Заговор носферату (СИ) - Врочек Шимун (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
После покаяния Колосажатель распустил большую часть своей дружины и вернулся в Ур, чтобы заняться политикой. На последних выборах в Палату пэров он с треском разгромил оппонентов и получил желаемый титул. Вместе с ним к власти пришли еще несколько единомышленников.
Теперь рыцарем-вампиром владела новая одержимость: он поклялся положить свою жизнь в смерти на то, чтобы разорвать договор, когда-то заключенный между вампирскими баронами и королем Максимилианом. И уничтожить Квартал Склепов. А на следующее утро после того, как цель будет достигнута, слуги мессира Дрейдлока должны будут вынести его на улицу, дабы рыцарь мог встретить восход первого дня новой эры. Эры, которая вернет человечество в состояние непримиримой войны с носферату.
Немногочисленную, но крайне сплоченную, спаянную почти военной дисциплиной партию сторонников рыцаря в основном составляли, как я уже сказал, простолюдины и мелкие дворяне из предместий Ура, чьи семьи когда-то пострадали от клыков носферату, а также законченные религиозные фанатики. В честь самого Роберта Дрейдлока они стали именовать себя «колосажателями».
Большой силой «колосажатели» пока не стали — ни в городе, ни в Палате пэров. Но мессира Дрейдлока это не смущало. В конце концов, вампиры сами позаботились о том, чтобы сделать его бессмертным. В запасе у Роберта — вечность: вполне достаточно, чтобы успеть добиться всего намеченного и в то же время слишком мало, чтобы остудить ярость и ненависть человека, потерявшего жену, ребенка, жизнь, тело и собственную душу…
Ирония судьбы — самым яростным врагом немертвых в городе стал носферату.
В этом весь Ур, город разом и Блистательный, и Проклятый. Здесь трагедия рано или поздно оборачивается фарсом, а исход иной комедии запросто может вызвать слезы под занавес…
Трехэтажное поместье мессира Дрейдлока, оно же штаб-квартира «колосажателей», со стороны более всего напоминало крепость, переживающую осаду. Его окружала высокая ограда, ощетинившаяся остриями железных пик. По обе стороны ограды рыцарь распорядился высадить густой и колючий терновник. Некогда во внутреннем дворе поместья рос небольшой вишневый сад, однако ныне все до единого деревья были срублены, пни выкорчеваны, а земля плотно утоптана и утрамбована. Пробраться незамеченным к особняку сделалось крайне затруднительно. Даже если не брать во внимание, что за стенами носилось на цепях не меньше дюжины огромных черных псов с квадратными челюстями, способными за один раз перекусить руку взрослому мужчине. Лай, издаваемый их гулкими басовитыми голосами, напоминал лязг металла. На ночь со зверюг снимали ошейники.
Единственным строением во дворе, помимо псарни, спрятавшейся позади поместья, являлась небольшая часовня мессианской церкви, сложенная из обожженного кирпича. Ее пэр Блистательного и Проклятого разрешил построить не столько из религиозных, сколько из практических соображений: мессир Дрейдлок рассчитывал всегда иметь под рукой возобновляемый запас святой воды.
Поместье смотрело на мир слепыми проемами окон, заложенных каменной кладкой. Зачем окна тому, кто не может выносить солнечный свет? В кладке, впрочем, оставались небольшие отверстия — аккурат для того, чтобы выставить ствол мушкета.
За фасадом особняка Дрейдлока почти не ухаживали: с южной стороны его полностью затянуло ядовитым плющом. Мертвые, почерневшие от мороза листья, до сих пор не опали. Северная сторона, принимавшая на себя бичующие удары ветра, почернела, кладка местами потрескалась и выкрошилась.
У ворот в поместье и топтались дюжие молодцы в черных колетах с алебардами и гизармами в руках. У всех на плече красовалась сигма Дрейдлоков: лежащий волк с поднятой головой, а за поясом заткнут символ партии — любовно выточенный осиновый кол длинной с мое предплечье. Меня «колосажатели» заметили издалека и, обнаружив, что я направляюсь прямиком к их штаб-квартире, забеспокоились. Невысокий, но коренастый молодец в черном берете с пером цапли, закрепленном на сантагский манер (под углом вниз, вдоль щеки), дернул за рукав одного из товарищей и отдал ему короткий приказ. Тот кивнул и юркнул в ворота. Двое оставшихся набычились и сдвинули пистолеты за поясами так, чтобы легче было дотянуться, ежели что.
