Грешник (СИ) - Злобин Михаил (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Отмахнувшись от своих садняще-сладких и невероятно тоскливых теней былого, я сосредоточился на своем текущем занятии. Нет, не хочу. Не хочу я ничего вспоминать о себе. Не хочу снова становиться человеком. Хватит боли и горечи. Я до сих пор помню отголоски этих чувств и то, как медленно и жестоко они сжирали меня. Я понимал, что если начну все вспоминать, то после возвращения в ад, мне придется переживать их утрату заново…
Эта мысль породила осознание, что мне нельзя привязываться к своей новой жизни. Я и раньше о чем-то таком смутно догадывался, неосознанно осторожничая и дистанцируясь от всего, что может вызывать привязанность. Но сейчас эти туманные домыслы оформились в твердую и монументальную убежденность.
Воспринимать свое существование в этом мире как второй шанс — это большая ошибка, которая очень сильно аукнется мне после смерти. Человеческий век скоротечен, и даже если тело мальчика Данмара проживет сотню лет, этого слишком мало, по сравнению с вечностью в Преисподней. Значит, чтобы возвращение в вотчину демонов было относительно безболезненным, я должен прожить тут предельно серую жизнь, лишенную любви, привязанностей или даже симпатий. Только холодный расчет и осторожность. Слава Воргану, я еще не успел совершить никаких подобных ошибок и в кого-либо влюбиться. Теперь главное, чтобы юное тело в дальнейшем не одержало верх над разумом, однако я думаю, что у меня все получится. Что ж, время покажет.
В общем, пора вернуться к делам! Прогнать через свой чудо-агрегат я успел за целую ночь только лишь половину одной бочки. Навскидку это составляло литров, наверное, двадцать. Но на выходе у меня получилось напитка в пять раз меньше, то есть, едва ли четыре литра самогона. И это при том, что после первой перегонки в моем далеко не совершенном аппарате, продукт получился вонючим и мутным, будто в нем полоскали половую тряпку. И где-то в глубинах памяти, словно под толщей прозрачного льда, таилось воспоминание о том, что даже мой дедушка результат первого перегона считал просто сырьем и обязательно перерабатывал его еще один раз. А уж не доверять его опыту у меня оснований никаких не было.
Пришлось повторять весь процесс с самого начала, только уже с вдвое меньшим количеством жидкости. Вдвое, потому что полученный сырец я развел колодезной водой. Не знаю, нужно ли это было, но мне казалось, что дед так делал всегда. А он руку набил в этом деле побольше моего!
Вдобавок к этому, проведя небольшую работу над ошибками, на вторую перегонку я стал заливать в свой импровизированный куб значительно меньше жидкости, чтобы брызги от кипения не попадали в трубку змеевика, разбавляя собой ценный спиртовой конденсат. Так что неудивительно, что второй подход занял у меня значительно больше времени. Проковырялся я с этим делом до самого полудня, и едва ли можно было сказать, что я приблизился к финалу. А потом я и вовсе спохватился, что у меня там валяется некормленый и немытый Эпимос, поэтому мне пришлось сворачивать любую деятельность и бежать заниматься домашними делами.
Закончив хлопотать по хозяйству и проведав кузнеца, который за прошедшие дни стал выглядеть откровенно паршиво, я наконец-то смог вернуться к своему занятию. В конечном итоге с целого бочонка у меня получилось около двух литров чистого и прозрачного самогона, без учета ядовитых «голов» и «хвостов». Так называли первые и последние капли самогона, содержащие в себя всякие крайне вредные и опасные для человека примеси. И коли уж я решил делать из этого товар, то мне следовало внимательно относиться к здоровью своих будущих клиентов, а не травить их всякой бурдой.
