Брошенное королевство - Крес Феликс В. (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Выражение лица хозяина изменилось.
— Как я понимаю, ваше благородие, ты упоминаешь того старика не без причины… Ты имеешь в виду легенду?
— Легенда и легенда… Мир не состоит из одних легенд. Это страж законов всего, бессмертный носитель всей сущности Шерни, и даже более того — символ причины, по которой возник мир под ее Полосами.
Ридарета открыла рот, но Таменат посмотрел на нее столь сурово, что она отказалась от вопросов.
— Страж законов, — продолжал он, — во имя высших соображений вынужден был вторгнуться в жизнь императорской дочери, а та… от него избавилась. Можно сказать, что он проиграл, поскольку вел определенную игру. Возможно, как раз эта история — действительно сказка, вымысел. Существование стража — факт, описание же его передано столь верно, что не имевшая понятия о Шерни княгиня наверняка действительно его знала. Но все остальное? Из посланной Готаху книги… он получил ее с просьбой высказать свое мнение, мнение посланника, а также участника некоторых событий… так вот, из этой книги следует, что ее королевское высочество Верена приказала схватить стража и живьем замуровать его в подземельях здания, которое позднее сгорело и было разрушено во время беспорядков в Громбе. Вечная тюрьма для того, кого невозможно убить. Вопрос в том, что из этого правда? Могла ли княгиня, диктуя свою историю летописцу, выдать подробности, которые никогда не должны были всплыть? А может, она сама этого хотела? Это выдающаяся женщина, и, возможно, она прекрасно понимала, что страж законов всего не ходит по Шереру просто так… Он угрожал ей, и его убрали, но, возможно, она сочла, что многие годы спустя, может быть даже после ее смерти, кому-то понадобятся указания, где его искать? А может, она продиктовала эту историю, движимая самым обычным тщеславием, желая увековечить свой триумф над могущественным и ненавистным противником, но изменила некоторые детали, и потому найти место, где находится его тюрьма, нереально? Не знаю. Но я знаю, кто помогал княгине во всех ее предприятиях. Ее советница и пособница, вернувшаяся из Дартана, чтобы спасти край, который любила. Сегодня она — первая наместница верховного судьи трибунала в Лонде. Сомневаюсь, чтобы она не знала о страже законов.
Его внимательно слушали.
— Вот почему, — закончил Таменат, — я не спешу трубить всем и повсюду ни о том, что собираюсь в Громб, ни по какому делу я туда собираюсь. Тяжело признаваться, но… как лах'агар, посланник, я мало что в жизни совершил. А в итоге еще оказалось, что моя работа, работа математика, уже не имеет никакого значения. Скоро я сдохну, — заявил он со свойственной ему утонченностью. — У меня уже нет времени искать новую цель в жизни, и мне пришло в голову поискать стража законов, возможно, мне удастся совершить нечто важное и вместе с тем интересное. А ты меня, надеюсь, простишь, Оген, если я скажу, что, будучи скверным интриганом, не сумел оценить, могу ли я быть с тобой откровенным. Вероятно, во всем Лонде нет никого, кто лучше тебя разбирался бы в вопросах, связанных с Шернью. Ты мог бы даже быть советником наместницы, опытным экспертом. Я пытался тебя прощупать, только и всего.
— Ты боялся, ваше благородие, что я служу трибуналу?
— А кто мог мне гарантировать, что это не так?
Купец странно посмотрел на него, но не сказал, что у него на уме. Что и к лучшему, ибо мысли эти были отнюдь не лестны для бывшего мудреца Шерни. Однако, поразмыслив, он пришел к выводу, что стоило бы… пусть и весьма сдержанно… дать кое-что понять.
— Дуя на холодное, ваше благородие, ты ничего в этом краю не добьешься.
— Хочешь учить меня, Оген, чего можно добиться в этом краю? Ты думаешь, у меня нет руки, потому что ее защемили математические таблицы? Я потерял ее здесь, командуя арбалетчиками громбелардской гвардии, еще до того, как ты появился на свет.
— Многое изменилось, ваше благородие.
— И все же предпочитаю дуть на холодное, как ты говоришь.
— Ваше благородие… но целую неделю?
