нет, мы не состояли при доме Киккавы. Наш род происходит от Сасаки из провинции Оми. После падения последнего сёгуна Асикаги отец переехал в деревню, на родину моей матери.
– Ты впервые устраиваешься на службу?
– Я пока твердо не уверен, хочу ли я служить.
– Как я понял из слов Какубэя, ты хотел бы служить дому Хосокавы. Почему?
– Считаю, что стоит жить и умереть ради этого дома.
Ответ понравился Тадатоси.
– Каким стилем фехтования ты владеешь?
– Я его называю стилем Ганрю.
– Ганрю?
– Я сам выработал его.
– В основе его лежит чья-то школа?
– Я изучал стиль Томиты и брал уроки у даймё Катаямы Хисаясу, владетеля Хоки, который провел преклонные годы в Ивакуни. Я тренировался, срубая на лету ласточек.
– Вероятно, название Ганрю происходит от имени реки в твоих родных местах?
– Да, господин.
– Я хотел бы посмотреть на твое фехтование. – Затем, обращаясь к самураям из свиты, спросил: – Кто готов сразиться с гостем?
Вассалы, притихнув, рассматривали Кодзиро, который казался чересчур молодым для своей славы.
– Не хочешь ли ты, Окатани?
– Слушаюсь, господин.
– Ты всегда утверждал, что копье превосходит меч. Сейчас у тебя есть возможность доказать свое мнение.
– Если Сасаки не возражает.
– К вашим услугам, – проговорил Кодзиро. Его тон был спокоен и холоден для самураев свиты оружие было привычно, как палочки для еды, однако они применяли его преимущественно на тренировках в додзё. Видеть настоящий поединок, а тем более участвовать в нем довелось немногим. Все единодушно считали, что поединок – более серьезное испытание, чем участие в боевых действиях, где можно укрыться или выждать удобный момент. В поединке от первой до последней минуты приходится рассчитывать только на себя, и исходом бывает лишь победа или смерть.
Окатани Городзи считался одним из лучших бойцов на копьях. Таких было немного, поскольку даже среди профессиональных пеших солдат редко, кто хорошо владел копьем. Окатани участвовал и в настоящих сражениях. Он отличался усердием в тренировках и разработал свой стиль.
Окатани удалился для приготовлений к бою. Он был, как и в любой другой день, в чистом нижнем белье, что составляло одну из самурайских традиций. Истинный воин, вставая утром, не знает, доживет ли он до вечера.
Кодзиро выбрал деревянный меч длиной в девяносто сантиметров и стал осматривать площадку для предстоящего поединка. Он держался спокойно и непринужденно, не потрудившись даже закатать брюки-хакама. В его незыблемой уверенности было что-то орлиное.
Все с нетерпением поглядывали на палатку, в которой скрылся Городзи, он задерживался. Городзи тем временем мокрой тряпкой тщательно заматывал острие своего копья. Древко достигало почти трех метров, а наконечник был размером с короткий меч.
– Зачем это? – крикнул Кодзиро. – Напрасное беспокойство. Оставьте наконечник открытым. – Слова звучали вежливо, но все поняли их скрытый смысл.
– Вы уверены? – спросил Городзи.
– Совершенно.
– Сделай, как просит гость. Тебя никто не посмеет упрекнуть в трусости, – вмешался Тадатоси.
Соперники поприветствовали друг друга взглядом. Городзи сделал первый выпад, но Кодзиро, нырнув под копье, достал противника мечом. Городзи, действуя на близком расстоянии, попытался ударить Кодзиро тыльной стороной древка, но копье внезапно дернулось вверх, а удар меча Кодзиро пришелся по ребрам Городзи. Он пытался уйти от атаки, но его действия походили на уловки сокола, на которого нападал орел. Одновременно с треском сломанного древка раздался пронзительный крик Городзи.
Кодзиро предложил сразиться еще с кем-нибудь, но Тадатоси счел достаточным и того, что произошло у всех на глазах.
Когда Какубэй вернулся домой, Кодзиро спросил его:
– Не перестарался я у вас там? Что сказал твой властелин?
– Ты великолепно выступил!
Какубэй чувствовал себя уверенно, поскольку талант Кодзиро получил блестящее подтверждение.
– Так что сказал Тадатоси?
– Ничего особенного.
– Он ведь должен был что-то изречь.
– Ушел, не проронив ни слова.
Кодзиро выглядел слегка растерянным.
– В любом случае он произвел впечатление на меня, – проговорил Кодзиро, помолчав. – Он лучше, чем о нем говорят. Я бы хотел служить такому человеку.
Кодзиро тщательно подбирал слова. Он заранее все продумал. Клан Хосокава был самым сильным и надежным после Датэ, Курода, Симадзу и Мори. Так будет продолжаться, пока Будзэн остается во владении князя Сансая. Эдо и Осака рано или поздно столкнутся, и самурай, поставивший не на того хозяина, окажется в роли бездомного ронина. Кодзиро нельзя ошибаться.
У Городзи была разбита грудь и сломана берцовая кость, но он выжил. Получив это известие, Кодзиро неожиданно решил навестить раненого. Он отправился пешком к мосту Токива, где находился дом Городзи.
Незваного гостя приняли сердечно.
– Поединок есть поединок, – сказал Городзи. – Мне не хватило мастерства, а тебя я не виню. Спасибо, что проведал.
После ухода Кодзиро Городзи заметил друзьям:
– Этот самурай достоин восхищения. Я его считал надменным выскочкой, а он оказался искренним и добрым юношей.
Кодзиро и рассчитывал именно на такой результат визита. Пусть искалеченный хвалит своего победителя. Кодзиро еще несколько раз заходил к Городзи, а однажды даже принес живую рыбу как символ скорого выздоровления.
Незрелая хурма
Летние дожди сменились томительной жарой, от которой земляные крабы выползали на дорогу. Объявления, призывавшие Мусаси на бой, покрылись густым слоем пыли, а некоторые столбы употребили на топку очагов.
«Она должна здесь быть в конце концов!» – подумал Кодзиро. Он искал харчевню. В отличие от Киото в Эдо редко встречались дешевые закусочные, которыми изобиловала старая столица. Наконец Кодзиро увидел ленивую струйку дыма, поднимавшуюся над камышовой загородкой, на которой было написано «Дондзики». Слово напомнило ему о «тондзики», рисовых колобках, которые в давние времена были повседневной едой воинов.
