Прости меня - Дружков Юрий (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
- Что теперь будет, что будет... - Он открыл книгу, вновь достал из нее бумагу деда. - Можно рассказывать мне про две Луны, про четыре Луны. Я поверю. Но другие скажут, им померещилось. Двоилось у них... Другим не докажешь... Но твоему старику не могли мешать программы телестанций.
Шеф, по-моему, переживал не меньше, чем я.
- Им не дает покоя моя несговорчивость. Но если бы они знали, что все, за чем они так жадно и так щедро охотятся, заключено в этих пяти формулах... - повторил он вслух то, что было набросано карандашом на рыжем клочке бумаги.
Выглядят эти слова так:
"Если бъ они знали, что все, за чемъ они так жадно и такъ щедро охотятся, заключено въ этихъ пяти формулахъ..."
Он бережно спрятал бумагу в книгу, положил ее в стол.
- С этим я пойду. Вот бомба так бомба! В сказке не придумаешь. Повезло тебе. С того света дед помог... С того света. Видно, кому-то не давала покоя его несговорчивость, а? Что ты на это скажешь?
- Я знаю не больше, чем все. Дед был профессором физики Харьковского университета. Он позвонил однажды в местную больницу и просил его положить. А потом его нашли убитым. Дверь была заперта. Наган лежал на тумбочке... У меня дома старая желтая газета. В ней все подробно... Причина убийства неизвестна.
Потом он проводил меня к дверям. Глупо устроен человек. Я не спешу звонить ей.
Почему? Разве она безразлична мне?
Настроение - хуже, конечно, бывает, но и такое совсем непохоже на то блаженное сияние, в котором тихо тлел я до вчерашнего дня. Утром я передвигал себя в пространстве этаким самодовольным пай-мальчиком, способным на все и ничего поэтому не делающим. Тогда я решил что-нибудь сделать, и все получилось не так. Все не так!
Я не хотел обидеть ее. Что теперь она думает? Я подсматривал за ней? Брр...
Планы были не хрустальные, самые обыкновенные. Встречу после работы, отвезу в институт, накормлю, между прочим, гденибудъ. Обыкновенная проза. Этакий заботливый покровитель с коляской. Она успела бы, я все рассчитал.
Я поставил машину сбоку, на другой стороне улицы. Мне виден был ее подъезд, похожий на двери банка. Ребятишки, наверное, пыхтят, когда раздвигают могучие дубовые створки. На синем стекле банковские золотые буквы: "Детская библиотека". На окнах белые, гармошками, непроницаемые шторы. Но я заметил еще на повороте прозрачную черноту в одном окне и встал так, чтобы она меня видела, если, конечно, ходит она за этим окном.
Солидное здание, солидная библиотека... Но работает она с первоклашками. В зале, наверное, шмыгают носами, шелестят книгами, шепчутся, толкают исподтишка друг друга маленькие Ладушкины почитатели. Она сидит строгая, тоненькая, сдвинув брови для пущей солидности, мягкий воротничок делает ее похожей на практикантку-учительницу, на тетю Ладу.
Она выйдет, я поспешу к ней. Вздрогнут от неожиданности ресницы. "Я ждал тебя, - скажу я, - поедем сначала куда-нибудь, наверное, ты голодная. Потом в институт". - "Почему тебя не было два дня? - спросит она. - Почему ты не звонил?" - "Не сердись. Так много свалилось на меня..."
За черным окном, прилипнув к нему носом и растопыренной ладошкой, стоял человек лет восьми. Больше там никого не было видно. Человек смотрел на улицу, на меня и чертил пальцем по стеклу что-то похожее на волны и, кажется, не видел ни улицу, ни меня. Был он стриженый, маленький, ушастый.
Потом пришел он.
Тот самый вихрастый парень, которого мы встретили тогда в ее переулке в минуту нашего бегства от инспектора.
Ничего. Довольно приятная внешность. Рост подходящий. Глаза, уши. Так себе. Мальчик и мальчик.
Он ходил по тротуару, солидно зажав сигарету в пальцах правой руки. Ходил, смотрел на часы, ходил мпмо подъезда, мимо зашторенных окон, мимо единственного черного. Ходил, ходил...
Я тоже смотрел на часы.
Лада не шла.
Может быть, она видела его?
Может быть, ее до сих пор не отпускают?
Может быть... Все может быть!