Не сомневаюсь, «колосажатели» меня узнали. Их мрачная решимость заступить, если потребуется, дорогу даже Выродку, лишний раз свидетельствовала о бескрайнем уважении и личной преданности, которые умел внушить своим людям мессир Дрейдлок. Основания же для беспокойства у троицы имелось. В конце концов, Роберт Дрейдлок, несмотря на свои воззрения, оставался вампиром, в то время как я специализировался на истреблении ему подобных.
За два шага до «колосажателей» я остановился, переводя тяжелый взгляд с одного на другого. Двое охранников мессира Дрейдлока, несмотря на всю свою решимость, занервничали, и только крепыш в берете, украшенном пером цапли, сохранял видимость хладнокровия.
Пауза затянулась до неприличия.
— Чем могу помочь, милорд? — наконец, хмуро спросил крепыш, опираясь на алебарду.
— Извести своего хозяина: с ним желает переговорить лорд Слотер. — снизошел до ответа я. — Сет Слотер.
— О, для нас это честь, милорд. Уверен, мессир Дрейдлок был бы польщен встречей с вами, но сейчас это никак не возможно, — настороженно следя за моей реакцией, ответил «колосажатель». — На улице день, а наш хозяин, как вы знаете…
— Не порти мне настроение, малый, — резко перебил его я. — Весь город знает: Роберт Дрейдлок настолько ненавидит вампиров, что, даже будучи одним из них, продолжает жить как человек. Днем, а не ночью…
Внутри поместье Дрейдлока здорово напоминало храмы Черной Церкви.
Та же давящая атмосфера безысходности, та же густая и липкая темнота, залегшая по углам, тот же чад от множества свечей, факелов и масляных ламп. Новомодные приблуды вроде гномьих каменных ламп бывший рыцарь явно не признавал. Неровное пламя швыряло на стены неровные же тени, которые корчились и кривились, точно ушибленные. Полы были застланы толстыми тортар-эребскими коврами, почти полностью глушившими звуки шагов. Мысль о склепе приходила на ум сама собой, и взгляд начинал непроизвольно шарить по сторонам в поисках мощей и паутины.
Может быть, мессир Дрейдлок и старался не жить вампиром, но он им все-таки оставался.
Я почувствовал себя почти как дома, в родном Кэр-Кадазанге.
Встретивший на пороге слуга, одетый в строгую ливрею, выдержанную в темных тонах, почтительно поклонился и молча принял мой плащ, подбитый волчьим мехом. За ними последовали шляпа и перчатки. Слуга жестом попытался было показать на оружие, коим я был обвешан, что альфонс женскими милостями, но я также молча сунул ему под нос кулак. То ли аргумент показался достаточно убедительным, то ли мессир Дрейдлок дал недвусмысленные указания почетного гостя не злить, только повторного предложения разоружиться не последовало.
Так и не сказав ни слова, слуга повел меня внутрь особняка-склепа. На черных от копоти стенах местами выделялись светлые пятна — очевидно следы зеркал и портретов родственников, которые хозяин поместья велел убрать с глаз долой. Почему убрали зеркала — понятно, вампиры не выносят отсутствия собственного отражения в них. А портреты Дрейдлок велел снять, когда решил раз и навсегда порвать с семьей, чтобы не отягощать их ни своим горем, ни своим проклятьем, ни своими врагами.
У дверей в личный кабинет борца с Кварталом Склепов стояли в карауле еще двое людей в «униформе» «колосажателей» — черные колеты, широкие ремни и заткнутые за них осиновые колья. Для обычного нобиля Блистательного и Проклятого охраны слишком много. Но для того, кто в одиночку объявил войну всему вампирскому племени — ничтожно мало.
Подозреваю, носферату давно могли бы расправиться с ненавистным врагом, но не решались пойти на такой шаг, опасаясь вызвать народные волнения. В конце концов, благодаря своей трагической любви и истории отмщения, потрясающей воображение, Роберт Дрейдлок сделался культовой фигурой в Уре. И мертвый (дважды мертвый, если быть точным) он мог принести вреда даже больше, чем живой. Ибо ни одному человеку или даже вампиру не под силу тягаться с легендой о себе самом.
