Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон (список книг txt) 📗
— Ты слишком дерзок, ардент, — резко сказал он. — И, возможно, глуп. Ты позволил себе язвительные замечания в адрес человека, с которым Хатам хочет заключить сделку.
— На самом деле я работаю на светлорда Хатама, — ответил ардент. — Он попросил меня оскорбить его гостя — светлорд Хатам хочет сделать вид, что ему стыдно. Теперь, когда Хатам быстро согласится на все требования О-нака, иностранец ничего не заподозрит — и не отложит подписание контракта из опасения, что дело прошло слишком легко.
А, конечно. Далинар посмотрел вслед удаляющейся паре. Они охотно идут на такие ухищрения.
Став свидетелем этого спектакля, Далинар не знал, что и думать о проявленной учтивости Хатама, когда дошло дело до объяснения причин его отвращения к конфликтам. Не готовил ли Хатам Далинара к некоторой завуалированной манипуляции?
Ардент прочистил горло.
— Я был бы очень благодарен, если бы вы никому не повторили мои слова, светлорд. — Далинар заметил Адолина, возвращающегося на королевский остров в сопровождении шести офицеров Далинара, в форме и с мечами.
— А почему ты вообще рассказал мне об этом? — спросил Далинар, поворачиваясь к человеку в белом.
— Хатам хочет, чтобы его партнер по переговорам знал о его доброй воле, — ответил ардент. — А я хочу, чтобы вы знали о нашей доброй воле, светлорд.
Далинар задумался. Он никогда не обращал особого внимания на ардентов — его девотарий был прост и прям. Далинару вполне хватало политики при дворе; он не собирался искать ее и в религии.
— Зачем? Зачем вам моя добрая воля?
Ардент улыбнулся.
— Мы еще поговорим об этом. — Он низко поклонился и ушел.
Далинар хотел бы знать больше, но появился Адолин, глядевший в сторону Хатама.
— Что происходит?
Далинар только тряхнул головой. Предполагалось, что, независимо от девотария, арденты не вмешиваются в политику. Со времен Теократии им запретили это делать, официально. Но, как и всегда в жизни, идеал и реальность имели между собой мало общего. Светлоглазым не оставалось ничего другого, как использовать ардентов в своих интригах, и — все больше и больше — девотарии становились частью двора.
— Отец? — спросил Адолин. — Люди на месте.
— Отлично, — сказал Далинар. Он сжал зубы и пересек маленький остров. Он увидит конец этой комедии, так или иначе.
Он прошел мимо огненной ямы; волна горячего воздуха окатила его слева, заставив вспотеть, а справа остужал холодный осенний воздух. Адолин быстро шел рядом, держа руку на рукоятке сабли.
— Отец? Что мы делаем?
— Провоцируем, — сказал Далинар, шагая туда, где говорили между собой Элокар и Садеас. Толпа прихлебателей неохотно раздалась перед Далинаром.
— …и я думаю, что… — Король остановился. — Да, дядя?
— Садеас, — сказал Далинар. — В каком состоянии наше расследование о перерезанной подпруге?
Садеас мигнул. В правой руке он держал стакан фиолетового вина, его длинный плащ из красного бархата был распахнут на груди, открывая гофрированную белую рубашку.
— Далинар, вы…
— Ваше расследование, Садеас, — твердо сказал Далинар.
Садеас вздохнул и поглядел на Элокара.
— Ваше Величество, я действительно собирался сделать заявление на эту тему, хотя и немного позже. Но если Далинар настаивает…
— Да, — сказал Далинар.
— О, вперед, Садеас, — сказал король. — Ты и меня заинтересовал. — Король махнул слуге, который подбежал к флейтистке и заставил ее прекратить играть, пока остальные слуги звенели в колокольчики, призывая к молчанию. Вскоре на остров опустилась полная тишина.
Садеас подарил Далинару гримасу, которая каким-то образом передала послание: «Вы сами хотели этого, старый друг».
Далинар скрестил руки на груди, вперив взгляд в Садеаса. Его шесть Кобальтовых гвардейцев встали рядом, и Далинар заметил такую же группу светлоглазых офицеров из лагеря Садеаса, расположившихся поблизости.
