Вождь - Норман Джон (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
— Не будем портить вечер спорами, — примирительно вмешался капитан.
— Вы же знаете закон о том, — добавил Палендий, — что имущество, перевезенное на другую планету Империи, не перестает быть имуществом своего владельца.
— Конечно, знаю, — сердито кивнула женщина. — Принцип здесь тот же самый, основанный на общих правилах юриспруденции.
— Так давайте представим чисто гипотетически, — подхватил Палендий, — что вы стали рабыней, а потом были привезены на Тереннию.
— И что же? — спросила женщина, чувствуя, как напрягается все ее тело.
— Вы ведь останетесь рабыней, верно? — спросил он.
— Да, — ответила женщина.
— В самом деле?
— Да, — она выпрямилась на стуле, — в этом случае я осталась бы рабыней.
— И ваш хозяин имел бы полное право владеть вами?
— Разумеется, — кивнула она.
— И все же вы продолжаете настаивать, что на Тереннии нет рабства? — не унимался Палендий.
— Конечно, нет!
— Вы уверены в этом полностью?
— Ну, может, где-нибудь в глуши, — засомневалась она, — в деревнях вдали от столицы…
— И, должно быть, в школах гладиаторов? — спросил Палендий.
— Наверное, — покраснев, ответила женщина. Она взглянула на телохранителя, стоящего справа от Палендия, и быстро отвела глаза.
Будучи воспитанной на Тереннии, она считала, что такие мужчины не только хотят женщин, но и нуждаются в них, даже не могут обойтись, как не могут обойтись без воды и еды — в отличие от «истинных» мужчин, которых она, к собственному разочарованию, уже успела достаточно узнать.
— Кто знает? — глубокомысленно заметил Палендий, промокнув губы салфеткой.
— И вы говорите, что эта девушка — рабыня? — спросила черноволосая женщина, указывая на прислужницу.
— Этого мы не говорили, — возразил капитан.
— Каны, госпожа? — спросила прислужница, появляясь позади черноволосой женщины.
— Нет! — поспешно воскликнула та.
По знаку Палендия прислужница вернулась на свое место за стулом капитана.
— И кто же ее хозяин? — поинтересовалась женщина.
— Все мы — по крайней мере, до завтрашнего вечера. Ведь она приписана к кораблю как прочее имущество, — ответил капитан.
— До состязания, — добавил Палендий.
— Не могу поверить, что она рабыня, — растеряно проговорила черноволосая женщина.
— Конечно, мы стараемся не выставлять это напоказ, — кивнул капитан.
— Она не рабыня! — настаивала женщина.
— Но ведь это не корабль варваров, — возразил капитан.
— Вы не верите потому, что на ней обычная одежда и нет ошейника? — спросил Палендий.
Черноволосая женщина раздраженно кивнула.
— Ошейник — прелестное украшение, к тому же он полезен для опознания, запоминания и тому подобное, — заметил Палендий, — но узы, связывающие раба — отнюдь не ошейник. И потом, почему вы решили, что она одета не так, как положено рабыне?
Черноволосая женщина в замешательстве опустила голову.
— А разве на ней одежда рабыни? — спросила она, смущенная и покрасневшая.
— Да, — подтвердил Палендий.
Над столом повисло молчание.
— Она не рабыня, — в отчаянии прошептала черноволосая женщина.
— Подай кану! — приказал капитан, поднимая бокал.
— Да, — ответила прислужница, спеша на полнить его.
— Говори, как следует!
— Да, господин, — повторила прислужница.
Прислужница подняла глаза на черноволосую женщину, и в ее взгляде смешались злоба, вызов, а потом внезапный испуг. Она опустила голову и встала на свое место.
Такие женщины, как она, не были свободными. Они не всегда могли делать то, что хотели. Они подчинялись власти господ и подвергались наказаниям.
Палендий наблюдал за черноволосой патрицианкой с Тереннии, с особым удовольствием задерживая взгляд на золотом ожерелье в полдюйма шириной, плотно охватившем шею. Бессознательным жестом патрицианка поднесла руку к горлу, а затем поспешно положила ее на блестящую скатерть стола. Ожерелье напомнило Палендию о причудливых ошейниках рабынь, сделанных из переплетенных цепей. Конечно, ожерелье не было таким прочным и не имело замка.
— Мне отослать ее? — предупредительно спросил капитан, который по долгу службы заботился не только о маршруте и безопасности путешествия, но и об удобствах пассажиров.
Черноволосая женщина не ответила.
— Еще каны, — приказал молодой офицер имперского флота, находящийся сейчас в отпуску. Прислужница осталась в столовой.
Пригубив кану, Палендий взглянул на черноволосую женщину поверх края бокала. Палендий был еще довольно крепок, но за последние годы как-то обрюзг — несомненно, сказывались последствия спокойной жизни, обильной еды, и прочих излишеств. Он изучал черноволосую патрицианку. Она напоминала ему породистое, резвое и здоровое животное. Интересно, какая рабыня могла бы получиться из нее? Телохранитель, один из гладиаторов, стоящих за спиной Палендия, тоже разглядывал женщину и тоже представлял, какой могла бы эта женщина стать в качестве рабыни.
К столу приблизился младший офицер. Вскоре после его разговора с капитаном последний вытер губы, коротко извинился и покинул столовую.
