Выбор наследника - Романова Галина Львовна (книги полностью .txt) 📗
– Ты п-проснулась, Тариель? – прозвучал голос, от которого девушку мигом пробрала дрожь. Сразу все вспомнив, она рывком села на топчане, сжав руки на груди.
Рядом с нею (хвала всем богам, он сидел, а не лежал, держа ее в объятиях!) обнаружился тот самый голубокожий некрасивый эльф с вертикальными зрачками. Он улыбнулся, протянув к ней руки, и Тара с визгом вскочила, отпрянув.
– Н-не бойся, Тариель, – произнес он. – Я никогда не причиню тебе вреда…
Внизу, на кухне, опять что-то упало, и мужской голос отчетливо помянул матом все кастрюли и чугунки сразу.
– Что там? – Тара решила отвлечь внимание.
– Это? – Фрозинтар скривился, как от зубной боли. – К-карадор…
В следующий миг дом до основания сотряс истошный женский визг.
– Ой, мамочки!
Сорвавшись с места, Тара бросилась к выходу с чердака, напрочь забыв, в каком она виде. Наемник и не подумал ее удерживать.
– Простите, – вякнул Карадор. – Я только хотел… А где у вас тут колбаска? Аа-а-ай!
Глухой удар тяжелым металлическим предметом Тара услышала еще на лестнице и, ворвавшись в кухню, сразу все поняла.
Перепачканный в муке, масле и еще чем-то, не поддающемся определению, Карадор, закрывая макушку обеими руками, носился по кухне туда-сюда, задевая и опрокидывая на пол все то, что пока еще стояло на столах и полках. За ним, рыча не хуже горного льва, гонялась хозяйка дома – неопрятного вида толстуха в нижней сорочке и кое-как повязанной на плечах шали, от души охаживающая эльфа сковородкой.
– Аа-а-а-ййй! – визжал Карадор, козликом перепрыгивая через корзину с репой. – Я больше не буду! Всего-то один бутербродик… с колбаской… мама! Убивают! Спасайте ценного меня!
Подпрыгнув в очередной раз, он задел коленом корзину с яйцами, и толстуха издала такой вопль, что, наверное, пробудила всех соседей. Подхватив упавшую корзину, она от злости запустила ее в незваного гостя, но тот увернулся, и плетеный снаряд прямиком врезался в окно. Раздался веселый звон разбитого стекла.
– Ну вы же разумная женщина! – не сдавался Карадор, заняв выгодную позицию, между ним и его противницей оказался длинный разделочный стол. – Давайте… – он пригнулся, пропуская над головой половник, – поговорим конструктивно!.. Знаете, а вот нож в руке как-то не способствует развитию двустороннего… ой! За что?
Толстуха, убедившись, что нож прочно застрял в стене напротив, запустила в эльфа сковородкой и попала в составленные горкой глиняные миски. Не выдержав столкновения, вся горка с хрустом рухнула на пол.
– Я нечаянно! – Круто развернувшись, Карадор задел локтем квашню с тестом, которое тут же вывалилось поверх черепков. – Погодите, я сейчас все уберу!
Он резко присел, и поэтому бросок табуреткой тоже не достиг цели.
Примерно в это время на сцене и появились Тара и Фрозинтар.
– Привет! – Вынырнув из-за стола, Карадор помахал им ладошкой, перепачканной в тесте. – Объясните же вы ей, что я никакой не грабитель, а гость, и хотел всего лишь нарезать бутербродов!
Круто развернувшись, толстуха чуть ли не нос к носу столкнулась с парочкой. Она сразу увидела то, что захотела увидеть, – голую Тару (из одежды на девушке была лишь наброшенная на плечи мужская куртка) и маячившего за ее спиной второго незнакомца.
– Т-ты… – прохрипела толстуха и заорала так, что из окошка повылетали остатки разбитого стекла, а в доме напротив заплакал ребенок и захлопали ставни.
– Э-э, – Карадор сделал попытку заткнуть уши, но передумал, глядя на испачканные пальцы, – она у тебя всегда такая?
Тара страдальчески кивнула, закатив глаза. По горькому опыту она знала, что если хозяйку чем-то не отвлечь (читай – не заткнуть рот), та будет орать и стенать, пока не поднимет на ноги всех соседей. Причем свои рассчитанные на широкую публику истерики она закатывала по любому поводу. Просто удивительно, как владельцы соседних домов еще не скинулись и не сдали ее за круглую сумму в приют при храме Белого Быка, куда тишком свозили всех, чье душевное состояние вызывало сомнения и подвергало опасности здоровье окружающих.
