Правила возвышения - Коу Дэвид (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Да, Тавис боялся увидеть еще что-нибудь: свою гибель от рук наемных убийц либо грабителей или, что еще хуже, мучительную смерть от чумы.
Но какие бы радужные надежды он ни питал и какими бы темными страхами ни терзался, видение, представшее его взору в мерцающих недрах Кирана, оказалось совершенно неожиданным.
Он находился в неведомой темнице, прикованный к стене ручными и ножными кандалами. В грязной изорванной одежде, со спутанными волосами; его лицо покрыто синяками, на потрескавшихся губах запеклась кровь. Но, даже несмотря на это обезображенное почти до неузнаваемости лицо, Тавис сумел понять, что видит себя совсем молодым человеком, немногим старше, чем сейчас. Это была картина недалекого будущего. Какие бы события ни ввергли его в такое положение, они должны произойти скоро. Он судорожно сглотнул, испугавшись, что его сейчас вырвет. Он почти наяву чувствовал зловоние тюрьмы.
Но Тавис не мог оторвать глаз от камня. Картина будущих страданий удерживала взгляд так же прочно, как почерневшие железные цепи приковывали узника к стене темницы. Взят ли он в плен в бою во время какой-то предстоящей войны? Или враги дома Кергов похитили его, пытаясь завладеть престолом?
Но пока он задавал себе эти вопросы, Тавис в камне, несчастный пленник, повернул голову и посмотрел прямо в глаза Тавису, находившемуся в палатке предсказателей. И второй Тавис — мальчик, заглядывавший в свое будущее, которое оказалось страшнее самых худших его опасений, — невольно вскрикнул, увидев выражение этих темноголубых глаз. Причины, по которым он оказался в темнице, не имели никакого отношения к его героическому поведению на поле боя или проискам врагов дома Кергов. Явленный в магическом кристалле человек явно ощущал себя виновным.
Через несколько мгновений Киран, словно смилостивившись, потускнел, и изображение в нем постепенно исчезло, как исчезает осажденный замок за пеленой дыма. Тавис закрыл глаза и сгорбился, не в силах даже вытереть слезы со щек.
— Как такое возможно? — прошептал он.
— Киран редко дает объяснения, — мягко сказал Гринса. — Как я уже говорил, он просто позволяет заглянуть в будущее.
— Но это… — Тавис неопределенно махнул рукой в сторону камня и тяжело сглотнул, подавляя очередной приступ дурноты. — Это явно ошибка. — Он поднял глаза и устремил пронзительный взгляд на кирси. — Или обман.
— Уверяю вас, милорд, — сказал Гриса, — это не обман. И, к великому своему сожалению, я должен сказать, что Киран редко ошибается.
Тавис хотел наброситься на мужчину с проклятиями, обвинить во лжи и позаботиться о том, чтобы беловолосая голова предсказателя оказалась насаженной на пику еще до заката. Но у него хватило ума сдержаться. Образ человека в камне выглядел слишком реальным; выражение, которое он увидел в собственных глазах, не обманывало. Отрицать ужасную правду не имело смысла.
— Что мне теперь делать? — Голос молодого лорда снова упал до шепота.
— Жить своей жизнью, милорд.
— Но как? Вы же видели, что меня ждет. Как я могу продолжать спокойно жить своей жизнью, когда знаю, чем все закончится?
Гринса спокойно смотрел на него.
— Это испытание Посвящения. Вы можете не верить мне сейчас, но это не самое тяжелое испытание в жизни. Посвящение требует, чтобы человек продолжал жить со знанием, которое ему открылось.
— Ты прав. — Тавис не старался скрыть своей злобы. — Я тебе не верю.
— В свое время поверите, милорд.
Тавис встал.
— Не думаю. Теперь уж точно не поверю. Если Посвящение требует, чтобы я смирился с перспективой гнить в тюрьме до конца своих дней, тогда я предпочел бы, чтобы Байан забрал меня прямо сейчас.
Лицо Гринсы утратило невозмутимое выражение, приводившее Тависа в бешенство, и на нем отразились негодование и страх.
— Милорд… — сказал кирси, поднимаясь с места.
Но Тавис яростно потряс головой:
— Оставь меня в покое! — Он повернулся и стремительно вышел из палатки, едва не столкнувшись с Ксавером у входа.
— Тавис! — воскликнул друг. — Ну как?.. — Он умолк, увидев лицо Тависа. — Что случилось?
