Шатун. Варяжский сокол - Шведов Сергей Владимирович (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– И ты ему в этом помог.
– Я в этой игре всего лишь пешка, а тебя рабби выставит полным дураком в глазах Людовика Тевтона. Ибо что там ни говори, ты проспал удар в самом уязвимом месте. Тебе следовало оберегать княжича Сидрага, как зеницу ока. Будь он жив, князь Трасик никогда бы не ступил ногой на Калинов мост. А ты мало того что не уберег Сидрага, так еще и погубил старого и надежного друга Каролингов в Волыни, кудесника Гордона. Видел перстень на указательном пальце Трасика? Его подарил князю я, а точнее рабби Зиновий. Надеюсь, ты догадался, что было в этом перстне?
Худое костлявое лицо Сакса оставалось невозмутимым, бледным и невыразительным, зато его устремленные на Карочея глаза горели хищным желтоватым огнем. Кривой меч гана подрагивал в его руках очень выразительно. Карочей на всякий случай нащупал рукоять лежащего в изголовье кинжала и одарил графа ослепительной улыбкой.
– Ничего еще не потеряно, Гийом. Тебе надо всего лишь устранить одного человека, чтобы поражение обернулось победой.
– Кого ты имеешь в виду?
– Рабби Зиновий держит князя Трасика за горло железной рукой, но это не тот человек, который станет делиться добытыми тайнами с другими, да еще бесплатно. Ты меня понимаешь?
– Есть еще один человек, который многое знает.
– И этого человека ты собрался убрать с помощью тех людей, что сейчас сопят за моей дверью? Кстати, сколько их?
– Четверо. Но это очень опытные люди, – криво усмехнулся Сакс.
– Шестерых, пожалуй, хватит, – прикинул в уме Карочей.
– Для чего хватит?
– Я задолжал рабби Зиновию очень крупную сумму, граф Гийом. Моя расписка лежит у него в сундуке. И я очень бы хотел получить ее обратно.
– И тебе не жалко единоверца? – укоризненно покачал головой Гийом.
– Я такой же иудей, граф, как ты христианин. Так мы идем в гости к рабби?
– У него большая охрана?
– Десять человек. Рабби они преданы всей душою. Есть еще пять-шесть рабов, но эти вряд ли окажут сопротивление.
– А золото, ган?
– Золото поделим на три части: одна доля мне, одна тебе и одна твоим людям. Но вам придется переодеться моими хазарами.
– Хорошо, ган. Но помни, стоит тебе только вскрикнуть, и я не дам за твою жизнь даже паршивого медяка.
– Не волнуйся, граф, скиф понимает свою выгоду не хуже тевтона.
– Я не тевтон, – возразил Гийом.
– В данном случае это не имеет ровным счетом никакого значения.
Князь Трасик несказанно удивился, увидев на пороге пиршественного зала двух своих мирно беседующих гостей. Похоже, он был совершенно уверен, что утренний сон гана будет последним в его жизни. Князь Трасик никогда бы сам не поднял руку на гостя, но он не возражал бы, если бы человека, столь много знающего, прирезали другие. Увы, эти другие, в лице в первую очередь графа Гийома, не оправдали его надежд. Тем не менее у великого князя хватило выдержки для того, чтобы достойно попотчевать своих гостей. Леший с ним, с этим скифским ганом, скоро он и без того уберется в свою далекую Хазарию, где заботы и тайны князя Трасика никому не интересны. Сейчас важно то, что самому Трасику никто не угрожает, и можно с легкой душой пить вино и смеяться над шутками веселых друзей. Однако веселые друзья недолго развлекали князя, обмякшего душой, и с наступлением ночи поднялись из-за стола. Трасик, слегка огорчившийся по этому поводу, гостей не останавливал. В конце концов, ему самому следовало хорошенько выспаться перед завтрашним днем, дабы с достоинствам принять удачу, выпавшую ему волею Велеса и Макоши.
Терем князя Трасика ночные гуляки покинули через тайный ход, дабы не тревожить челядь. Гийом Сакс очень хорошо находил дорогу на темных городских улицах, а Карочею оставалось только запоминать путь, чтобы не заплутать в этом лабиринте, когда ему, возможно, придется возвращаться в одиночку.
Ворота высокого забора, окружающего дом рабби Зиновия, были заперты наглухо. И первоначально на уверенный стук гана отозвались только собаки. Потом из-за ворот прозвучал хриплый голос.
– Ган Карочей, – негромко отозвался скиф и осветил лицо факелом, дабы бдительный сторож, рассматривающий незваных гостей в узкую щель, мог его опознать. За спиной у гана стояли пять хазар в бараньих шапках, и вряд ли их вид мог вызвать у сторожа подозрение. В конце концов, не в одиночку же ходить степному гану по ночному городу. – Очень важное дело к рабби Зиновию.
– Я спрошу, – сухо отозвался сторож.
