Амулет Самарканда - Страуд Джонатан (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Натаниэль крепко сжал молоток.
Он вытянул руку с ящиком перед собой. Ящик вибрировал.
Старик пожал руку мистеру Андервуду. Молодой волшебник шел следующим, и он уже поглядывал на улицу, словно ему не терпелось поскорее уйти.
Натаниэль громко произнес первые три команды, назвал имя Саймона Лавлейса и добавил завершающее слово.
А потом разбил ящик.
Звон стекла, неистовое гудение. Осколки дождем обрушились на ковер. Шесть крошечных демонов вырвались из темницы и молнией ринулись вниз, нетерпеливо выставив жала.
Волшебники едва успели поднять головы, а букашки уже добрались до них. Три твари нацелились прямиком в лицо Саймону Лавлейсу. Он вскинул руку и быстро начертил какой-то знак. Демоны превратились в огненные шары; их отбросило к стене, и там они взорвались. Еще три букашки нарушили приказ. Две накинулись на склизкого, одутловатого волшебника. Тот вскрикнул, отшатнулся, перевалился через порог и грохнулся на садовую дорожку. Букашки покрутились в воздухе и ринулись на упавшего, выискивая незащищенные места. Склизкий тип отчаянно замолотил руками – но тщетно. Демоны все-таки куснули его несколько раз, и каждый укус сопровождался отчаянным воплем. Еще одна букашка устремилась к старику. Тот вроде бы ничего и не делал, но в нескольких дюймах от его лица мелкая тварь вдруг резко затормозила, кувыркнулась и устремилась прочь – но потеряла равновесие и приземлилась рядом с Саймоном Лавлейсом. Тот втоптал ее в ковер.
Артур Андервуд с ужасом смотрел на происходящее. Но теперь он опомнился. Он подскочил к гостю, корчившемуся на цветочной клумбе, и резко хлопнул в ладоши. Две букашки, орудия мщения, оглушенными шлепнулись на землю.
Тут Натаниэль решил, что разумнее будет отступить.
Он потихоньку пробрался в комнату для занятий. Мисс Лютьенс сидела за столом и читала какой-то журнал. Она улыбнулась Натаниэлю.
– Ну, как твои успехи? Что-то вечеринка выдалась шумная. Мне даже послышался звон бьющегося стекла.
Натаниэль не ответил. У него перед глазами стояла картина: три демона, отлетающие к стене и там взрывающиеся. Его начало трясти, не то от страха, не то от гнева и разочарования, он и сам толком не знал.
Мисс Лютьенс быстро поднялась из-за стола.
– Натаниэль, подойди ко мне. Что случилось? Почему у тебя такой нездоровый вид? Да ты дрожишь!
Она обняла мальчика, и Натаниэль уткнулся лицом ей в бок и закрыл глаза. Лицо его горело. Ему было одновременно и холодно, и жарко. Мисс Лютьенс что-то говорила, но он не мог ничего ответить…
И тут дверь комнаты распахнулась, словно от удара.
На пороге стоял Саймон Лавлейс; очки его сверкали в солнечных лучах, бьющих в окно. Он выкрикнул команду. Натаниэля оторвало от мисс Лютьенс и подняло в воздух. На мгновение он завис между полом и потолком и успел за это время заметить еще двоих волшебников за спиной у Лавлейса, а где-то за ними – его наставника.
Натаниэль услышал, что мисс Лютьенс что-то кричит, но тут его перевернуло вверх ногами, кровь прилила к голове, ее стук заглушил все звуки.
Потом его развернуло задом кверху; голова, руки и ноги беспомощно болтались. Чья-то невидимая рука – или невидимая палка – ударила его по ягодицам. Натаниэль завопил и принялся брыкаться и лягаться. Рука опустилась снова, на этот раз – сильнее. И еще раз. И еще…
Натаниэль перестал брыкаться задолго до того, как неутомимая рука закончила трудиться. Он висел, не осознавая ничего, кроме жгучей боли и унизительности наказания. И оттого, что мисс Лютьенс все это видела, наказание сделалось еще более жестоким, куда более жестоким, чем Натаниэль мог выдержать. Он отчаянно желал умереть. И когда в конце концов темнота окутала его и куда-то повлекла, он возрадовался этому всем сердцем.
Невидимые руки отпустили его, но Натаниэль потерял сознание еще до того, как ударился об пол.
Натаниэля на месяц заточили в его комнате и подвергли множеству наказаний и лишений. После первой серии кар наставник решил подвергнуть его бойкоту, и Натаниэль был полностью отрезан от внешнего мира – только миссис Андервуд приносила ему еду и выносила ночной горшок. Натаниэля не водили на уроки и не давали ему никаких книг. Он сидел у себя и от рассвета до заката смотрел туда, где над лондонскими крышами возвышалось здание Парламента.
