Мышь в Муравейнике (СИ) - Обава Дана (читать книги полные .txt) 📗
Пока она говорит, я пытаюсь померить принесенные ей вещи, но сложно делать это и слушать. Я отдергиваю занавесочку, напялив на себя только футболку.
— Я думаю, это от бессилия, — отвечаю ей, убедившись, что второй продавец в нашу сторону не смотрит. — Когда мы узнаем больше и поймем, что делать, тебе станет полегче.
— Наверное, — соглашается она, и вдруг ее потухший взгляд оживает. — А возьми меня с собой! — просит она эмоционально. — Когда будешь спускаться туда. Почему нам не сделать это вместе? Я уверена, что смогу освободится на этот день.
Э, в общем, мы могли бы. Хотя я бы предпочла все сначала выяснить вместе с Лексом, но никаких возражений против ее компании я придумать не могу.
Стелла уже с большим энтузиазмом помогает мне подобрать одежду и для меня, и для Лекса. Как одежда с нулевого, так и форма стражей все же, думаю, не подходит для нелегального клуба под землей.
Встречаемся мы все на платформе возле лифта — обычного лифта, рядом с которым расположено самое обычное кафе с кучей квадратных столиков, которых можно нанизать друг на друга и убрать на ночь внутрь. Там же есть туалет, в котором Лекс переодевается в принесенную нами одежду, а свою форму прячет на выступе за окном. Потом мы вместе спускаемся на нулевой и проходим по платформе до того места, где должен находиться канат. Если бы его там не было, Лекс знает, где добыть другой. Однако канат на месте — его верхний конец обвязан вокруг колонны — на вид вполне надежно.
Все просто. Нелегальный вход под землю практически никак не спрятан и не замаскирован. Он всего лишь находится в стороне от тех путей, по которым таскают грузы или ходят на работу, но люди здесь бывают. Повсюду разбросаны бутылки, окурки и старая складная мебель. Машины-уборщики, выходящие на дело по утрам, у нас на нулевом добираются вовсе не до каждого уголка, так что здесь полно мусора и грязи, наслаивавшейся, наверное, целый месяц.
Стелла чувствует себя чужачкой уже на этом уровне. Она скованна и все время оглядывается, словно чувствует, что нарушает правила прямо сейчас. Но мы еще до этого не дошли. Чтобы преступить закон, нам еще нужно спуститься по канату на несколько метров вниз, и это было бы не так уж сложно, если б можно было бы запросто позабыть о прожорливой бездне под нами.
Отсюда, с нулевого, она производит совсем другое впечатление, нежели с любого другого уровня выше. Большая часть периметра платформ здесь не просто ограждена, а закрыта щитами, но в таких редких местах как это платформа просто обрывается неровным, будто обкусанным краем. Темнота за ним кажется живой и дышащей, ветры доносят снизу запахи гнили и металла. Иногда слышен непонятный грохот и дребезжание, словно внизу по раздолбанным рельсам стремительно проносятся поезда. Но если они кого и везут, то мертвецов, трупы которых сбрасывают вниз вместо традиционных для жителей равнин захоронений в земле. У нас в Муравейнике все проще.
Лекс спускается первым, хватается за канат, пока мы только собираемся с духом. Вскоре он уже сигнализирует нам снизу. Я бросаю взгляд на Стеллу — она, кажется, близка к тому, чтобы передумать. Ничего не имею против. Сажусь на край, старательно представляя, что нахожусь на втором ярусе в зале учебки и подо мной всего где-нибудь метра три высоты.
Однако в бриджах оказывается лазать намного удобнее, чем в длинной юбке, как бы я к ней не привыкла. Да и руки у меня как-то незаметно окрепли. Ползу себе вниз и ни о каких глупостях не думаю. Когда Лекс подхватывает меня внизу, я даже удивляюсь, что так быстро все прошло.
Какое-то время мы ждем Стеллу, Лекс зовет ее, но да, она, похоже, передумала. Друг все же снова лезет вверх, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Добравшись до края платформы, он застывает ненадолго и возвращается назад. Он видел ее спину вдалеке. Надеюсь, совесть ее не замучает, и она не решится позже на вылазку в одиночестве. Дальше мы идем вдвоем.
