Врата Мёртвого Дома - Эриксон Стивен (чтение книг txt) 📗
Он тоже осматривал жуткий ландшафт королевства Тени своим одним-единственным мультифасеточным глазом, блестевшим под густой щеткой бровей.
Спустя несколько минут мальчик поднял взор и встретился им с Аптом.
– Мама, – спросил он, – это наш дом?
Внезапно с расстояния в дюжину шагов донесся голос:
– Мои коллеги всегда недооценивают природных обитателей нашего королевства. О, здесь встречаются даже дети.
Мальчик развернулся и увидел высокого человека в черном одеянии, которым медленно двигался в их направлении.
– Апторианец, – продолжил незнакомец, – я, конечно, понимаю, что ты исходил из лучших побуждений, когда лепила форму этого мальчика, но по прошествии нескольких лет его внешность будет приносить своему обладателю только горе.
Апт защелкал и засвистел в ответ.
– О да, леди, однако ты добилась противоположного эффекта, – прервал ее мужчина. – Сейчас он не принадлежит никому.
Демон защелкал вновь.
Незнакомец кивнул головой, выслушивая его оправдания, а затем слабо улыбнулся.
– Звучит очень самонадеянно, – переведя взгляд на мальчика, он присел на корточки и добавил: – Очень хорошо. Привет тебе. Ребенок застенчиво ответил тем же.
Бросив последний раздраженный взгляд на апторианца, незнакомец подал мальчику свою руку.
– Меня зовут… Дядя Котильон…
– Не может быть, – ответил ребенок.
– Правда? И почему же?
– Все дело в твоих глазах. Они… слишком маленькие, слишком острые, чтобы практически ничего не видеть… А поначалу я сделал именно такое заключение – вы шли сквозь каменные стены и деревья, игнорируя все природные законы мира Теней…
Глаза Котильона расширились.
– Стены? Деревья? – взглянув на Апта, он добавил: – Неужели этот мальчик от долгого общения с тобой сошел с ума?
Демон ответил длительной трескучей тирадой. Котильон побледнел.
– Дыхание Худа, – в конце концов прошептал он, а затем обернулся к мальчику с выражением благоговейного трепета на лице. – Как тебя зовут, дитя мое?
– Панек.
– Хорошее имя… Скажи мне, что еще, помимо своего имени, ты помнишь из… прошлой жизни и прошлого мира?
– Я помню, как меня наказывали… Как приказали мне находиться рядом с отцом…
– И как же выглядел этот человек?
– Я не помню… В моей памяти не осталось ни одного человеческого лица. Они стояли и решали, что же все-таки делать с нами. Затем всех детей отвели в сторону. Солдаты оттолкнули отца и потащили его в противоположном направлении. Я хотел остаться в одиночестве, но меня схватили и отправили вместе с остальными детьми. Они наказывали нас, наказывали за несовершенные преступления.
Глаза Котильона сузились.
– Не думаю, что у твоего отца был большой выбор, Панек.
– Враги ведь, наверняка, были сами отцами. А также матерями, бабушками… Боги, как же рассержены были эти люди… Они сняли с нас одежду, обувь, они были так злы… Затем эти люди начали наказание.
– В чем же оно заключалось?
– Люди распяли детей на крестах.
Котильон на долгое время задумался. Когда он заговорил в следующий раз, этот голос показался мальчику вялым и безжизненным.
– Итак, ты запомнил эти подробности.
– Да, и я обещаю выполнить свою клятву… Что бы ни сказала на это мать. Я обещаю.
– Панек, послушай внимательно своего дядю. Ты решил неверно: вы не были наказаны просто так… Я, конечно, понимаю, что мои слова очень трудны для понимания, однако все же постарайся… Эти люди причинили вам боль, потому что их некому было остановить. Твой отец пытался помочь вам – я более чем уверен в этом. Подобно тебе, у него просто не хватило сил. Рядом с тобой сейчас твоя новая мать и я, дядя Котильон. Мы постараемся сделать так, чтобы ты никогда больше не чувствовал себя беспомощным. Понятно, малыш?
Панек поднял взор на свою мать. Та ласково что-то прощебетала.
– Понятно, – ответил мальчик.
– Мы будем обучать друг друга. Панек нахмурился.
– Но чему я, ребенок, могу научить вас – таких сильных и страшных…
Котильон поморщился.