Палендий и телохранители смотрели ему вслед, как и первый помощник. Даже молодой офицер флота заметил неожиданный уход капитана.
— Кажется, у нее на ноге нечто вроде браслета? — небрежно поинтересовалась черноволосая женщина.
— Да, конечно» — кивнул Палендий. — Так положено.
— Ну, довольно! — внезапно воскликнула эта дама, скомкав салфетку и вскакивая на ноги.
Все находящиеся в столовой повернулись к ней.
Она указала на телохранителя — на того, чье присутствие и внимание беспокоили ее весь вечер.
— Он постоянно смотрит на меня! — выпалила женщина.
— Почему бы и нет, дорогая? — мягко возразил Палендий и тактично добавил: — Почему бы ему не смотреть на вас или на остальных наших очаровательных спутниц?
Это добавление было благосклонно встречено другими сидящими за столом женщинами, которые, в большинстве случаев, не часто удостаивались подобных комплиментов.
Покраснев, черноволосая женщина вновь села на место.
— Все было бы иначе, будь вы одеты в хайк, милочка, — сказала одна из женщин.
Это замечание было встречено дружным смехом. Черноволосая женщина вновь залилась краской и опустила голову.
Хайком называлось темное, тяжелое одеяние, укрывающее женщину с головы до пят. Узкую прорезь в нем на уровне лица, прикрывали черной густой сеткой или вуалью. Такую одежду носили женщины пустынь, которые не смели подниматься с колен в присутствии мужчин. Никто не знал, были ли эти женщины свободными, по собственному желанию облаченными в хайк, или же бесправными рабынями в ошейниках. Черноволосая женщина смутилась. Как неловко она чувствовала себя!
— Каны для всех! — скомандовал Палендий.
Прислужница поспешила наполнить прозрачные бокалы.
Она наполнила даже бокал черноволосой женщины, не встречаясь с ней взглядом, впрочем, как и с другими пассажирами.
— Что за состязание ожидается завтра вечером? — поинтересовался один из мужчин.
Палендий обменялся улыбкой с первым помощником капитана, еще сидящим за столом.
— Это сюрприз, — сказал он.
— Это как-нибудь связано с узником, взятым на борт на орбите Тиноса? — спросил офицер флота, сидящий слева от Палендия. Сам этот офицер появился на борту после состыковки с орбитальной станцией Тиноса. Тинос, как может предположить читатель по этим замечаниям, находился в стороне от обычных маршрутов имперских кораблей, кроме военных. Будет интересно заметить, что связь со станцией Тиноса была потеряна четыре дня назад. Подобные затруднения случались нередко — связь между удаленными, разрозненными фортами Империи за последние несколько лет стала ненадежной, почти случайной. Некоторые имперские базы не могли связаться с центром целыми десятилетиями.
— Подождите — и узнаете, — таинственно заключил Палендий.
Молодая черноволосая женщина взглянула на телохранителя, к которому только недавно, к собственному стыду, привлекла внимание. Он стоял прямо, сложив мускулистые руки на груди. Он открыто ответил на ее взгляд. В нем не было ничего таинственного. Вероятно, телохранитель чувствовал себя свободно в присутствии своего господина, Палендия, или же просто не боялся вызвать неудовольствие посторонних. Такое иногда происходит с теми людьми, которые живут на тонкой и холодной грани между жизнью и смертью. Он в упор взглянул на женщину. Ей показалось, что теперь он смотрит не просто с откровенным любопытством и острым интересом, с похотливой жадностью сильного мужчины, а с еле уловимым, почти незаметным презрением. В голове у женщины пронеслась безумная мысль, что она заслужила это наказание. Конечно, теперь она понимала, что ей следовало молчать и оставаться на месте. Ее поступок был ошибкой — она опозорила сама себя. Она чувствовала себя в чрезвычайно глупом положении. Но и в самом деле она не заблуждалась в значении взгляда телохранителя, насколько она разбиралась или решалась разбираться в таких вопросах. А как он смотрел сейчас! Такой взгляд был бы позволителен, если бы речь шла о женщинах на невольничьем рынке! Как он осмелился выразить свое презрение? Разве он не понял, что она из знатного рода основателей Телнарии, из сословия патрициев, что ее предок был членом первого сената? Но откуда мог простолюдин-выскочка, такой, как этот гладиатор или Палендий, знать об этом? Он смотрел на нее как на женщину и даже хуже — как на доступную женщину, которую можно презирать. Она представила себе, как связанная женщина — не она сама, а другая — спешит угодить этому телохранителю. Конечно, разве рабыни могут выбирать? Женщина со смущением поняла, что она бы возненавидела эту рабыню. Она вновь подняла голову. Как он смотрел на нее! Как бесил ее этот взгляд! «Ты забыл, что я не нагая, закованная в цепи рабыня, стоящая перед тобой на невольничьем рынке!» — думала она. Внезапно ей пришло в голову, что в глубинной, потаенной части собственной души она жаждет быть рабыней. Женщина уставилась в тарелку. Она никогда не испытывала подобных чувств — по крайней мере, столь определенных и захватывающих. Она почувствовала себя слабой, смущенной, беспомощной, стыдливой, чрезмерно женственной и уже было решила, что будет вечно ненавидеть этого телохранителя, но' тут заметила, что Палендий с интересом наблюл дает за ней.