Он сошел бы с ума от одиночества, если бы не нашел под кроватью когда-то закатившуюся туда шариковую ручку. Ручка и бумага помогли ему скоротать часть времени: он рисовал то, что видел из окна. Когда ему надоедало рисовать, Натаниэль самозабвенно писал прямо поверх рисунков подробные, проработанные планы и заметки и прятал их под матрас, когда на лестнице раздавались шаги. Эти заметки были началом мести Натаниэля.
К великому огорчению Натаниэля, мистер Андервуд запретил жене разговаривать с ним. И хотя Натаниэль чувствовал, что миссис Андервуд отчасти сочувствует ему, это было слабым утешением. Он ушел в себя и не заговаривал с ней, когда она наведывалась к нему. И потому лишь через месяц, когда его заточение окончилось и занятия вновь возобновились, Натаниэль узнал, что мисс Лютьенс уволена.
13
Всю долгую, дождливую осень Натаниэль при первой же возможности уходил в сад. Когда погода была хорошая, он брал с собой книги из шкафа наставника и жадно глотал страницу за страницей, а листья падали на газон и каменную скамью. В дождливые дни он просто сидел и смотрел на мокрые кусты, а мысли его бродили по знакомым дорожкам горечи и отмщения.
Натаниэль делал большие успехи, но душу его жгла ненависть. Все ритуалы вызова духов, все заклинания, при помощи которых можно защититься от нападения, все слова силы, позволяющие врезать непослушному демону или мгновенно отослать его, – Натаниэль читал все это и запоминал. Если ему попадалось какое-нибудь трудное место – например, написанное на самаритянском или коптском, или сокрытое каким-нибудь зубодробительным руническим шифром, – и Натаниэль падал духом, ему довольно было лишь взглянуть на серо-зеленое изваяние Глэдстоуна, и к нему тут же возвращалась решимость.
Глэдстоун мстил всякому, кто оскорблял его. Он защищал свою честь и тем прославился. Натаниэль намеревался поступить точно так же. Но он более не дозволял нетерпению брать над собою верх. Теперь он использовал нетерпение, чтобы подстегивать себя. Он хорошо усвоил болезненный урок и намеревался перейти к действиям лишь тогда, когда будет полностью готов. И на протяжении долгих, одиноких месяцев он неустанно трудился, дабы достичь своей первой цели – унизить Саймона Лавлейса.
В исторических книгах, проштудированных Натаниэлем, часто описывались стычки соперничающих волшебников. Иногда в этих столкновениях брали верх более могущественные маги – но зачастую более слабому волшебнику удавалось победить хитростью и коварством. Натаниэль не собирался в открытую бросать вызов своему грозному врагу – во всяком случае, до тех пор, пока не вырастет. Нет, он отплатит обидчику иначе.
Обычные уроки превратились для Натаниэля в нудную помеху. С того самого момента, как они возобновились, он научился изображать повиновение и искреннее раскаяние. Он намеревался убедить Артура Андервуда в том, что стыдится своей зловредной выходки. Натаниэль никогда не снимал этой маски, даже когда ему приходилось выполнять в мастерской самые утомительные и примитивные задания. Если он допускал какую-нибудь пустячную ошибку и наставник принимался читать ему нотации, Натаниэль не позволял себе ни малейших проявлений досады. Он просто опускал голову и спешил исправить ошибку. Внешне он сделался идеальным учеником. Он беспрекословно слушался учителя и никогда не жаловался, что их занятия движутся черепашьим шагом.
По правде говоря, все это было вызвано тем, что Натаниэль больше не считал Артура Андервуда своим наставником. Его наставниками были волшебники давних дней, говорившие с ним языком своих книг, позволявшие ему учиться теми темпами, какие его устраивали, и предлагавшие его жаждущему знаний разуму все новые и новые чудеса. Они не относились к нему свысока и не предавали его. Артур Андервуд лишился права на повиновение и уважение Натаниэля, когда не пожелал защитить его от насмешек и побоев Саймона Лавлейса. А Натаниэль знал, что так не делается. Ученикам всегда внушалось, что наставник для них все равно что родитель. Наставники оберегали учеников до тех пор, пока те не становились достаточно взрослыми, чтобы самим постоять за себя. А Артур Андервуд не захотел его защищать. Он просто стоял и смотрел, как Натаниэля унижают – сперва в гостиной, а потом и в комнате для занятий. Почему? Да потому, что он трус, он испугался могущества Лавлейса.
