Эрагон.Наследие - Паолини Кристофер (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
— И когда вы соприкоснулись, то…
— Да. — Арья подняла левую руку и показала Эрагону серебристую отметину на ладони, точно такую же, как и у него, гёдвей игнасия. — У меня возникло такое ощущение, будто… — Она умолкла, подыскивая нужные слова.
— Будто ты коснулась ледяной воды, и теперь твоя рука горит, и ее даже как будто покалывает, — подсказал Эрагон.
— Да, именно так. — И Арья невольно обхватила себя руками, словно ей вдруг стало холодно.
— Итак, вы вернулись в Эллесмеру, — сказал Эрагон.
Теперь уже Сапфира рассказывала Фирнену о том, как они с Эрагоном плавали в озере Леона во время своего первого путешествия в Драс-Леону, еще с Бромом.
— Да, мы вернулись в Эллесмеру.
— И вы с Фирненом поселились на Утесах Тельнаира. Но зачем тебе было становиться королевой, если ты уже стала Всадницей?
— Это была не моя идея. Датхедр и другие наши старейшины пришли ко мне на утесы и попросили принять плащ моей матери. Я отказалась. Но они снова пришли на следующий день и на следующий. И приходили каждый день в течение целой недели, и каждый раз с новыми аргументами в пользу того, почему мне следует принять ее плащ и корону. В конце концов они убедили меня, что так будет лучше для всего нашего народа.
— Но почему все-таки именно ты? Не потому ли, что ты — дочь Имиладрис? Или, наоборот, потому что ты стала Всадницей?
— Нет, это не потому, что Имиладрис была моей матерью. Хотя отчасти, конечно, и это повлияло на их выбор. И не потому, что я стала Всадницей. Наша внутренняя политика куда сложнее, чем у людей или у гномов, и выбор нового правителя у нас никогда не происходит легко. Тут нужно учитывать согласие десятков различных домов и семей, а также многочисленных старших представителей нашей расы, и каждое предложение, сделанное ими, это часть сложной игры, в которую мы продолжаем играть вот уже много тысячелетий. В общем, было немало всяких причин, побудивших их выбрать именно меня. И далеко не все эти причины вполне очевидны.
Эрагон переступил с ноги на ногу, глядя в пространство между Сапфирой и Арьей. Он пока что не мог примириться с ее решением.
— Но разве можно быть одновременно и Всадницей, и королевой эльфов? — спросил он. — Всадники вроде бы не должны оказывать предпочтения ни одной расе. Иначе народы Алагейзии перестали бы им доверять. И потом, как ты сможешь участвовать в восстановлении нашего ордена и воспитании нового поколения драконов, если будешь занята многочисленными королевскимиделами и обязанностями в Эллесмере?
— Наш мир уже не тот, каким был прежде, — сказала Арья. — И Всадники уже тоже не могут жить сами по себе, как это было когда-то. Их слишком мало осталось, и одним им не выстоять. Пройдет еще немало времени, прежде чем Всадников будет достаточно и они смогут занять в обществе свое прежнее место. Ведь и ты принес клятву верности Насуаде, и Орику, и его клану Дургримст Ингеитум. Но не нам, не алфакин, и было бы только справедливо, чтобы и эльфы тоже имели своего Всадника и своего дракона.
— Ты же знаешь: мы с Сапфирой готовы сражаться за эльфов точно так же, как и за гномов или за людей! — пылко возразил Эрагон.
— Я-то знаю, но другие не знают. Внешняя сторона тоже очень важна, Эрагон. Ты не в силах изменить тот факт, что уже поклялся в верности Насуаде и клану Орика. Мой народ тяжело страдал в течение последнего столетия, и хотя тебе это, возможно, не кажется столь очевидным, мы уже не те, какими были когда-то. Точно так же, как когда-то для драконов погасла звезда их удачи, гаснет и наша звезда. Все реже у нас рождаются дети, все быстрей иссякают наши силы. А кое-кто уже считает, что и ум у нас уже не столь остер, как когда-то. Впрочем, последнее доказать и невозможно.
— Но ведь то же самое верно и для людей — во всяком случае, так считает Глаэдр, — сказал Эрагон.
