Дорогой сновидений - Суренова Юлиана (е книги TXT) 📗
— Да… Шуши, ведь если папа не найдет меня в повозке и испугается, Шамаш успокоит его, правда? — эта мысль принесла ей облегчение. Ну конечно, все так и будет! И отец не будет на нее сердится, ведь она искала свою судьбу, только и всего. И вот она нашла ее! Отец должен быть рад за нее, Мати же видела, как ему трудно. Еще бы, ведь его дочь родилась в пустыне, она — не такая, как все.
"Да!" — поспешно ответила волчица. Однако в ее мыслях, движениях чувствовалось напряжение.
Мати решила, что подругу, привыкшую к быстрым решениям и действиям, раздражала ее медлительность. Но в действительности дело было совсем не в этом. Шуллат чувствовала беспокойство, даже страх. Ее сердце быстро колотилось, словно после долгой погони за добычей, но при этом не было радости охоты, захватывавшего волнения погони, скорее ей казалось, что она бежала вслед за солнцем, понимая, что не угонится за ним никогда, и, все же, будто предчувствуя беду, подступившую сзади полукругом темноты, продолжала нестись вперед. Ее глаза горели грустью, губы трепетали и с них был готов сорваться жалобный полный боли и безнадежности вой — плачь по чему-то близкому и дорогому.
Шуши внимательно огляделась вокруг. Нет, рядом не было никакой опасности, ничего, что могло бы угрожать ей самой и ее маленькой хозяйке. В чем же тогда дело? Тревожно принюхиваясь к духу пустыни, волчица повернулась, побежала в сторону каравана.
Наделенная способностью безошибочно ориентироваться в пустыне, запоминать дорогу и всегда, даже по прошествии длительного времени находить обратный путь, она могла не беспокоиться о возвращении. И, все же, Шуллат выглядела чем-то очень обеспокоенной. Она бежала, временами останавливалась, принюхиваясь к верхним потокам воздуха, затем вдруг опускала морду вниз, скользя носом по самому снегу.
Вдруг она замерла, закрутила головой, завилась на одном месте, будто ловя собственный хвост: рядом с духом опасности, проходившей по этой тропе впереди них, опережая, она учуяла знакомые запахи. Странно, и, все же, волчица знала, что не ошиблась. В ее широко открытых глазах было удивление. Она никак не могла взять в толк, что делали брат, господин и их спутники в пустыне. Почему они оставили караван? Чтобы найти беглянок? Но бог солнца знал, куда они пошли, понимал, что утром они вернутся невредимыми. Зачем же он отправился в снега и еще повел за собой детей огня? Или все было наоборот? Ему не удалось остановить людей, и он пошел с ними, чтобы защитить от опасности?
— Что-то не так? — девочка подошла к ней, остановилась рядом. — Впереди беда? — она огляделась, чувствуя, как по спине мурашками пробежал страх. Что бы там ни было, девочка понимала, что стоит посреди снегов, вдалеке от каравана, а пустыня не любит одиноких путников, карая их за самонадеянность… или глупость.
"Нет, все в порядке", — поспешила успокоить ее Шуши, торопливо заметая длинным хвостом сохранившиеся на тропе следы.
— Ой, что это? — Мати все же увидела на гладком полотне снежного покрова не то ямку, не то блеклый отпечаток волчьей лапы. — Здесь рядом твои сородичи, да?
"Нет, — волчица буравила ее упрямым взглядом настороженных глаз. — Это мой след. Мы шли здесь на закате", — она врала, ничуть не смущаясь, звериным чутьем понимая, что должна поступать именно так.
А девочка пожала плечами, легко, не задумываясь принимая объяснение, которое не только отвечало на вопрос, но и успокаивало вновь проснувшиеся было в сердце страхи.
Они продолжали путь и уже скоро увидели на горизонте купол шатра, застывший посреди белоснежных сверкающих просторов пустыни слепой серой тенью. Раньше Мати думала о нем лишь как о защитнике от безумных ветров метели, хранителе тепла и жизни, не видя ни красоты, ни уродства. Но сейчас… Ей было так хорошо, спокойно в снегах, горевших солнечным светом подобно множеству сосудов с огненной водой, и совсем не хотелось возвращаться в пусть надежный, родной, знакомый с детства, но такой маленький и бесцветный мирок каравана, лишенный чуда.
