Железная звезда - Сильверберг Роберт (читать книги без регистрации .TXT) 📗

— Это как бы...— Я замолчал. Не мог вспомнить, как на языке халха будет «чудо». В конце концов нашел выход.— Это по высокой милости небес. Я говорю с тобой издалека.

— Насколько издалека?

— Скажи мне, где ты. Хрип, треск, свист.

— Повторяю. Где ты?

— Новый Рим. Константинополь. Я удивленно вытаращил глаза.

— Византия?

— Византия, да.

— Я очень далеко оттуда.

— Насколько далеко? — настойчиво повторил монгол.

— Много-много дней езды верхом. Очень много.— Я заколебался.— Скажи, какой сейчас год там, где ты.

Визг, скрежет, бормотание.

— О чем вы разговариваете? — спросил Хедли.

Я сердито замахал на него рукой — дескать, молчи.

— Год,— повторил я,— Скажи, какой сейчас год.

— Все знают, какой сейчас год, голос,— презрительно ответил монгол.

— Скажи мне.

— Год тысяча сто восемьдесят седьмой от Рождества нашего Спасителя.

Я вздрогнул. Нашего Спасителя? Все более и более жутко. Монгол-христианин? Говорит со мной по космическому телефону из двенадцатого столетия? Помещение вокруг стало расплываться, теряя материальность, словно было соткано из дыма. Локти болели, в левой щеке возникла пульсация. Для меня эти сутки были ужасно долгими. Я устал до того предела, когда стены плавятся, а кости размягчаются. Джо дергался передо мной, словно в пляске святого Вита.

— Как твое имя? — спросил я.

— Петрос Алексиос.

— Почему ты говоришь на халха, если ты грек?

Долгое молчание, нарушаемое только адскими статическими помехами.

— Я не грек,— пришел наконец ответ.— По рождению я монгол-халха. Но меня вырастили христиане среди христиан. С одиннадцати лет, с тех пор, как отец послал меня к воде и я был взят. Раньше меня звали Темучин. Теперь мне двадцать, и я познал Спасителя.

Хватая ртом воздух, я прижал руку к горлу, будто его пронзило прилетевшее из тьмы копье.

— Темучин...— с трудом выговорил я.

— Мой отец, Есугей, был вождем клана.

— Темучин,— повторил я, качая головой.— Сын Есугея.

Вой. Бульканье. Шипение.

Потом ни помех, ни голоса, лишь мертвая тишина.

— С тобой все в порядке? — спросил Хедли.

— Похоже, пропал контакт.

— Да, только что прервался. Ты выглядишь так, будто у тебя закоротило мозг.

Я дрожащими руками стянул с себя шлем.

— Знаешь, может быть, та французская женщина — действительно Жанна д'Арк.

— Что?

— Это вполне возможно,— устало ответил я.— Все возможно, не так ли?

— Черт побери, что ты хочешь сказать, Майк?

— Почему бы ей не быть Жанной д'Арк? Послушай, Джо. Теперь я тоже свихнулся, прямо как ты. Знаешь, что только что случилось со мной? Я разговаривал по твоему треклятому телефону с Чингисханом.

Я сумел урвать несколько часов сна, отказавшись рассказывать Хедли что бы то ни было, пока не отдохну. Мой тон не оставил ему выбора, он понял это мгновенно. В отеле я погрузился в сон, словно кит в морские глубины, надеясь не вынырнуть на поверхность до полудня. Однако укоренившаяся привычка взяла свое, и я проснулся в семь, окончательно и бесповоротно, не чувствуя себя отдохнувшим. Позвонил в Сиэтл и сказал Элейн, что задержусь в Лa-Джолле немного дольше, чем рассчитывал. Она забеспокоилась. Не из опасения, что я могу пуститься во все тяжкие — нет, только не я! — но потому, что голос у меня звучал как с похмелья.

— Ты же знаешь Джо,— сказал я.— У него здесь информация поступает круглосуточно.

Больше ничего я ей говорить не стал. Когда полчаса спустя я спустился к завтраку, голубой лабораторный фургон уже ждал меня у отеля.

Хедли, похоже, спал прямо в лаборатории. Взъерошенный, с покрасневшими глазами, он тем не менее был готов действовать и метался по комнате, как маленькая собачка.