Арья кивнула:
— Он прав. Обеим нашим расам нужно время, чтобы прийти в себя и набраться сил. Очень многое будет зависеть также от возвращения драконов. Мало того, точно так же, как Насуада нужна для восстановления и выздоровления вашей расы, такой вождь нужен и нашему народу, эльфам, а потому после смерти Имиладрис я все время чувствовала, что обязана взвалить эту ношу на свои плечи.
Она коснулась своего левого плеча, где был спрятан иероглиф «йявё», означающий «узы доверия».
— Я поклялась служить своему народу, когда была ненамного старше тебя. Я не могу бросить его сейчас, когда он так нуждается во мне.
— Эльфы всегда будут в тебе нуждаться.
— И я всегда откликнусь на их призыв. Не тревожься, мы с Фирненом не забудем о своих обязанностях дракона и Всадника. Мы поможем тебе охранять эти земли и решать те споры, что окажутся нам по силам. А то место — где бы оно ни оказалось, даже на самой южной оконечности Спанна, — где будет находиться школа драконов и Всадников, мы будем посещать постоянно и будем помогать.
Ее слова встревожили Эрагона, но он приложил все силы, чтобы скрыть свою тревогу. То, что она обещала, вряд ли будет возможно, если они с Сапфирой примут то решение, которое обсуждали на пути сюда. Хотя все, что сказала Арья, помогало ему утвердиться в правильности принятого ими решения. Вот только его беспокоило, что Арья и Фирнен не смогут пойти тем же путем.
Он склонил голову, признавая правильность решения Арьи и ее право принять такое решение.
— Я знаю, что ты никогда не станешь пренебрегать своими обязанностями, — сказал Эрагон. — Ты никогда не поступалась своим долгом. — Он не хотел, чтобы это прозвучало слишком торжественно или даже враждебно, он просто констатировал тот факт, который всегда заставлял его безмерно уважать Арью. — И я понимаю, почему ты так долго не давала о себе знать. Я, наверное, тоже так поступил бы на твоем месте.
Она снова улыбнулась.
— Спасибо тебе.
Он кивнул в сторону ее меча.
— Это, наверное, Рюнён переделала Тамерлин под твою руку?
— Да, она. Хотя все время жутко ворчала, говорила, что меч идеален, что нечего его портить. Но я очень довольна тем, как она его переделала. Теперь он мне как раз по руке и отлично сбалансирован. Он стал легким, как прутик!
Они постояли молча, глядя на драконов, и Эрагон все пытался придумать, как бы рассказать Арье об их с Сапфирой планах. Но даже начать не сумел, потому что она спросила:
— А у вас с Сапфирой как шли дела в последние несколько месяцев?
— Да, нормально.
— Что еще интересного произошло с тех пор, как ты написал мне письмо?
Эрагон на минуту задумался, затем кратко сообщил Арье о покушениях на Насуаду, о восстании на севере и на юге, о рождении дочери у Рорана и Катрины, о получении Рораном титула графа и о том, сколько сокровищ им удалось раскопать в разрушенной цитадели. В самую последнюю очередь он рассказал о том, как они с Сапфирой летали в Карвахолл и на могилу Брома.
Пока он ей все это рассказывал, Сапфира и Фирнен начали кружить, очень быстро подергивая кончиками хвостов. У обоих пасти были слегка приоткрыты, белые длинные клыки обнажены, и оба тяжело дышали, издавая низкие ворчливые с повизгиванием звуки, каких Эрагон еще никогда прежде не слышал. Это было более всего похоже на начинающуюся драку, что несколько его встревожило, но чувства, которые испытывала Сапфира, отнюдь не имели отношения ни к гневу, ни к страху. Это было совсем иное чувство…
«Я хочу испытать его», — заявила ему Сапфира и шлепнула хвостом по земле, заставив Фирнена остановиться.
«Испытать? Но как? Зачем?»
«Чтобы выяснить, есть ли у него железо в костях и огонь внутри! Чтобы узнать, подойдет ли он мне!»
«Ты уверена?» — спросил Эрагон, уже догадываясь, к чему она клонит.
Сапфира снова стеганула хвостом по земле, и он почувствовал ее решимость и силу ее желания.
«Я все о нем знаю — все, кроме этого. И потом, — она изобразила нечто вроде веселой усмешки, — драконы ведь не на всю жизнь браки заключают!»
«Ну, хорошо… Но будь осторожна».