И тут улыбка скользнула по ее губам: "Как это "лишенный чуда"? — она была готова засмеяться над своими мыслями, такими забавно-наивными они ей показались. — Ведь там Шамаш — господин магии. И он — мой друг, мой брат!"
Думая лишь о нем, вспоминая его бесконечные черные глаза, девочка побежала к шатру, обгоняя замешкавшуюся волчицу.
Выставленные караванщиками дозорные издалека заметили появление беглянок, однако не стали их встречать, лишь проследили внимательными взглядами до самого входа в шатер, словно опасаясь, что те в последний момент по какой-то ведомой лишь им причине передумают и вспугнутыми зверьками убегут назад, в пустыню.
Мати не задумывалась над тем, почему все происходило так, а никак иначе, она вообще ни о чем не думала, лишь наслаждалась возвращением в круг родных, знакомых с самого рождения людей, ближе и дороже которых у нее никого не было. Радуясь тому, что ей удалось остаться незамеченной у всех на виду, девочка быстро добежала до своей повозке, скользнула внутрь.
— Уф, — облегченно выдохнула она, зарывшись лицом в мягкий мех одеяла.
"Все в порядке, — посмеиваясь про себя, думала она, — теперь если спросит: "А где это, интересно, Мати?" я отвечу: "Как где? Вот же я, у себя в повозке." — "А где ты была?" — она мысленно произносила слова за взрослых, копирую их хмурый, даже грозный голос. — "Здесь и была…" И пусть они говорят, что хотят! Все равно не пойман — не преступник!" — девочка прыснула в кулачок.
Она перевернулась на спину, потянулась, купаясь в волнах жаркого духа огненной воды, наслаждаясь тишиной и покоем…
Казалось бы, Мати не спала всю ночь и должна была умирать от усталости. Но нет, ничуть не бывало! Девочка чувствовала себя бодрой, веселой, глаза не слипались от дремы, наоборот, не хотели закрываться, словно тонкая незаметная ледяная корочка покрыла веки.
Так Мати и лежала, скользя взглядом по серому чреву повозки, погруженному в покой и тишину. Она вспоминала ледяной дворец, его залы и высокие своды, временами ей даже казалось, что она все еще там, пусть не телом, но душой уж точно…
Время ползло вперед медленно, словно неповоротливая гусеница по тонкой зеленой травинке.
Девочка зевнула, надеясь привлечь сон, но он все не шел и не шел.
Вздохнув, она, не поворачивая головы, словно боясь, что движение разорвет натянутые с таким трудом паутинки дремы, скосила взгляд на свернувшуюся с ней рядом волчицу, чей дух, отодвинув в сторону все сомнения, забыв о метаниях, уснул в то же самое мгновение, как тело застыло на мягком одеяле. Зверь знал, что должен отдохнуть, набраться сил и подчинялся голосу инстинкта, заставляя в подобные мгновения замолчать разум.
Мати глядела на нее с завистью. Но почему она не может точно так же взять и заснуть? Вот бы научится погружаться в сон всякий раз, когда ей того захочется, а когда нет — бодрствовать, не борясь с волнами дремы!
— Шуши, — позвала девочка подругу, но та и ухом не повела. — Шуши, ну проснись! — на этот раз она вытянула вперед руку, коснувшись горячего бока.
"Чего тебе?" — проворчала волчица, приоткрыв сонный, подернутый поволокой глаз.
— Поговори со мной, — попросила та, — мне скучно…
"Мати, не будь такой эгоисткой", — зевнув, Шуллат вновь закрыла глаза.
— Ну что тебе стоит! — не унимаясь, та вновь принялась тормошить подругу. — Отоспишься потом.
"Но я хочу спать сейчас! — она вновь широко зевнула. — И ты спи".
— Не могу. Сон никак не приходит.
"Конечно, в этом ты вся: если не можешь получить чего-то сама, то этого не должно быть и у других!"
— Все совсем не так! — обиженно воскликнула Мати.
"Разве?" — ехидно бросила волчица и, решительно отвернувшись от подруги, вновь погрузилась в простор недосмотренного сна.
Мати же сколько ни пыталась, никак не могла заснуть. Она и считала мгновения, и повторяла слова самых нудных из существовавших в мироздании заклинаний. Но сон не шел к ней, и все тут.
— Э-эх! — вконец расстроившись, она стукнула кулаком по днищу повозки.
