Пришествие Короля - Толстой Николай (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗

И только старая кровная вражда между сынами Коэла, предка Уриена, и сынами Кунедды, предка Мэлгона, доныне мешала великому замыслу короля Уриена. Теперь же песнь Талиесина стерла ненависть и недоверие, что четыре поколения стояли между ними, и по всему залу князья обоих домов протягивали руки друг другу и обменивались клятвами боевого братства. На миг король Гвиддно Гаранхир изумился в душе своей, не сделал ли этого бард намеренно — ведь не скупо одарил его Уриен Регедский этим летом, — но ни единой мысли невозможно было прочесть на сияющем лике поэта или в его быстром взгляде.

Итак, герои наполнили свои рога и кубки сладким желтым хмельным медом, и все более радостно пели и кричали они. Они громко хохотали, когда насмешники короля Гвиддно, надев собачьи личины, предстали перед ними, читая стихи стыда, позора и поношения, осмеивая славу и отвагу Гваллауга из Эльфеда и Иды из Бринайха. Все были пьяны и веселы, и веселее всех прославленный гость короля, Рин маб Мэлгон. Это был красивый светловолосый князь, прославленный во всем королевстве отца своего своими победами над могучими мужами и прекрасными женщинами. Воистину, говорили в те дни, что ни женщина, ни девушка, с которой захотелось бы ему провести веселую минутку, не могла сохранить своего доброго имени после тоге, как он посетил ее жилище.

Король Гвиддно Гаранхир старался, чтобы принц Рин вернулся ко двору своего отца в Гвинедде с добрыми словами о том, как его принимали во Вратах Гвиддно на Севере Потому привели трех прекрасных девушек-рабынь, которых король подарил принцу Рину: первая была голубоглазой и светловолосой дочерью морского короля из Бринайха, вторая — смуглая, с пламенными глазами дочь короля фихти, чья твердыня в горах Севера, третья — хорошенькая рыжеволосая принцесса с зеленого Острова Иверддон. Ее захватили всего месяц назад, когда корабли Гвиддно разоряли берега земель ее отца.

Принц Рин с одобрением посмотрел на каждую, ласково поцеловал их и приказал своим людям устроить их на эту ночь со всеми удобствами в его жилище за стенами зала короля. С одобрением повернулся он к королю и поднял свой окованный золотом рог во славу его. Однако, хотя все вроде бы и прошло гладко, король был весьма озадачен, как же продвинуть дело дальше. Он беспокойно ерзал на своем высоком сиденье, и прелестная девушка, которая поддерживала его ноги, протянула руку, чтобы успокаивающе погладить его по бедру.

Девушки-невольницы были, конечно же, очень хороши. Но при дворе Мэлгона Гвинедда в Деганнви, наверное, хватает красивых женщин, если люди не врут, и было ясно, что король должен подарить принцу что-нибудь настолько великолепное, чтобы это восхитило людей Гвинедда и заставило их говорить ° славе короля Гвиддно Гаранхира и о доблести людей Севера. Но сундуки его были почти пусты, так расточительно в прежние времена было его гостеприимство. Хотя никто в Кантрер Гвэлод не знал об этом, в его каменных погребах под двором мало что оставалось от некогда хранившихся здесь золотых украшений, мягких мехов и богатых нарядов. Даже застежка, которую носил сам король, не могла сравниться с той, которую только что беспечно расстегнул Рин намереваясь снять плащ для пира.

Что было делать? Король Гвиддно умоляюще посмотрел на своего двоюродного брата, епископа Сервана. Душою и сердцем был он истинный пилигрим, как Эффреам, кроткий и умеющий прощать, как Моэссен-провидец, искусный в псалмах, аки Деви, который в старину был королем в Иудее [31]. Так добродетельно было благословенное руководство святого что И мошке не было бы тяжело нести его грехи, и столь искренни были его молитвы, что рассказывали о нем, будто бы побеги пшеницы прорастали сквозь его волосы от совершенства его молитв.

Если и нужно было чудо, так именно сейчас. Но старый Серван откинулся назад в полудреме, задумчиво поглаживая свою седую бороду. Он одобрительно кивнул в ответ королю Гвиддно и встал, чтобы произнести слова пророка Эсайаса [32], которые он счел подходящими для мирян:

— «Но и эти шатаются от вина и сбиваются с пути от сикеры; священник и пророк спотыкаются от крепких напитков, побеждены вином, обезумели от сикеры, в видении ошибаются, в суждении спотыкаются. Ибо все столы наполнены отвратительною блевотиною, нет чистого места».