Тем не менее, даже вторая перегонка не смогла убрать окончательно противный кислый запах. Самогон хоть и отдаленно, но все же ощутимо пованивал брожением. Это было не то чтоб критично, но могло нанести удар по моему намерению сделать из этого напитка премиальный продукт. Какая же тут премиальность, когда он воняет, как пойло из придорожной харчевни? Пока я не знал, что с этим можно поделать, ведь несовершенное устройство для перегонки, моя неопытность и жесткий цейтнот загоняли меня в такие рамки, что первая партия товара обречена стать несовершенной. Но кое-какие идеи на этот счет уже имел. Во-первых, перво-наперво следовало раздобыть более дорогое сырье для перегонки, а во-вторых, пересобрать конструкцию своего аппарата, сделав ее более продвинутой. Но это все будет когда-нибудь потом, если вообще будет. На тот случай, если самогон не оправдает ожиданий, у меня была еще пара бизнес-идей…
Решив попробовать, что же за выпивка у меня получилась, я сделал один маленький глоток. Горло тут же обожгло огнем, который раскаленным комом провалился куда-то в утробно заворчавший желудок. Своих глаз я не мог видеть, но мне кажется, что они повылезали из орбит, словно пытаясь выпрыгнуть и ускакать от меня прочь. На лбу выступила испарина, а дыхание куда-то трусливо сбежало, оставив меня бороться с полыхающем в пищеводе пламенем в одиночку.
Когда же воздух снова сумел пробиться сквозь схваченное спазмом горло, я наконец утер выступившие на глазах слезы, пытаясь унять внезапно возникший шум в ушах. Ух-х, вот это забористая хренотень получилась! Уж не знаю, это такая персональная реакция моего детского тела, или я сотворил настолько ядреную вещь. Можно было, конечно, предположить, что так сильно должно шибануть любого аборигена, который крепче вина никогда ничего не пил. Но эта гипотеза нуждалась в подтверждении.
И у меня как раз был один доброволец, который явно не откажется испытать этот чудо-напиток на себе. Эпимос! И пусть мне не хотелось травить бедного больного кузнеца, тем более что он и так чрезмерно много браги хлещет. Но если принести ему один небольшой стаканчик под видом лекарства, то почему бы и нет? Вдруг сила самовнушения сработает и он все-таки встанет на ноги? А если нет, то хоть подивиться необычной выпивке на закате своих дней…
Немного пожурив себя за то что уже заранее похоронил отца Данмара, я толкнул дверь в его комнату, осторожно неся в руках медную чарку, доверху наполненную невиданной в этом мире огненной водой. В помещении царил полумрак и тяжелая духота. Спертый воздух словно бы вставал поперек горла, неприятно будоража обоняние запахом болезни, застарелого пота, засохшей пищи и стойкого перегара. Впечатления были такими, будто ты натурально входишь в обитель безнадежного больного, который доживает последние дни.
Эпимос лежал на скомканных холщовых простынях, которые не менялись уже несколько дней, и безучастно смотрел в дощатый потолок. Глаза его запали, словно углубившиеся под ними мешки засасывали их, как в трясину, а кожа пожелтела, что было видно даже при таком плохом освещении. В мою сторону он даже не повернул головы, когда я вошел, оставаясь безучастным абсолютно ко всему.
— Отец, может я открою окно? — Спросил я, чтобы изобразить заботу. На самом-то деле мне было абсолютно безразлично, что делал с собой кузнец, но мне нужно было учиться демонстрировать окружающим те реакции, которых от меня и ждут.
— Не надо, Данмар. Мне холодно…
Испустив глубокий горестный, но насквозь лживый вздох, я подошел к кровати отца мальчишки.
— Выпей это, — попросил я, — оно должно помочь.
— Помочь от чего? — Подозрительно взглянул бородач на металлический сосуд в моей руке.
— От твоей хвори. Мне сказали, что оно поможет тебе заснуть.
— Ты потратил деньги на лекарство для меня? — По лицу кузнеца стало видно, что внутри него сейчас идет жестокая борьба между трогательной благодарностью сыну и врожденной прижимистостью. Все-таки в этом мире монополия на целительство была в руках лекарей, и все связанное со здоровьем стоило довольно больших денег.
— Да, — кротко кивнул я, — лишь бы тебе полегчало…
— Спасибо, Данмар… — по щеке здоровяка скатилась скупая слезинка, тут же затерявшаяся в лохматой давно нечёсаной бороде, — но не стоило тебе тратить на меня монеты. Я чувствую, что конец уже близок, и боюсь, что моя хворь съедает меня все сильнее…