Арбан Саеш. Трилогия - Малицкий Сергей Вацлавович (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Что значит «свободные земли»? — спросил Саш.
— Именно это и значит — свободные, — ответил Дан. — Над людьми, которые живут на равнине Уйкеас, нет никакого короля или бургомистра. Это свободные охотники и крестьяне. Но их мало. Отец говорил, что когда в Дару пришла Черная Смерть, горы остановили ее. Остановили для земли, для деревьев, для травы. Но не для элбанов. Элбаны умирали и по эту сторону гор. И потом почти никого не осталось. Или не осталось совсем. Когда плежцы пришли в эти земли, они не нашли ни живых, ни мертвых. Только Вечный Лес стоял, как ни в чем не бывало. Трук сказал, что над ним оказалась невластна даже Большая Зима.
— А кто такой Индаинский Князь? — вновь спросил Саш. — Ты слышал, что Милх говорил о визите Князя?
— Три варма ли на юг, — наморщив лоб, ответил Дан. — Или больше. Полтора варма по дороге до моего города, а потом еще столько же. Там стоит крепость Индаин. В устье реки Индас. В этой крепости правит Индаинский Князь. Я не знаю его имени.
— Значит, земли не такие уж свободные? — задумался Саш.
— В Индаине живут анги. Это морской народ. Их родина где-то далеко. Они селятся только по берегам моря. От Кадиша до Индаина много их поселков. Отец немало выковал ножей и крючьев для моряков. Но Индаинская крепость выстроена не ангами. Старик, который приходил к Труку вместе с Лукусом, говорил, что это крепость-порт древних ари, которые когда-то жили в Мертвых Землях и построили Эйд-Мер. Отец не любил ангов. Он говорил, что индаинцы хорошо собирают пошлину и плату за безопасность, но безопасности не обеспечивают.
Дан замолчал на мгновение, затем продолжил, нахмурившись:
— Когда по реке спустились васты, индаинцы заперлись в своей крепости и ждали, когда они уйдут. Васты дошли до Кадиша и были разбиты королем сваров. Но мой дом уже был сожжен, а родные убиты.
— Кто был твой отец?
— Моего отца звали Микофан, — гордо ответил Дан. — Он был кузнецом. Половина нашего городка занималась выделкой кож. Кто-то охотился. Некоторые разводили скот. Но ремесленников и кузнецов не хватало. Мой отец считался лучшим кузнецом. Он умел делать все. Ни один охотник не пришел и не сказал, что нож, выкованный отцом, сломался. Отец умел делать даже металлические луки!
— Извини, Дан, — вздохнул Саш. — Мне трудно по достоинству оценить мастерство твоего отца. Я ничего не понимаю ни в кузнечном деле, ни в оружии. Ты рассказал мне о раддах, о вастах, о сварах, об Индаине, но все эти слова для меня пустой звук. Я оттуда, где ничего не знают о равнине Уйкеас.
— Я тоскую по своему городу, — медленно проговорил Дан. — Он был маленьким, но шумным и гостеприимным. Две дороги перекрещивались на его центральной площади. Одна шла от Эйд-Мера к Индаину. Другая от Кадиша к Азре. У нас не было ни крепостных стен, ни князя. Только маленькая дружина под предводительством старшины, которого избирали раз в год на празднике весеннего равноденствия. И мой отец был самым сильным в этой дружине. Но вастов оказалось слишком много. Они прошли через наш город, как лавина скатывается с горы. Перебили воинов, женщин, детей. Сожгли все. Васт ударил меня по голове мечом. Плашмя. Не думаю, что пожалел. Спешил. Наверное, пытался убивать по два плежца каждым ударом, — Дан сглотнул, продолжил, — Когда я пришел в себя, все было кончено. Я ходил среди обгорелых трупов, искал тела отца и матери. И нашел.
Дан замолчал. Он постарался опять затянуть пояс и стал смотреть в окно.
— Дан, — Саш оперся на локти, потер ладонями виски. — Я хочу, чтобы ты знал. Примерно три недели назад была убита моя мать. Потом тетка. Шесть лет назад убит отец. Еще раньше дед. Дом моего деда сожжен. Я каким-то чудом остался жив. И вот я здесь, в чужой для меня стороне. Не знаю, куда я иду и зачем.
— Саш, ты знаешь имя того, кто убил твоих родных? — спросил Дан.
— Да, — кивнул Саш.
