Коллекционер чудес - Петровичева Лариса (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Ну вот, — довольно произнес Вернон. — Берите вилку, нож и отрезайте себе кусочки. Тут все просто и по-свойски, так что не стесняйтесь. Приятного аппетита!
Тарелок действительно не было. Глядя, как Вернон лихо орудует столовыми приборами, Аурика решила, что тоже не будет скромничать.
— Вы очень скептически отозвались о верноподданстве, — сказала Аурика, когда первый голод был утолен, а официант принес еще глинтвейна и выставил на стол вазочку с огненно-рыжими мандаринами.
Доктор усмехнулся, но усмешка вышла печальной.
— Я был наказан и прощен, потому что имел наглость выжить, — ответил он. — Но наказание не сделало меня другим, я по-прежнему не верю, что король назначен Господом и что он символ нравственности и добра.
— А во что вы верите? — спросила Аурика.
Губы Вернона снова дрогнули в улыбке, а в глазах мелькнули хитрые искры.
— Я верю в равенство людей, — ответил он. — В справедливость и ответственность. В то, что офицер не даст матросу в зубы, а крестьянка не будет кланяться карете вельможи. В то, что учиться и лечиться смогут все, независимо от сословия и состояния. В то, что ценны занятия человека, а не его происхождение. Моя вера, дорогая Аурика, выписана шпицрутенами на моей спине. И я не отрекусь от нее.
Произнеся все это с искренним пылким волнением, Вернон вдруг осекся, словно понял, что сказанул лишнего. Он снова улыбнулся, будто извинялся за свои слова, и принялся за мясо.
Аурика вдруг подумала, что кто-нибудь из посетителей наверняка узнает ее и по городу поползут слухи. Это мужчины могут ходить в бордели, а женщина не имеет права где-то бывать в компании кого-либо, кроме законного супруга. Ведь именно этого и добивается Вернон, напомнила себе Аурика и решила не расслабляться.
— Вы правы, — кивнула она. — Это действительно очень важно.
— Неужели вы мне сочувствуете? — холодно осведомился Вернон, словно что-то заподозрил.
— Да, — призналась Аурика. — Да, сочувствую.
Вернон вдруг посмотрел на нее совсем иначе, чем прежде. Так, словно увидел в Аурике друга.
Глава 4
СОН
Лиззи Хельт скончалась от потери крови, безутешные родители забрали ее тело домой — готовить к похоронам, а полицейский участок с самого утра штурмовали ортодоксы.
Дерек с трудом пробился к дверям сквозь пеструю толпу — от разноцветных лохмотьев рябило в глазах, а визгливые вопли и приплясывания баб на мостовой волей-неволей вводили в транс. Войдя в участок, он первым делом увидел Гресяна Рыжий стоял в коридоре, смотрел на себя в зеркало, и вид у него был такой, словно до этого момента он имел все основания утверждать, что выглядел иначе.
— Смотрите, Эдвард, — насмешливо произнес Дерек, расстегивая пальто. — Уведут у вас коня, а самого превратят в соломенную куколку.
Гресян обернулся и посмотрел на начальника с таким искренним страхом, что Дерек решил больше над ним не шутить. Парень все воспринимал всерьез.
— В куколку? — переспросил он. Гресян говорил медленно, язык у него заплетался, словно бедолагу только что хватил удар. — А коня у меня нету…
Дерек вздохнул. Ортодоксы были большие мастера на всякие пакости, в том числе и на гипноз. Надо бы Гресяну проверить вещи — наверняка у него сперли что-нибудь.
— Идемте, Эдвард, — произнес он и взял полицейского под руку. Думал, что тот будет упираться, но нет, он послушно пошел рядом, словно теленок на веревочке.
В уборной никого не было — полицейские тоже люди, не хотят мерзнуть на работе с раннего утра, когда можно подольше посидеть дома. Гресян покорно вошел за Дереком и, растерянно опустив руки, встал у раковины. Когда Дерек повернул кран и тугая струя воды ударила о фаянс, рыжий даже не шелохнулся. Стоял, смотрел, хлопал глазами.
Послал Господь помощничка, ничего не скажешь. Протянув руку, Дерек схватил Гресяна за шиворот и сунул рыжую башку под струю воды. Подействовало сразу: Гресян задергался, заорал что-то невнятное. Дерек подержал его еще минутку и выпустил.