— Откровенно говоря, я не рассчитывал на такую аудиторию, — сказал Садеас. — Более того, я собирался рассказать о ходе расследования только Его Величеству.
Маловероятно, подумал Далинар, стараясь подавить беспокойство. Что он будет делать, если Адолин не ошибся и Садеас обвинит его в попытке убийства Элокара?
Это будет конец Алеткара. Далинар так просто не сдастся, военлагеря пойдут один на другой. Неустойчивый мир, который стоял последние десять лет, закончится. И Элокар никогда не сумеет удержать княжества вместе.
Кроме того, если разгорится междуусобная война, положение Далинара будет достаточно шатким. Остальные не поддержат его, в лучшем случае. С Садеасом и так не просто сражаться — но если к нему присоединятся другие кронпринцы, он безусловно потерпит поражение, из-за численного превосходства соперника. Сейчас он хорошо понимал, почему Адолин считает невероятной глупостью слушать видения. И тем не менее Далинар был убежден, что все сделал правильно. Он никогда не чувствовал себя таким сильным, как в это мистическое мгновение, готовясь выслушать смертный приговор.
— Садеас, не утомляй меня и не устраивай спектакль, — сказал Элокар. — Все тебя слушают. Я тебя слушаю. Далинар выглядит так, словно у него вот-вот взорвутся вены на лбу. Говори.
— Очень хорошо, — сказал Садеас, отдавая вино слуге. — Как кронпринцу информации мне было поручено выяснить, имела ли место попытка покушения на Его Величество во время охоты на большепанцирника. — Он махнул рукой, приказывая своим людям. Один из них поторопился прочь. Другой вышел вперед, передав Садеасу разорванный кожаный ремень.
— Эту подпругу я показал трем разным шорникам в трех разных военлагерях. Каждый из них пришел к одному и тому же заключению. Она была перерезана. Кожа относительно новая, и за ней хорошо ухаживали, что видно хотя бы по отсутствию трещин и повреждений в других областях. Разрез слишком ровный. Кто-то перерезал кожу.
Далинар испытал чувство страха. Он сам обнаружил почти то же самое, но все это было представлено в самом худшем виде.
— С этой целью…
Садеас поднял руку.
— Пожалуйста, кронпринц. Сначала вы требуете от меня отчета, а теперь прерываете меня?
Далинар замолчал. Вокруг него собиралось все больше и больше светлоглазых. Он мог чувствовать их нарастающее напряжение.
— Но когда можно было перерезать ремень? — сказал Садеас, обращаясь к толпе. У него точно были задатки актера. — Это и есть основной вопрос, как вы понимаете. Я опросил многих из тех, кто участвовал в охоте. Никто не видел ничего особенного, хотя все помнят, что было одно странное событие. А именно — светлорд Далинар и Его Величество взбирались на скалу. Далинар и король были наедине.
Послышались шепотки.
— Тут есть, однако, нестыковки, — сказал Садеас. — Во-первых, Далинар поднялся сам. Во-вторых, зачем вообще резать подпругу на седле Носителя Осколков? Глупейший ход. Падение со спины лошади ничем не грозит человеку в Доспехах Осколков.
Вернулся слуга, которого посылал Садеас, ведя за собой юношу с песочными волосами, в которых случайно заблудилось несколько черных прядей.
Садеас выудил что-то из мешочка и поднял вверх. Большой сапфир. Не заряженный. Присмотревшись, Далинар увидел, что он расколот — и больше не может держать в себе Штормсвет.
— Вопрос привел меня к мысли исследовать королевские Доспехи Осколков, — продолжал Садеас. — И оказалось, что восемь из десяти сапфиров, заряжающих Доспехи, раскололись в ходе сражения.
— Такое случается, — сказал Адолин, становясь рядом с Далинаром, рука на рукоятке сабли. — Лично я в каждом бою теряю несколько.
— Но восемь? — спросил Садеас. — Один или два — нормально. Вы когда-нибудь теряли сразу восемь в одном сражении, молодой Холин?
Адолин ответил только взглядом.
Садеас убрал камень и кивнул юноше, которого привел его человек.
— Это один из конюхов, занимающихся королевскими лошадьми. Фин, верно?
— Д… да, светлорд, — промямлил мальчик. Ему было не больше двенадцати.