— И все же, — констатировал Таменат, — по какой-то причине трибунал нами заинтересовался. Ведь ты утверждаешь, что перед твоим домом караулит их шпион? Так что, возможно, моя осторожность не столь уж бессмысленна?
Оген поскреб затылок.
— Если бы мне пришлось догадываться…
Он выразительно и на этот раз явно нарочито посмотрел на Ридарету.
— Что? — не понял Таменат.
— Ничего, — буркнула княжна, которая, напротив, поняла, о чем речь, и с любопытством посмотрела на хозяина. — Говоришь, это из-за меня?
— Гм, ваше благородие, гм… Честно говоря, само собой, я не помню, чтобы в Лонде… и вообще где-либо, гм, само собой…
Она выжидающе молчала.
— Чтобы я видел когда-нибудь такую… само собой, ваше благородие… такую…
Что бы ни означали жесты его поднятых рук, они были все обширнее.
— Такую шпротину? — подсказала она.
Оген широко и с облегчением улыбнулся, ибо матросский язык не был ему полностью чужд. Он кивнул. Но Таменат неожиданно разозлился.
— Вы хотите меня убедить, будто трибунал посылает шпионов за юбкой? Ну, это уже, пожалуй, чересчур!
— Ведь трибунал, господин, наверняка платил бы ее благородию очень большие деньги за… само собой… Ну, даже не за это самое, того… гм… — сразу же оговорился он. — Но заполучить женщину, которая может задурить голову любому?
— Одноглазую?
— О-о, знал бы ты, сколь многие… — начала она, слегка растягивая слова, но замолчала, сдерживая смех, когда Таменат предупредительно поднял палец.
— Подобная женщина привлекает к себе внимание, — решительно сказал он.
— Пусть привлекает, — парировал Оген. — Любая красивая женщина привлекает к себе внимание, и что с того? Разве кто-то отказывается, сам понимаешь, от общества красивых женщин из-за того, что они, сам понимаешь, возможно, служат трибуналу? Похоже, только ты, ваше благородие, готов подозревать каждого в том, что, сам понимаешь…
Против подобных доводов трудно было что-либо возразить.
Сами понимаете.
— Думаешь, они хотят меня завербовать? — спросила она все с той же усмешкой.
— Не знаю, госпожа. Но я просто думаю, что если бы я занимал какой-то пост в трибунале и узнал, что в городе, само собой, есть женщина, о которой в корчмах рассказывают чуть ли не легенды, то я бы послал какого-нибудь шпиона, чтобы он выяснил, кто она такая. Трибунал собирает сплетни и тайно интересуется каждым, кто, само собой, не такой как все. Ни с того ни с сего в Лонде появляется женщина, о которой чуть ли воробьи не чирикают, неведомо кто, откуда, по какому делу, а трибунал это нисколько не волнует?
Таменат пожал плечами, с трудом скрывая раздражение. Его подопечная смотрела на него с легкой, все так же многозначительной улыбкой. Похоже было, что в ближайшее время выражение ее лица не изменится.
Ему вдруг пришло в голову, что он — старый дед. Увы, по-настоящему старый. У него даже мысли не промелькнуло, что Ридарета… Да, он вроде бы знал, что она невероятно красива, но знал… как бы это сказать… только теоретически. Даже, пожалуй, математически. К другим красивым женщинам она относилась как восемь и две трети к шести.
В какую формулу он должен был себя подставить, как упростить и преобразовать свою дедовскую сущность, чтобы в правой части уравнения получить результат в виде шестидесятилетнего молокососа? (Ибо в то, что можно быть молокососом даже сорокалетним, Таменат уже не слишком верил; столь молодые люди вроде бы еще растут?)
— Иду спать, — заявил он, поднимаясь с табурета; сиденье облегченно скрипнуло. — Завтра или послезавтра отправляемся в Громб. Вот и конец твоим хлопотам, Оген, и конец нашим столкновениям со здешним трибуналом. Ты тоже идешь? — строго спросил он приятеля, останавливаясь в дверях. — Ну тогда… пошли вместе, охотно выпью с тобой бокальчик вина перед сном.
«Бокальчик» означал солидную пьянку; Оген, если уж начал пить, просто так остановиться уже не мог. Ясно было, что ранним утром, как обычно, он не вскочит. Таменат умел мстить…