Сразу же все встали и стали истово креститься. Однако король Гвиддно не услышал в этих словах ни совета, ни ободрения. Он повернулся и, упав духом, кивком головы подозвал к себе друида Сайтеннина, который сидел на северной стороне зала и незаметно для смеющихся гуляк между королем и друидом завязался разговор. Поначалу король был слегка хмур, затем неохотно кивнул и, когда друид вернулся на свое место, поднял руку, призывая всех к молчанию.

— Внемлите мне, о мужи Севера! — повелительно воскликнул Гвиддно Гаранхир, и те, кто еще не уснул, выжидательно воззрились на него. — Принц Рин маб Мэлгон, наследник Пендрагона Острова, почтил своим присутствием наш пир, и ныне хочу я выразить нашу признательность, пожаловав ему дар, достойный столь благородного принца.

При этих словах епископ и принц Эльфин, наследник Гвиддно, не могли сдержать изумления. Как ближайшие родичи короля, они уже давно имели подозрения насчет того, что расточительность привела короля в чрезвычайно затруднительное положение. Неужели король опозорит свое племя, пожаловав гостю дар, недостойный его высокого положения?

Гвиддно это заметил, но продолжал ничтоже сумняшеся:

— Мы долго и тщательно думали над этим. Как всем известно, в наших каменных кладовых храним мы богатство, с коим не сравниться даже сокровищам Риддерха из Алклуда — гривны, застежки, драгоценные каменья и богато расшитые туники и плащи без счета. Но что все эти сокровища потомку Кунедды? Разве отец его, король Мэлгон, также не хранит бессчетные сокровища в своей твердыне в Деганви? И разве не добудет он того, чего у него нет, будущим летом у короля сэсонов Юга, Кинурига, когда станет разорять его земли вплоть до девятого вала грозного моря Удд?

При словах этих одобрительный гул пронесся по блистательному, полному чада залу, и воины рады были увидеть, как принц Рин с явным согласием кивнул красивой головой.

— Нет таких богатств, каких не нашлось бы в сундуках короля Мэлгона, — продолжал король Гвиддно, — или которых он не мог бы отнять у своих врагов, когда будут они лежать у его ног, а в этом нету сомнения. И все же может случиться, что у нас на Севере есть кое-что более драгоценное и могучее, чем серебро или золото. Конечно, о принц, слышал ты в Деганви рассказы о Тринадцати Сокровищах Острова Придайн?

Впервые выражение спокойного превосходства покинуло лицо Рина, когда он в удивлении и ожидании посмотрел на своего хозяина, который горделиво окинул взглядом зал с колоннами. А принц Эльфин с еще более сильным изумлением привстал с возмущением на юном лице.

Ибо кто не слышал об этих чудесах, обладание которыми приписывали то одному, то другому королю Севера? Говорили, что их держат подалее от хищных людских взоров, за замками, узлами и заклятьями друидов и кузнецов. Поднялся галдеж — люди стали обсуждать силу и свойства Точильного камня Тидуала, Ножа Ллаувродедда или Меча Риддерха. Мужи, заслужившие свою пиршественную долю меда при различных дворах Севера, говорили о том, что им доводилось видеть или слышать. Другие вернулись к старинному спору об их происхождении. Некоторые прямо утверждали, что Сокровища были найдены, когда отворились темницы Каэр Оэг и Аноэт, другие были уверены, что их нашел Гореу маб Кустеннин, когда он в первый раз поднял камень Эхимайнт. Третьи, к которым присоединялся не терпящий возражений друид Сашеннин, считали, что все Тринадцать Сокровищ были привезены Артуром, когда он со своими спутниками плавал к Стеклянной Крепости на корабле «Придвен».

Те из приближенных короля Гвиддно, что были на пиру, гордились тем, что одно из таких волшебных Сокровищ было у их короля. Это была прославленная Корзина Гвиддно. Когда в нее клали пищу, достаточную для одного человека, и потом открывали, там оказывалось еды на сотню. Именно сейчас, на Калан Гаэф, открывали Корзину. Однако воины дворов других королей, приехавшие в гости, могли рассказать о таких же чудесах своих владык, что служило достаточным оправданием гневных слов и злых взглядов.