Отсутствовал он довольно долго. Ган Карочей поежился, не столько от холода, сколько от страха. Дело, что там ни говори, было нешуточное, и провернуть его предстояло практически в одиночку. И скиф отчасти сомневался, что ему это удастся. К сожалению, вчерашнее поражение не оставляло ему другого пути. Чтобы выжить, приходилось убивать. Нельзя сказать, что он не привык к подобным ситуациям, но никогда еще гану не противостояло столько расторопных противников.
– Рабби Зиновий ждет тебя, ган, – сказал, открывая ворота, сторож, и эти слова были последними в его жизни. Удар ножа, нанесенный твердой рукой графа Гийома, оборвал жизнь верного мечника рабби. Двое других мечников, на всякий случай вышедшие во двор, тоже рухнули, не издав ни звука. Надо признать, что подручные Сакса свое дело знали. И отточенные ножи в их руках порхали, как ночные бабочки. Во избежание сюрпризов граф Гийом закрыл за собой ворота и задвинул засов. В доме оставалось еще по меньшей мере семь мечников, способных оказать сопротивление, и их следовало устранить раньше, чем ор какого-нибудь челядина потревожит их ночной отдых. К счастью, ган Карочей легко ориентировался в чужом доме и верно определил дверь, за которой отдыхали люди, охранявшие жизнь богатого купца. Вскрикнуть успел только один из семерых, но и его крик был приглушен широкой ладонью графа Гийома. Та же участь постигла и рабов. Ни граф, ни ган не стали утруждать себя грязной работой, поручив ее мечникам.
– Рабби убьешь сам? – сверкнул зубами Сакс, ступая на лестницу, слабо освещенную чадящим светильником.
– Не хочу лишать тебя удовольствия, Гийом, – отозвался Карочей, вежливо уступая графу дорогу.
Уважаемый Зиновий успел лишь вскинуть на вошедших подслеповатые глаза. Через миг эти глаза уже закрылись навеки. Нож, брошенный графом, пробил рабби горло. Пособники Гийома еще возились внизу с челядинами. Случай для Карочея был самым подходящим.
– А где золото и серебро? – негромко спросил Гийом.
– В сундуке у стола.
Обрадованный граф неосторожно подставил гану спину, чем тот и не замедлил воспользоваться. Гийом растерянно хрюкнул, попытался обернуться, но был подхвачен расторопным Карочеем и переброшен в кресло, где и обрел наконец вечный покой. Ган, слабо разбирающийся в христианских догматах, сомневался, что душа Сакса отлетела в рай, но как раз этот вопрос волновал его меньше всего. На лестнице уже стучали сапогами подручные графа. Карочей обнажил меч и снес первую же голову, сунувшуюся в покои рабби Зиновия. А затем ударом в грудь он уложил второго мечника. Двое уцелевших были, видимо, настолько потрясены смертью товарищей, что бросились вниз с громкими воплями. Карочей в два прыжка настиг третьего головореза и взмахом меча оборвал его крик. Больше всего хлопот выпало с четвертым, который решил, видимо, подороже продать свою жизнь. Он оказался довольно неплохим рубакой, но ведь и ган Карочей с детства постиг все тайны ближнего боя. Его кривой меч сделал изящный полукруг, уклоняясь от встречи с мечом противника, а потом внезапно пал черной птицей на дурную голову. Ган, расправившись с последним своим противником, опустил меч и прислушался. Если предсмертные вопли головорезов графа Гийома и достигли чьих-то настороженных ушей, то их обладатель сделал из услышанного правильные выводы и поспешил покинуть опасное место. И в доме, и во дворе, и на улице царила тишина, ласкающая растревоженную душу гана Карочея. Скиф сунул меч в ножны и быстро поднялся по скрипучей деревянной лестнице в комнату рабби. Здесь за время его отсутствия ничего не изменилось, если не считать погасшего светильника. Лунного света, падающего из окна, было недостаточно для осмотра помещения. Поэтому Карочею пришлось вернуться на лестницу, чтобы прихватить оттуда чадящую лампадку, заправленную маслом. Первым делом Карочей заглянул в сундук, стоящий в углу. Увы, рабби Зиновий успел уже пустить в оборот большую часть серебра, присланную ему кудесником Гордоном. Тем не менее Карочей обнаружил на дне сундука довольно увесистый кожаный мешок с драгоценными камнями, при виде которых у скифа перехватило дух. Вот так навскидку он не мог сказать, сколько же эти камни стоят, но то, что они явятся хорошей компенсацией за утерянные денарии, он нисколько не сомневался. Кроме того, он прихватил из сундука несколько пергаментных свитков в надежде разобраться с ними на досуге. Далее задерживаться в этом доме не имело смысла. Некоторое время ган раздумывал, поджигать дом или нет, но в конечном итоге решил оставить все как есть и погасил чадящие светильники.