Несколько мгновений Тавис пристально смотрел на него, а потом пошел прочь быстрым шагом. Он слышал, как Ксавер зовет его, но не остановился. В храме звонили предзакатные колокола. До наступления темноты оставалось лишь несколько часов. Он подумал, не оседлать ли коня. Но для этого требовалось вернуться в замок, где стражникам, несомненно, уже было отдано распоряжение вновь отправить его в герцогские покои.
«С нетерпением жду рассказа о твоем Посвящении», — сказал Яван; и, хотя их отношения не отличались теплотой, отец возлагал на него надежды. Тавис знал, что герцог говорил правду. Он с нетерпением ждал рассказа сына.
Слезы вновь потекли у Тависа по щекам.
— Как я скажу ему? — прошептал он. — Как я скажу матери?
— Принимая все во внимание, это весьма приятное послание, — сказал Яван, улыбаясь едва заметной улыбкой, хорошо знакомой Шоне. — Мне трудно поверить, что Андреас написал его сам.
Шона рассмеялась; Хаган и остальные гости тоже.
— Итак, они согласны на брак? — спросила она, когда смех стих.
Герцог кивнул:
— Похоже. На известных условиях, конечно. Они хотят подождать еще несколько лет — «пока будущее наших домов не определится окончательно», как выражается Андреас.
— Что это значит? — спросил Хаган.
— Это значит, — сказала Шона, не дав Явану раскрыть рот, — что они хотят окончательно убедиться, что Тавис станет королем, прежде чем связывать себя обязательствами. — Все снова рассмеялись. Шона взглянула на мужа. — И уверяю вас, милорд, это была идея Иоанны, а не герцога. Она чрезвычайно практичная женщина.
Яван улыбнулся и обвел взглядом гостей, сидевших за столом.
— Эта женщина знает, что говорит.
Она чуть наклонила голову:
— Милорд слишком добр.
Шона отпила глоток вина из кубка. Несмотря на шутливую пикировку с мужем, она пребывала в приподнятом настроении. Леди Бриенна Кентигернская была прекрасной партией для ее сына, которой останутся довольны и Тавис, и герцог. Девушка принадлежала к одному из главных домов Эйбитара и единственная подходила Тавису по возрасту. Сейчас, когда Яван собирался вступить на престол в течение года, упрочение связей между Кергами и Кентигернами представлялось делом в высшей степени своевременным.
Два года назад такой союз казался невозможным. Ходили слухи, что Андреас хотел выдать свою дочь за Филиба Торалдского; а Явану, похоже, оставалось найти сыну жену в одном из второстепенных домов. Уже тогда он получил предложения от герцогов Ирдли, Лабруина и Реннаха. Но с безвременной смертью Филиба и ввиду предстоявшего восшествия Кергов на престол Тавис неожиданно стал одним из самым завидных женихов Эйбитара.
Почти сразу герцог Кентигернский прислал в Кергский замок письмо, в котором сообщал, что заинтересован в браке своей дочери с Тависом. Разумеется, Яван был доволен.
Шона понимала мужа. Как женщина, гордившаяся своим умением разбираться в политике лучше других эйбитарских герцогинь, она признавала, что Явану необходимо укреплять отношения с Андреасом и менее знатными семьями Кентигерна. Но она была также матерью и сейчас радовалась не только за мужа, но и за Тависа. Она уже много лет не видела Бриенну, но, по общему мнению, молодая леди Кентигернская была необычайно привлекательной и разумной девушкой, которая унаследовала красоту матери и ум отца. «К счастью для девушки, — подумала Шона, внутренне усмехаясь. — Дочери лучше не походить внешностью на отца, если отец имеет наружность Андреаса».
Бриенна станет хорошей женой и, самое главное, прекрасной королевой в свой срок. Возможно также, что перспектива женитьбы, пусть и отдаленная, заставит Тависа взяться за ум и серьезнее относиться к своим обязанностям и занятиям.
— Мне бы хотелось поделиться новостями с сыном, — сказал Яван, словно прочитав ее мысли. — Кто-нибудь его видел?
Тавис должен был появиться в герцогском зале к началу обеда, когда за стенами замка прозвонили предзакатные колокола. С тех пор прошло довольно много времени, и Шона, обычно не склонная беспокоиться по пустякам, почувствовала тревогу.