– Научить меня видеть… здесь, в этом королевстве. Мир призраков, держава Тени – это единственное место, где я способен…
– Проходить через невидимые предметы.
– Точно. Я часто удивлялся – почему это Гончие не ходят по прямой линии.
– Гончие?
– Рано или поздно, ты встретишься с ними, Панек. Дряные собачонки – все до одной.
Панек улыбнулся, обнажив белые клыки.
– А мне нравятся собаки.
Едва заметно вздрогнув, Котильон произнес:
– Уверен, что они, в свою очередь, полюбят тебя. – Поднявшись на ноги, он повернулся лицом к Апту: – ТЫ прав, в одиночестве с подобной задачей не справиться. Я подумаю с Амманасом, что здесь можно предпринять, – повелитель Тени вновь повернулся к мальчику. – У твой матери сейчас есть другие задачи: она обязана заплатить по счетам. Так что решай – либо пойдешь с ней, либо останешься со мной.
– А куда собираешься ты, дядя?
– Рядом находится еще очень много детей Ты хочешь помочь мне в их усмирении?
Панек помедлил, а затем ответил:
– Я, конечно, очень хочу их снова увидеть, но не сейчас… Я пойду с мамой. Она объяснила мне, что тот человек, который пытался спасти нас, нуждается в присмотре и посильной помощи. Мне хотелось бы встретиться с ним Мама сказала, что этот человек видит меня в своих снах с самой первой минуты знакомства.
– Уверен, что так и есть на самом деле, – пробормотал Котильон. – Подобно мне, его постоянно преследует мысль об абсолютной беспомощности. Ну да ладно, мы еще встретимся, – бог в последний раз взглянул на апторианку. – Когда я вознесся, леди, меня не покидали кошмары прошлых переживаний… – он поморщился. – Представь же теперь удивление человека, который благодарит тебя за подобные узы.
Панек вмешался:
– Дядя, а у тебя нет детей?
Вздрогнув, Котильон посмотрел по сторонам.
– Дочь… Если ее можно так назвать, – вздохнув, он сухо улыбнулся. – Боюсь, мы поссорились и разошлись.
– Ты должен простить ее.
– Проклятый выскочка!
– Ты же сказал, что мы будем учить друг друга, дядя.
Котильона с удивлением посмотрел на маленького мальчика, говорившего столь здравые вещи, а затем мягко произнес:
– Увы, прощение означает совсем другое…
– В таком случае я обязан встретиться с ней.
– Что ж, в нашем мире возможно многое. В этот момент в разговор вмешался Апт. Котильон нахмурился.
– Эти слова совсем неуместны, – развернувшись, он запахнул широкий плащ.
Пройдя вперед полдюжины шагов, он остановился и обернулся назад.
– Передай Каламу мои поздравления, – через мгновение Котильона поглотила тьма.
Панек продолжал смотреть ему вслед, широко раскрыв один-единственный глаз.
– Неужели он думает, – произнес мальчик, обратившись к матери, – что сейчас его никто не видит?
Замасленная якорная цепь с грохотом опустилась в темные мутные воды гавани Малаза, и «Тряпичная Пробка», покачиваясь на волнах, остановилась в сотне ярдов от доков. Улицы ближайшего городского квартала, где ветхие товарные склады перемежались с грязными тавернами, трактирами и постоялыми дворами, которые выходили своими фасадами к морю, освещало несколько тусклых желтых огней. К северу от гавани высился приличный холм, где нашли достойное место для своих дворцов городские купцы и знать; к ним вплотную примыкало огромное сооружение с каменными стенами и витиеватыми лестницами – башня Насмешки. Этот старый бастион виднелся благодаря нескольким тусклым огням, но флаг, развевающийся на его вершине под порывами свежего ветра, был практически неразличим.
Увидев штандарт, Калам почувствовал, что его охватило неясное дурное предчувствие. «Где-то рядом находится важный человек. Но где?»
Экипаж, носившийся вокруг него по палубе, наконец-то успокоился. Только несколько голосов продолжало едва различимое ворчанье по поводу столь позднего прибытия в гавань. Дело в том, что местные власти запретили выход экипажей прибывающих кораблей в город до прохождения специальной санитарной комиссии, и по этой причине все матросы «Тряпичной Пробки» были вынуждены ждать утра.
