Собственность короля - Хауэлл Морган (книга жизни .txt) 📗
— Неплохо, — похвалила она. — Вы их едите?
— Держать во рту и жевать.
Чем дольше Дар жевала зернышко, тем более сильным становился его вкус. Вдобавок во рту распространилось тепло. Цвета окружающего мира стали более яркими, а влажный воздух наполнился чудесными ароматами. Дождь перестал удручать Дар. Она улыбнулась орку. Тот в ответ растянул губы.
— Ты не вашавоки уже.
— Хай. Даргу так тва вашавоки, — сказала Дар, пользуясь небольшим запасом знакомых ей оркских слов.
Потом разговор зашел как раз об оркском языке. Дар шла рядом с Ковоком, а он указывал на разные вещи и называл их. Дар повторяла слова, а потом Ковок-ма учил ее произносить их правильно. Через некоторое время он начал новый урок.
— Мы соединять слова одно с другое, чтобы делать новые. Вот что значить «уркзиммути». «Зим» означать «ребенок». «Уркзим» — больше чем один ребенок.
— Мы бы сказали: «дети», — сказала Дар и удивленно добавила: — Вы называете себя «детимать»?
— Тва, — ответил Ковок-ма, — «Мут» означать «мать». «Мути» означать… — Он замолчал, стал думать, как лучше сказать. — «Матери». Мы добавлять звук на конец слова, чтобы показывать, что это говорить про другое слово.
— Значит, «уркзиммути» переводится «дети матери».
— Хай. — Ковок-ма показал Дар зернышко вашутхахи. — «Ваш» означать «зубы». «Утхахи» означать «красивый».
Хотя Дар казалось, что зернышки похожи на черные зубы орка, ей стало забавно, что слово означает «красивые зубы». Она догадывалась: оттого, что она пожевала вашутхахи, у нее улучшилось настроение. На сердце стало легко, несмотря на дурную погоду.
Хорошее настроение у нее сохранилось и после окончания урока, когда она стала догонять остальных женщин. Радостно улыбаясь, Дар шлепала босыми ногами по мокрой дороге. Тарен, Кари, Нена и Лораль были невеселы. Они уныло брели вперед. Когда Дар улыбнулась Нене, та в испуге отпрянула.
— Дар! — вскричала она. — Что с тобой стряслось?
— Ничего. А что?
— Да у тебя зубы черные!
— Дай-ка я посмотрю, — вмешалась Тарен. Дар разжала губы, и Тарен заглянула ей в рот. — Ну точно, черные, как у орка. Ты, наверное, что-то с ними сделала.
— Разжевала несколько зернышек, — сказала Дар. Она вдруг поняла, что такое «красивые зубы», и рассмеялась.
— Не вижу, что тут такого смешного, — заметила Нена. — Ты выглядишь жутко.
— Да, вряд ли с тобой кто-то захочет целоваться, — заключила Тарен. — Но похоже, тебе не больно.
— Ни капельки не больно, — подтвердила Дар.
— Ой! — воскликнула Нена. — Зачем тебе понадобилось есть оркскую еду?
— Эти зерна — не еда, — возразила Дар. — Это что-то другое. Что-то волшебное.
— Кое-что похуже, — покачала головой Кари. — Может, ты в орка превратишься.
Дар игриво, широко улыбнулась, обнажив черные зубы.
— Может быть. Надо бы спросить про это. — Она развернулась и зашагала навстречу марширующим оркам. Поравнявшись с Ковоком, она попыталась улыбнуться по-оркски. — Нук мерз ваш утхахи? («Мои зубы красивые?»)
Ковок-ма, похоже, обрадовало то, что Дар вернулась.
— Терз ваш нук зар утхахи («Твои зубы очень красивые»), — с улыбкой ответил он.
— Если «вашутхахи» означает «красивые зубы», то что значит «вашавоки»? — спросила Дар.
— «Авок» означать «собака».
— То есть у вашавоки зубы белые, как у собак?
Ковок-ма рассмеялся по-оркски — зашипел.
— Даргу нак тва вашавоки. Даргуз ваш нук утхахи. Некоторые другие орки тоже весело зашипели.
«Хорек не собакозубая. Зубы Хорька красивые», — мысленно перевела Дар слова Ковока.
Она улыбнулась.
«Может, и красивые, — подумала она, — для орка».
После полудня дождь прекратился, но небо осталось мрачным. К этому времени задорное настроение у Дар прошло, она устала и шла уныло, как остальные женщины. Лораль вдруг охнула.
