Наследник Атлантиды - Воронин Дмитрий Анатольевич (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Двое, сидевшие в машине, выходить не торопились, подсознательно оттягивая момент предстоящей встречи с человеком, занимавшим их мысли уже много месяцев.
За последнее время Геннадий трижды высказывал свои аргументы, касающиеся бессмысленности всей этой затеи, и каждый раз эти аргументы разбивались об непрошибаемое упрямство капитана, как морская волна о каменный мол.
Из срока, отпущенного им полковником Панариным, прошло уже три дня. Три впустую потраченных дня. И Сергей так и не решил, как же ему поступить.
– Это неправильно, – снова пробурчал Генка. – Это в конце концов непрофессионально. Нельзя раскрывать карты перед преступником.
– Нельзя, – согласился Сергей, не желая спорить с очевидным. – Ты прав, ни в коем случае нельзя. Если речь идет о преступнике. Только вот господин Верменич никакого преступления не совершал, ведь так? И если мы зададим ему пару-тройку вопросов, он…
– Он неизбежно ударится в бега, – хмыкнул Генка. – Я бы на его месте так и поступил.
– …он, как честный и законопослушный гражданин, если желает таковым казаться, нам на них ответит.
– Серега, приди в себя! Какой законопослушный гражданин? Ты что, забыл, с кем имеешь дело?
– Так, сержант… – Бурун взял нарочито официальный тон, хотя и понимал, что вряд ли Геннадий воспримет реплику всерьез. Дружба, возникшая и окрепшая за этот год, позволяла обоим говорить друг другу все, что считалось нужным, без оглядки на звания и чины. – Я решил поговорить с Верменичем, и я это сделаю. Ты сам понимаешь, после моего доклада Панарину, у полковника будет всего два выхода. Либо засадить нас с тобою в психушку, либо воспринять все всерьез, и тогда дело неизбежно уйдет к Комитету. И вся наша работа пойдет коту под хвост.
– Ну и занимался бы этим Комитет, – зевнул Геннадий. – И потом, полковник – умный мужик. Думаешь, не поверит?
– Он? Он не поверит, – отрезал капитан. – Панарин верит только фактам, а их у нас – кот наплакал. И любой из них – заметь, Гена, любой, может быть не более чем результатом ошибки, неверной интерпретации или, в конце концов, прямой фальсификации. Все очень зыбко, сам понимаешь. С этим Верменича к стенке не прижмешь.
– Я знаю. Так чего же ты ждешь от этого разговора?
Бурун пожал плечами.
– Ну… посмотрю на его реакцию, послушаю его объяснения.
– Глупо, – вздохнул сержант. И обреченно добавил: – Ладно, ты Малдер, тебе видней. Истина где-то рядом.
– Не пройти бы мимо, – буркнул капитан, заталкивая окурок в переполненную пепельницу. – Не следишь ты за машиной, сержант. Ра-азгильдяй, мать твою… Ладно, двинули. Перед смертью не надышишься.
Звонка на двери не было. Сергей деликатно постучал и замер в ожидании. Позади возвышалась могучая фигура сержанта, источавшего неодобрение действиями своего шефа.
Прошла пара томительно-долгих минут. Сергей постучал еще раз, уже посильнее.
– А вы к Ярославу? – раздался откуда-то сбоку голос.
Сергей повернулся – из-за невысокого, ладненького забора выглядывала седая голова. Светлые, почти белые глаза смотрели доброжелательно, с легким интересом.
– К нему, – подтвердил капитан.
– А его нету, – расплылся в улыбке старик, как будто бы сообщал чудесную, радостную новость. – Вчера уехавши. Честь имею, Зобов я, Герман Игнатьевич. Соседствую с уважаемым Ярославом Борисычем. А по какому делу, ежели не секрет?
– По служебному, – несколько резче, чем собирался, ответил Сергей.