Но я не знал, что я должен делать. Сказать ему - катись... Почему?
Может быть, она ждет, когда он сам уйдет восвояси? Может быть, она хочет, чтобы я подождал, пока он уйдет? Может быть, ее не отпускают?..
Лада не шла.
Может быть, она хочет, чтобы я догадался на минуту, на две, на десять уехать и позвонить ей?
Может быть, сегодня уехать? Не мешать ей? Нельзя так врываться...
В черном окне маленький человек рисовал на стекле таинственные волны.
Радость улетела.
Может быть, ее до сих пор не отпускают... Может быть, ее просто уже нет, и она ушла раньше...
Я включил мотор.
Он остался там.
- Тьфу ты, нечистая сила, - Шеф бросил на стол серебряный нож, который только что вертел в руках. - Одно постичь не могу: как ты меня, пожилого, серого, зубастого, заманил на эту лекцию? Почему я согласился?
Из Политехнического мы забрели в "Берлин".
Молодой, похожий на дипломата повар показал нам в серебряной посуде серебряного живого карпа. Большая рыбина звенела хвостом, и серебряный свет электрических ламп отражался в стеклянных ее боках.
Шеф крякнул: "Хо-орош..." И теперь мы ждали, когда этот карп вернется к нам золотым от корочки, в развале золотых картофелин и чего-то еще.
- Выпьем, - сказал он.
- А потом танцевать пойдем, - съязвил я.
Он поглядел по сторонам.
- Не вижу повода к веселью, да и приглашать некого... Ладно, закусывай.
- Так чем ты недоволен? Развлекся на лекции.
- Не выношу глупости, а еще пуще невежества... Летающие блюдца, тарелки... Шарлатанство!
- Если гибнут пилоты в погоне за этим шарлатанством?
- Иллюзия, мираж.
- Мираж нельзя уловить локатором, а ты слышал... они имеют плотную массу, объем.
- Смена воздушных слоев, - Шеф густо положил на калач слой масла. - Граница может быть настолько резкой, что луч радара будет отражаться как в зеркале.
- Не криви душой. Тебе сказали: сигнал не отражается, он усиливается летящей...
- Кастрюлькой, ты хочешь сказать? - он впился в калач.
- Блюдечком с голубой каемочкой, - отпарировал я.
Шеф промычал что-то полным ртом, судя по глазам, весьма ироническое.
- Не надо, как с нашими лучами, - воспользовался я беспомощностью собеседника. - Непонятно, значит, приклей причину, какая тебе удобней, выдай за неоспоримое - все остальное к черту.
- Огэя кукая моэ мубмия, - процедил он.
Только я мог по едва уловимым сочетаниям слов и богатству моей эрудиции понять сказанное: "Очень кому-то мало мистики..."
- Даже при твоей скептичности, - ответил я, - можно и тут найти зерно... Если не пришельцы катаются в тарелках, то, может быть, хрустальки атмосферного льда, зеркальные слои путают наши лучи с отражением чего-то.
- Улуая моэки пес.
"Слушаю тебя, милый, и посмеиваюсь", - безошибочно переводил я. Тут он одолел калач и сказал на чистом русском языке:
- Много ты собрал этой всякой магнитной мистики? Помогает?
- Пока нет. А ты мыслишь, я это без пользы?
- Не знаю, тебе видней... Пропадаешь по разным лавочкам. Спрашиваю: где наш Искатель? Маринка плечиками ведет. Уехали в институт металлов, уехали в Магнитный, уехали на семинар омагниченной воды, уехали в Историческую древние книжки лузгать... А мне потом звонят, уговаривают. Руденко прямо домой звонил, просит: "Послушай, не мог бы ты отпустить к нам своего лаборанта". Тебя, значит... "Уж очень хватко и чисто он видит и мыслит. Зачем тебе такой? У тебя же электроника..." Обнаглели!
- Плохо, что ли?
- Зарплату где получаешь? У них разве?.. Толку не вижу, проку нет. Магнитная вода! Чушь какая-то, муть. Ничего не поймаешь в ней... Потом эти... летающие тарелки. Ну я понимаю, вода, магниты, куда ни ступи, кругом и всюду магниты, может быть, где-то хвостик уловишь. Но тарелочки!
- Да, лучше бы я не с тобой пошел на лекцию, - совсем ни к чему сказал я.