— У меня боль стала сильней!
— Давно болит? — спросила Дар.
— С утра, — призналась Лораль.
— И ты все это время шла и молчала?
— Не остановят же колонну из-за женщины, — вздохнула Лораль.
— Сможешь еще немножко потерпеть? — спросила Тарен. — Наверное, мы скоро остановимся.
— Не знаю, — простонала Лораль. — Попробую.
Тарен обвела взглядом остальных.
— Кто из вас знает, как принимать роды?
Все промолчали.
— Да ладно вам, — укорила женщин Тарен. — У вас у всех были матери. Неужели вы никогда не видели, как дети рождаются?
Нена и Кари покачали головой.
— А ты, Дар? — спросила Тарен.
Дар не хотелось при Лораль говорить о том, что у нее на глазах ее мать умерла при родах.
— Это было давно.
— Значит, лучше тебя у нас повитухи нет. Придется тебе этим заняться.
— Но я ничем не смогу помочь, — возразила Дар.
— Ты хотя бы сможешь остаться с ней, если она не сможет идти. Нельзя ее бросать одну.
— Да, это я сделать смогу, — сказала Дар, всем сердцем надеясь, что это не понадобится.
— Пойдем со мной, — сказала Тарен. — Я хочу тебе кое-что показать. — Она повела Дар к повозке и разыскала среди других вещей котелок размером с ведро. В котелке лежали огниво и кремень, кусок полотна, оторванный от рабочего платья, два небольших бурдюка, наполненных водой, и краюха хлеба. Хлеб, испеченный по приказу толума, получился подгоревшим и почти плоским. Чуть раньше Дар мстительно радовалась тому, что хлеб у них не получился. А теперь мысль о том, что этот хлеб придется есть самой, ее вовсе не обрадовала. — Если роды у Лораль начнутся в дороге, возьмешь этот котелок.
— Как я вижу, ты все заранее продумала, — заметила Дар. — Почему же ты сама с Лораль не останешься?
— Потому что я ни разу не видела, как рожают. А ты хотя бы видела. — Тарен обвела взглядом безлюдные, унылые окрестности. — Карм словно бы покинула эти места. Горько тут рожать дитя. Будем надеяться, что это не случится здесь.
— Да, — кивнула Дар.
— Но если случится, уходите с дороги и смотрите, как бы кто не заметил ваш костер.
— Хорошо, — пообещала Дар.
— Если случится плохо и ты вернешься одна, сначала сожги клеймо на лбу у Лораль. Тогда охотники за головами не тронут ее тела. — Тарен вздохнула. — Вот все, что я могу тебе посоветовать.
Дар и Тарен вернулись к Лораль и остальным женщинам. Довольно скоро по ногам Лораль побежали потоки прозрачной жидкости. Она резко остановилась и ошеломленно уставилась на промокшие ноги.
— Дар? Что это со мной?
— Пора уходить с дороги, — сказала Дар, поспешно схватила котелок, который Тарен нашла в повозке, и взяла Лораль за руку. — Пойдем.
Лораль в ужасе вытаращила глаза.
— Нет! Я не могу!
— Можешь, — решительно проговорила Дар.
Она повела судорожно всхлипывающую Лораль по мокрому полю, заросшему высоким, доходящим до пояса вереском. Солдаты ушли вперед, не обращая внимания на двоих женщин. Дар и Лораль шли медленно, потому что тропинки не было, да и схватки у Лораль случались все чаще, и приходилось то и дело останавливаться. Местность была неровная, в низинах таились болотца. Обходя бочажки, Дар держала путь к горстке корявых деревьев вдалеке от дороги. Ветви деревьев были покрыты листвой, под ними можно было укрыться при дожде. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Лораль и Дар добрались до рощицы. Дар нарвала папоротника, отряхнула его от воды и уложила под самым большим деревом. Она позвала Лораль.
— Иди сюда, ложись.
Лораль улеглась на подстилку из папоротника.
— Что со мной будет, Дар?
— Твой ребенок выходит наружу.
— А я должна что-то делать?
— Вряд ли, — сказала Дар. — Ребенок все делает сам.
— Но как? Как ребенок сможет сам выйти из моей утробы?
— Не знаю. Просто уж так получается.
— Но как больно… Как же больно.
— Да, — кивнула Дар. — Моей матери тоже было больно. — Она посмотрела на небо. — Мне нужно собрать хворост, пока не стемнело. Ты потерпишь?