— Повезло, — вздохнул Дан. — Тебе есть, зачем жить.
День начинал клониться к вечеру. Народ из трактира схлынул. Бал принес две больших чашки, наполненные коричневым напитком, и маленькие округлые хлебцы, посыпанные желтоватым порошком. Дан довольно заулыбался и тут же отправил один из них в рот.
— Это ланцы, — объяснил он. — Булочки с сушеным медом. Конечно, не такие, как пекла моя мама, но тоже вкусные. А это ореховый отвар. Здесь его называют ктар. Он не сладкий, но после еды его на равнине пьют везде. Он согревает. Я люблю ктар больше чем пиво.
Сашка усмехнулся. То, что в Эйд-Мере называли пивом, более всего напоминало слабое игристое вино. Оно прекрасно охлаждало и утоляло жажду, хотя, скорее всего, не прибавляло прыткости. А этот напиток… Сашка сделал несколько глотков. Зажмурился, пытаясь лучше прочувствовать вкус. Что-то среднее между кофе и какао. Словно в хорошо сваренном кофе были растворены несколько плиток шоколада. Горчинка мягким бархатом ложилась на самый корень языка, и ее хотелось пробовать еще и еще. Стелющийся запах жареного миндаля. Даже нежнее.
— Ну? — Дан с набитым ртом ожидал, какое впечатление произведет ктар.
— Хотел бы я знать, как приготавливается это чудо, — удивленно заметил Сашка, рассматривая опустевшую чашку.
— Я покажу! — улыбнулся Дан. — Тетушка Анда доверяла мне это. Вот только…
Мальчишка вновь погрустнел.
— Как вы определяете время? — спросил Сашка, чтобы отвлечь его.
— Зачем его определять? — не понял Дан.
— Смотри, — показал Сашка. — Народ разошелся. А совсем недавно здесь было полно ремесленников, подмастерьев и торговцев. Как они определяют, когда начинать работу, когда заканчивать, когда приходит время еды?
— Просто, — щелкнул пальцами Дан. — Работа начинается с утра и заканчивается, когда она выполнена. А если Алатель стоит точно на юге — значит пришло время обеда.
— А если пасмурный день и небо закрыто тучами? — прищурился Сашка.
— Элбан всегда знает, где Алатель, даже если его не видно, — недоуменно нахмурился мальчишка. — Скоро будет день весеннего равноденствия, тогда Алатель поднимется в мгновение весеннего утра. Оно называется криком птицы, потому что степные фазаны поют именно в это время. Через три доли дня наступает полдень, еще через три доли — Алатель прячется за край Эл-Айрана. Говорят, что на площади перед городским магистратом в мостовой заложены цветные камни. И в каждую долю времени тень от верхушки ратуши указывает на определенный камень.
— А почему здесь такие странные тарелки? — показал Сашка на блюда. — Такое впечатление, что их специально смяли с одного края.
— Их делают на гончарном круге, как и всю посуду, — оживился Дан. — Я часто ходил к нашему гончару и тоже спрашивал его, зачем он сминает край тарелки, после того как срезает струной ее с круга. Гончар сказал, что очень давно, когда Зима на долгие годы сковала Эл-Лиа, элбаны откочевали на юг. Они пришли к морю и поселились среди камней и песка. Им приходилось добывать рыбу и раковины. Элбаны даже ели из раковин. Как раз такой формы. Поэтому, вернувшись в свои земли, многие народы продолжали делать из глины тарелки, похожие на раковины. Но ведь так удобнее? — Дан вопросительно посмотрел на Сашку. — Через смятый край очень приятно выпить соус, когда блюдо уже съедено!
— Трапеза продолжается? — спросил, заходя в трактир, Лукус.
— Что новенького? — довольно закричал в опустевшем трактире Бал. — Старый Кэнсон опять полдня жаловался на трудные времена, а потом постарался заплатить половину от того, на что договаривались?
— Все торговцы одинаковы, — обернулся к трактирщику Лукус, — но травников мало. Особенно в такое время. Не скоро Кэнсон дождется следующих поставок. Так что в итого он рассчитался полностью.
— Другой бы на твоем месте еще и вкрутил дополнительную цену! — заметил Бал.
— Наверное, Кэнсон подумал так же, поэтому не слишком упорствовал, — ответил Лукус и взглянул на спутников. — Пойдемте. Хейграст ждет нас. Дан, возьми с собой ланцы, у Хейграста ктар не хуже.