В это время вперед шагнул Фрозинтар. Отстранив Тару, он взял толстуху за плечи, подтянул к себе и сверху вниз глянул на женщину чуть прищуренными глазами. Та внезапно подавилась криком и уставилась в его вертикальные зрачки. Рот ее продолжал разеваться, но вместо крика из него теперь выходило одно только бульканье.
Несколько секунд продолжался обмен взглядами, после чего наемник быстро и решительно поцеловал толстуху в губы.
– Вот присосался, – прокомментировал Карадор, облизывая с пальцев тесто. – А врал – «жена», «жена»…
Когда поцелуй прервался, толстуха покачнулась, как пьяная, с трудом попыталась сфокусировать взгляд на незваных гостях. Фрозинтар облизнулся, отпуская ее. Он мог бы выпить и больше, но остатки жизненной силы трактирной служанки еще ходили в теле – силы молодой крепкой женщины, а не этой развалины, – да и не была ее энергия такой уж вкусной. Если бы не необходимость и подсознательное желание иметь небольшой запас, на всякий случай, он бы даже не посмотрел в ее сторону.
Хозяйка обвела кухню мутным взглядом, слегка вздрогнула, наткнувшись глазами на наемника и, пошатываясь, направилась прочь.
– Вы это… того, – послышался ее сонный голос, – пойду-ка я, прилягу…
– А бутербродик-то сделать можно? – как ни в чем не бывало крикнул ей вслед Карадор.
Толстуха вяло отмахнулась рукой, чуть не потеряв при этом равновесие, и чувствительно приложилась боком к стене, дальше решила продвигаться на ощупь, как больная или пьяная.
– Уф! Еле выпроводил! – Не обращая внимания на выражение лиц своих спутников, Карадор выдернул ножик из стены и деловым взглядом прошелся по разгромленной кухне. – Та-ак… Совсем забыл, где у нас теперь валяется хлеб?
Подкравшись на цыпочках к двери, король Кейтор задержал дыхание и чуть-чуть приоткрыл ее, опасливо высунув в щелочку самый кончик любопытного носа.
Со вчерашнего дня его приемная изменилась до неузнаваемости. Два окна были сплошь заставлены цветами в фигурных горшках, а портьеры делового сине-зеленого цвета сменили кружевные занавесочки – розовые в голубых разводах. Стол секретаря переехал в дальний угол, а на его месте у окна расположилась оттоманка, вокруг которой были накиданы шелковые подушки. Среди подушек валялись недовышитый рушник, лютня, несколько книг и пустой флакон из-под валерьянки. Справа и слева стояли два столика – один поменьше, сплошь заставленный креманками из-под мороженого, бокалами и вазами с фруктами. Второй побольше, с солидных размеров зеркалом. На нем в три этажа было разложено столько косметики, что вся женская половина дворца давно должна была удавиться от зависти – столько оттенков розовой помады не имелось даже у королевы Лианы! Еще один угол был отгорожен ширмой, расписанной лебедями и незабудками. Возле него красовались сундук с башенкой из шкатулочек и чугунная ванна. Предполагалось, что за этой ширмой благородная леди будет переодеваться и совершать обязательное утреннее омовение. В противоположном углу обнаружился один из придворных котов, привалившийся к стене и рассматривающий свои передние лапы. Рядом с ним валялся второй флакон из-под валерьянки.
Сама леди Мидарель со страдальческим выражением лица, которое еще больше подчеркивалось умело наложенным макияжем, возлежала на оттоманке. Две служанки-альфары хлопотали вокруг госпожи, бросая туда-сюда затравленные взгляды. Одна красила госпоже ногти на ногах, другая пыталась соорудить ей прическу. На подушке сидел паж, тоже альфар, и в ожидании, пока на него обратят внимание, развлекался, как и любой ребенок любой расы, тем, что грыз ногти.
Сидящий за своим столом секретарь выглядел как человек, которого ни за что ни про что приговорили к посажению на кол, причем приговор уже привели в исполнение. Он поймал вопросительный взгляд монарха и еле заметно покачал головой.
– Ты что творишь? – внезапно раздался резкий голос леди Мидарель, и оба – король и секретарь – подпрыгнули от неожиданности. – Ты в какой цвет мне ногти красишь? Я же просила бледно-розовый, а это нежно-фуксиевый! Дура неотесанная! – напустилась эльфийка на служанку. – У меня траур! – Она трагически заломила руки и повысила голос до визга: – Я так страдаю! Я так переживаю! Я испытываю трудности, а ты…