Ох, знал он таких вот пенсионеров. Скучно старикам – вот и занимаются они препротивнейшим делом, собирая сплетни, слухи – с готовностью делясь собранным «богатством» с любым, кто выразит желание слушать. Иногда эти сплетни, преломляясь через призму восприятия скучающего дедка или бабки, проводящих долгие часы на скамейке у дома в созерцании, выставляют человека совсем не в том виде, в котором следует. Свеж еще в памяти был случай, когда в отношении молодой девушки такой вот не в меру информированной старушкой были высказаны самые нелицеприятные определения. И мужики к ней, мол, толпами шастают. И музыка вкупе со звоном бутылок до утра не умолкает. Да и вообще днем эта девица отсыпается, зато ночью для нее самая работа начинается. И живет она, мол, только на то, что те мужчины ей за «услуги» платят. Под «услугами» понималось, разумеется, нечто такое, что интеллигентная старушка даже вслух произнести не желала.
Признаться, в одном бабка права оказалась – девушка и впрямь жила исключительно за счет ночных заработков. Только вот характер их был таков, что бабулька, уже составив для себя определенное представление, ни понять, ни тем более угадать не могла. А девушка, обладательница красного диплома по математике, крутилась как белка в колесе, делая нерадивым сверстникам курсовые, дипломы, решая задачи… как правило – ночь напролет, поскольку днем студенты, по крайней мере изредка, все же посещают лекции. А диплом или курсак мало грамотно сделать – надо еще и объяснить молодому балбесу, да так, чтобы не засыпался на защите. Чтобы у преподавателей возникло пусть мимолетное, но ощущение того, что парень имел к этой работе хоть какое-то отношение. А чуть более громкая, чем положено, музыка и пиво… что ж, такие уж нынче времена – многие ль из молодых парней готовы грызть гранит науки всухомятку?
По стечению обстоятельств, девушку ту Бурун знал достаточно давно, а потому изложенные в деле «свидетельские показания» его порядком покоробили. С тех пор этих старых сплетниц и сплетников он откровенно недолюбливал. С другой стороны, именно они зачастую являются бесценным кладезем информации, которую не найти ни в одной, сколь угодно обширной картотеке.
С этим стариком капитан был знаком. Заочно. Наблюдение, что велось за Верменичем, не могло обойти вниманием его ближайшее окружение, включая соседей, а потому приметы и относительно подробная характеристика деда давно уже были должным образом оформлены и подшиты в пухлое дело.
В любом варианте поговорить с пенсионером Зобовым стоило. Сергей вздохнул и изобразил на лице приветливую улыбку.
– Ничего серьезного, Герман Игнатьевич. Так, есть кое-какие вопросы. Вполне вероятно, что Ярослав Борисович сможет оказать нам важную помощь в одном деле. А вы не в курсе, случайно, куда он уехал?
– К сожалению, не в курсе, – качнул головой старик. – Да вы проходите, проходите… Вот придет Ольга Олеговна, она вам наверняка поможет. А она на рынок пошла, знаете ли. Как дождик закончился, так сразу и пошла.
– Скоро вернется-то? – Геннадий искренне надеялся на ответ в стиле «а бес ее знает». Тогда можно будет махнуть рукой на этот визит и отправляться восвояси. Может, сама судьба против этой встречи.
– Скоро, скоро! – заверил старик, щелкая шпингалетом и открывая калиточку, что соединяла дворы. Видать, отношения меж соседями и впрямь были неплохими, раз предусмотрели возможность ходить друг к другу в гости напрямую.
Видимо, взгляд капитана был достаточно красноречив, поскольку Зобов довольно улыбнулся, продемонстрировав то ли чудом для его возраста сохранившиеся, то ли тщательно отреставрированные зубы.
– Калиточку эту как раз Ярослав Борисыч делал. Захаживает он ко мне в гости, да-с… и частенько, доложу я вам. И Ольга Олеговна тоже, дай бог ей здоровья, не обижает старика. Скучновато одному, сами понимаете. Да вы проходите, проходите. У меня и чаек как раз свежий заварен, посидим, погреемся… а там, глядишь, и хозяйка придет. Она дама сурьезная, по всяким там витринам-магазинам болтаться не будет. Что надо купит, и сразу домой.
Чай у старика и в самом деле оказался отменным, заваренным с любовью и знанием дела. Он явно содержал какие-то травки, помимо собственно чайного листа, был на диво ароматным, а цвет имел именно такой, какой должен быть у настоящего, хорошего чая. Горячий, дымящийся напиток чудесно сочетался с прохладным осенним воздухом, звенящим свежестью после недавнего дождя, и маленький столик на веранде как нельзя лучше подходил для неспешного чаепития и беседы.