— Вот распечатка ночного разговора,— заявил он, едва я вошел.— Расшифровка выглядит глупо, прости. Компьютер монгольского не знает.— Он сунул мне распечатку.— Загляни в нее и подумай, слышал ли ты в действительности все то, что тебе слышалось.

Я пробежал взглядом по длинному листу. В нем через слово стояли «бармаглоты» [49], но едва я понял компьютерную систему фонетических эквивалентов, текст стал достаточно читабелен, На мгновение я поднял взгляд, ощущая сильную внутреннюю дрожь.

— А я-то надеялся, что все это мне приснилось. Оказывается, нет.

— Объяснишь?

— Не могу.

Джо нахмурился.

— Я не прошу тебя производить фундаментальный анализ. Просто переведи, идет?

— Это пожалуйста.

Он выслушал меня с напряженным и страстным вниманием, которое прикрывало тревогу и сильнейшее возбуждение. Когда я закончил, он сказал:

— Хорошо. А что ты плел о Чингисхане?

— Темучин — таково настоящее имя Чингисхана. Он родился около тысяча сто шестьдесят седьмого года, и его отец Есугей был мелким вождем где-то в Северо-Восточной Монголии. Когда Темучин был мальчиком, его отца отравили враги. Темучин сбежал, но к пятнадцати годам начал собирать союз монгольских племен, целые сотни, и в конечном счете завоевал все, что только можно.

— Как же так? Наш монгол живет в Константинополе, по твоим словам. Он христианин, и у него греческое имя.

— Он Темучин, сын Есугея. Ему исполнилось двадцать ровно в тот год, что и Чингисхану.

— Какой-то другой Темучин! — агрессивно заявил Хедли,— Какой-то другой Есугей.

— Вслушайся в то, как он говорит. Это впечатляет, разве нет? Даже не понимая ни слова, нельзя не почувствовать исходящей от него силы. Клокочущего гнева. Это голос человека, способного завоевать континенты.

— Чингисхан не был христианином. Его не выкрали чужаки и не увезли в Константинополь.

— Знаю,— ответил я и, к собственному изумлению, добавил: — Но не исключено, что это все же он.

— Господи всемогущий! Что ты имеешь в виду?

— Я не уверен.

Глаза Хедли остекленели.

— Надеюсь, ты поможешь нам решить проблему, а не создашь новую, Майк.

— Мне надо хорошенько подумать.

Я замахал руками, призывая его проявить терпение. Джо смотрел на меня с ошеломленным видом. Глазные яблоки у меня пульсировали, вдоль позвоночника пробегала дрожь, мозг от недосыпа был перенасыщен адреналином. В сознании, словно газы над сточными водами, поднимались дикие, фантастические идеи.

— Ладно, попробую,— начал я.— Допустим, существует множество возможных миров. Мир, в котором ты — король Англии. Мир, в котором я играю третью базу [50] за янки. Мир, в котором древние ящеры не вымерли и каждое лето в Лос-Анджелес вторгаются голодные тираннозавры. И мир, в котором Темучин, сын Есугея, попадает в Византию двенадцатого столетия и становится христианином, а не основателем монгольской империи. Именно с этим Темучином я и разговаривал . Этот ваш долбаный луч пересекает не только временные линии, но и вероятностные, и мы наткнулись на альтернативную реальность, которая...

— Ушам своим не верю,— сказал Хедли.

— И я тоже, по правде говоря. Я не настаиваю. Просто предлагаю одну возможную гипотезу, способную объяснить...

— Я не про твою проклятую гипотезу. Не верится, что это именно ты, мой старый приятель Майк Майклсон, сидишь здесь и болтаешь чушь, превращая таинственное событие в чертовски абсурдное. Ты, старый добрый здравомыслящий, уравновешенный Майк, вешаешь мне на уши лапшу о бешеных тираннозаврах в Лос-Анджелесе...

— Это лишь пример того...

— Плевал я на твой пример! — взорвался Хедли. Его лицо потемнело от раздражения на грани ярости. Казалось, он вот-вот перейдет на крик,— Твой пример — полная чушь. Твой пример — дрянь несусветная. Чтобы услышать всю эту новомодную чепуху, мне не нужно было разыскивать кого-то в Сиэтле. Альтернативная реальность! Третья база!

Из ниоткуда возникла девушка,

— Сигнал вернулся, мистер Хедли.

— Следующим самолетом я лечу на север, идет? — предложил я.