Давнее средство помогло: к молодому полицейскому вернулась осмысленность во взгляде. Гресян хлопнул себя по карману и воскликнул:
— Кошелек! Кошелек подрезали! Там жалованье! Мне ж за квартиру платить!
Дерек вздохнул. Чего-то в этом роде он и ожидал. С ортодоксами всегда так, не могут они жить мирно и спокойно.
— Идите, Эдвард, приведите себя в порядок. Я с ними разберусь.
Он вышел на крыльцо как был, в сюртуке. Сразу же пробрало морозом до костей, волосы слиплись противными прядями, а пальцы онемели, но Дерек подумал, что не умрет от пневмонии, — за пару минут с ним ничего не случится.
— Thek kutiya kee bits ko chup raho! — отчетливо произнес он и добавил: — Thanik Tho!
Этого хватило, чтоб голосящий пестрый вихрь моментально заткнулся. На улице воцарилась мертвая звонкая тишина. На Дерека уставились смуглые физиономии, женские и детские, одинаково изумленные. Гхадажё, то есть человек, которому не выпало счастья принадлежать к ортодоксам по праву рождения, не мог говорить на их тайном наречии. И тем более не мог называть собравшихся гнойными тварями и советовать им заткнуться как можно скорее.
— Aapane adhikaaree ke pars le liya Gresyan, — продолжал Дерек. — Khmaro. Aatekely.
«Вы взяли кошелек офицера Гресяна. Верните. Немедленно».
Это вновь произвело впечатление. Кошелек нашелся сразу же, причем полный. Туда, похоже, еще и доложили несколько ассигнаций, от греха подальше — Гресянов кошелек не мог быть набит настолько туго, чуть не трескался. Смуглая чернокосая девушка, одетая гораздо приличнее своих товарок и родственниц, вышла из толпы и протянула кошелек Дереку.
— Вот, возьмите, — сказала она на хаомийском без следа акцента.
Чистые руки и обувь, умытое лицо, умный взгляд — пожалуй, с ней можно иметь дело.
— Идем, — сказал Дерек и обратился к остальным: — Ждите. И без воплей и мусора, а то собак спущу.
Угроза подействовала. Ортодоксы чинно сели прямо на мостовую, словно экзотические птицы. Хорошо, что они боятся собак и считают их нечистыми животными, — есть чем припугнуть.
Собаки, кстати, придерживаются такого же мнения.
— Как тебя зовут? — бросил Дерек через плечо.
Девушка белозубо улыбнулась и ответила:
— Лалэ. Лейла, по-вашему.
— Зачем офицера-то обнесла, дура? — поинтересовался он.
Ограбленный Гресян, замотавший мокрую голову какими-то лоскутами, топтался в коридоре, поджидая начальника. Увидев Лейлу, он шарахнулся в сторону и вскрикнул:
— Вот! Это она! Давай, говорит, погадаю, всю правду скажу! Возьми золотое, заверни в бумажное!
Дерек протянул ему кошелек, рыжий просиял и показал девушке кулак. Та и бровью не повела: угрозы Гресяна не могли ее напугать.
— Не ограбила, пан-гхадажё, — миролюбиво ответила Лейла, входя вслед за Дереком в кабинет. — Кого и когда ограбили ортодоксы? Воровство — великий грех, а мы потому и кочевой народ, что убегаем от всякого греха. Сам отдал, по доброте своей и во славу Господа, сирым и убогим.
Идиоты эти ортодоксы, что с них взять. Подрезать бумажник у офицера полиции прямо перед участком — это уже какая-то особенная глупость. Редкая.
— Что вам дома-то не сидится в такую погоду? — поинтересовался Дерек, усаживаясь за стол. Кто-то из помощников подсуетился, уже приготовил целый кофейник горячего сладкого кофе.
— Слух прокатился, пан-гхадажё, — промолвила Лейла, косясь на кофейник, — что в город приехала говорящая с мертвыми. Мы пришли просить ее пойти с нами в табор. Она ведь ваша? Отпустите ее к нам, она будет наша.
Дерек, конечно, слышал о бескрайней наглости ортодоксов, но чтоб вот так заявиться всем табором и просить мужа отпустить законную жену неведомо куда — это уже не наглость, это как-то иначе называется.
— Совсем, что ли, берега попутали? — Сейчас было не грех и нагрубить. — С чего вы решили, что я ее отдам? — Дерек продемонстрировал Лейле правую руку с простеньким серебряным колечком. — Жену законную, любимую. Отпущу в табор. Уже бегу, уже в пути.