Как и в прошлый раз в полутьме большого зала собралось много народу. Играет музыка, но негромко, так что слышно как галдит толпа. Все взгляды обращены к пустой клетке в центре. Несколько человек в странных вытянутых в высоту шляпах, бродят по залу и, судя по разговорам, доносящимся до нас, принимают ставки. Под довольные крики, преследуемый лучом прожектора к клетке выходит крупный господин в белом костюме. Его сопровождают несколько накачанных мужчин в костюмах того же покроя, но черного цвета. Вовремя мы пришли.
Я оборачиваюсь на Лекса. Его глаза горят, он, кажется, в полнейшем восторге, разглядывает разряженных девушек, многие из которых и сами не обходят его вниманием.
— Лекс! — я тыкаю в него пальцем, и он опускает взгляд. На его футболке, которая наверху выглядела самой обыкновенной, сияет матерная надпись, грубо посылающая всех по известному адресу.
— Забавно, — улыбается Лекс, — но неожиданно. Это точно ты ее выбирала, а не, скажем, Кейн?
— По-моему, тебе не стоит так к ним идти! — Я киваю на клетку, возле которой на небольшом возвышении расположились явно самые важные здесь персоны, выглядящие самодовольно и опасно. Скорей всего именно к ним нам и придется обращаться, и они могут неправильно понять.
— Не проблема! — Лекс усмехается и стаскивает с себя эту несчастную футболку. Экзальтированная девица рядом с ним тут же начинает радостно вопить и, обливаясь чем-то алкогольным из своего пластикового стаканчика, стягивает свою майку, под которой у ней совсем ничего. Немного поглазев на нее, Лекс натягивает футболку обратно, только теперь шиворот навыворот и на всякий случай задом на перед. Ну, в общем, хоть и швами наружу, но смотрится прилично, а уж на фоне того, что умудрились напялить на себя остальные посетители нелегального клуба, так и вообще круто.
Тем временем первых бойцов запускают в клетку с разных сторон, и они чудовищно огромны! Первый — массивный великан с выступающей челюстью и сплюснутым лбом. По бокам его бритой головы находятся желтоватые закрученные рога — подозреваю, что все-таки не собственные, но как они крепятся не понятно. Второй — на пол головы ниже первого, сутулый, но такой же крепкий. Шеи у него, кажется, нет совсем, а мышцы не просто бугрятся. В некоторый местах они так неестественно выпирают, что похожи на уродливые наросты.
Оба ходят по клетке кругами, рычат и ревут, выдавая своими глотками совсем не человеческие звуки, трясут пудовыми кулаками и старательно демонстрируют мощь и раздражение. Толпа неистовствует.
В один момент музыку выключают, и все затихают в ожидании. Бойцы поворачиваются друг к другу и по резкому звуковому сигналу бросаются вперед. Толпа снова разражается криками, как только наносится первый ужасающий удар. Бойцы начинают колошматить друг друга руками и ногами, носятся по всей клетке, валятся на пол, швыряются друг другом, и каждая серия ударов кажется сокрушительной, но нет. Каждый раз, упавший поднимается, качает головой и с ревом кидается снова в бой.
— Думаешь, Стоув подписался на такое? — начинаю сомневаться я.
— Это постановочный бой, — говорит Лекс. Качка с наростами как раз размазывает по стенке клетки, она сотрясается, а от его покореженного лица в зал летят брызги крови и слюны. А может и зубы.
В этот раз боец сползает на пол и больше уже не встает. Его противник беснуется еще больше, прыгает по клетке, бьет себя кулаками в грудь, как в барабан.
— Поглядим, что будет дальше, — предлагает Лекс и начинает пробираться поближе. Я пытаюсь следовать за ним, но это довольно сложно. Толпа волнуется и беспрестанно движется, разделяя и унося друг от друга одинокие песчинки вроде нас. Люди вокруг, похоже, уже на каком-то другом уровне восприятия. Не влившись в их коллективное сознание, передвигаться среди них затруднительно.
Мне плохо удается разглядеть следующую пару бойцов, но они выглядят более по-человечески. Тем не менее, они все равно слишком круты, и вчерашнему школьнику вроде Стоува ловить здесь явно нечего. Боюсь, что и нам тоже, но нужно попытаться. Держаться вместе сложно, так что Лекс прорывается обратно ко мне, и предлагает встретиться снаружи по завершении сегодняшнего мероприятия.
