Темногорск - Алферова Марианна Владимировна (прочитать книгу .txt) 📗
Томка хихикнула и осеклась. Глянула искоса. Не поняла, шутит учитель или всерьез говорит.
– Какую? – спросила девчонка дрогнувшим голосом.
– Вот надену на вас ожерелья, – зловещим шепотом сообщил колдун. – Тогда узнаете.
«Я просто страдаю от одиночества, – думал Роман, глядя, как троица идет через сад, пихая друг друга и хохоча. – Поэтому и вздумал учительствовать».
Но он всегда был одинок. Прежде это не тяготило. Почти. Или все же тяготило?
Учеников колдуны не берут. Только от отца к сыну, от деда к внуку переходит искусство. Колдун, ставший учителем, – плохой колдун. Сам свою силу исчерпал, вот и надеется с помощью учеников могущество обрести – так в Темногорске считали и считают. И все же Роман пошел наперекор обычаю.
Но дети у колдовской братии – редкость. Лена – не в счет, она не ведьма, а лишь обладает Даром. Стен – тот провидец, но в других магических таинствах слаб. А вот Казька – тот да, тот отмечен. В будущем может такой сюрприз преподнести – мало не покажется! Что-то от Стена давненько нет никаких известий. Как он там поживает? Или так занят обустройством семейного гнездышка, что старым друзьям весточку послать недосуг? Похоже, Стен решил спрятаться от всех на свете. И то: подозрительное его везение может привлечь внимание нехороших парней.
Скорее всего, молчание Алексея Стеновского объясняется банальной причиной: наделенный даром предвидения Стен почуял опасность и решил переменить место жительства. Проще всего Алексею было бы поселиться в Темногорске и стать членом Синклита. Но Роман знал, что уговаривать старого приятеля бесполезно: в любом мире Стен будет изгнанником. Женитьба и рождение Казьки мало что смогли в его жизни исправить.
«Если бы у меня был сын, – подумал Роман. – Он был бы сильнее в сто раз, чем я».
После ухода Нади он все время ощущал пустоту. Как будто из сердца что-то вынули.
– Я сегодня вечером уезжаю, – сказала Надежда в тот день.
Времени было уже около трех – колдун только что закончил прием.
– Куда? – Роман, кажется, растерялся. Не ожидал. Накануне ни о чем таком они не говорили. Напротив, весь вечер шутили, почти безмятежная атмосфера царила в доме. Они планировали на другой день после обеда поехать в Пустосвятово. И вдруг…
Роман вспылил:
– Хочешь вернуться к Гамаюнову? От прошлого трудно убежать. От того, кто тебя хоть раз подчинил – практически невозможно.
Надежда рассмеялась:
– Нет, там все кончено. Ты меня освободил. Хотя бы за это спасибо…
Роман отметил про себя это злое, режущее ножом «Хотя бы за это».
– Теперь меня никто не удержит! – продолжала Надя. – Теперь я – ничья. И даже не твоя.
– Разве я тебя неволю?
– О, да! Ты подчиняешь, сам того не замечая. Юл, Тина, Стен… Представь, даже гордец Стен готов принять твое превосходство. Но я не могу. Знаешь, почему?
– Почему? – автоматически спросил Роман.
Она обняла его, прошептала на ухо:
– Потому что я – мертвая…
– Что за чушь?! Надя!
Он обнял ее и решил: не отпущу. Умру, но не отпущу.
– В этом есть что-то особенное, ты не находишь? – Ее горький смех прозвучал над самым его ухом. – Все в нашей стране решает Танатос. Наши действия ничего изменить не могут. Все растворяется, как в воде, тонет, как в болоте. Ньютон нам не указ, и потому сила действия ничему не равна. Любые вербальные ухищрения, безмерная любовь, подвиг служения, любой дар пропадают втуне. Только взмах косы Танатоса меняет ход действия кардинально, лишь смерть эффективна. Смерть наделена силой, остальное – бессильно. Что следует из той апологии Танатоса? Какой вывод? Очень простой. Я – сильнее тебя, мой бесподобный колдун.
– Что случилось?
Наверное, самым лучшим было вообще прекратить разговор, оставить все так, как есть, неопределенным, зависшим, когда любой толчок может повернуть действие в любую сторону.
– Ты спрашиваешь? – Надежда попыталась отстраниться. – О чем ты спрашиваешь? О чем? Пусти!
– Ни за что!
– Как ты смеешь?! Ты обещал не применять колдовскую силу против меня!
– Я и не применяю. Или думаешь, что я без всякого колдовства не могу тебя удержать? Я отнял тебя у Гамаюнова, снял ошейник, но при этом я тебя приручил. Незаметно так… Если меня не будет рядом, я не смогу тебе помочь.
– Мне не нужна твоя помощь!
– Разве?!
– У меня важное дело, – сказала Надежда, глядя в сторону. Соврала? Разумеется.
– Хорошо, уезжай!
Роман разжал руки, Надежда отступила к стене.
– Что-нибудь нужно? – спросил Роман и добавил: – Для поездки?
– У меня все есть.
– Деньги?
– Я уже взяла. Все, какие были.
Это была небольшая провокация. Потому что (как на другое утро выяснил Роман) на самом деле Надежда взяла полторы тысячи баксов. Остальные – больше пяти тысяч – остались лежать в сейфе. Но Роман на провокацию не поддался, лишь пожал плечами, давая понять, что не в претензии.
Надежда неожиданно смягчилась:
– Я тебе номер оставила. Там, у телефона. Впрочем… Я сама позвоню. Но не сразу. Сразу не могу. Извини. Дела.
Роман знал, что она не позвонит.
И не ошибся.
Он вздрогнул и очнулся. Ему показалось, что свет за окном стал меркнуть. Потом яростно завыл ветер, деревья в саду гнулись, трещали ветви. Невероятно! Настоящий ураган! А пятнадцать минут назад воздух был неподвижен.
На соседнем участке сломалась береза и рухнула на забор, сметая провода. Ну все, света теперь до вечера на Ведьминской не будет. Придется при свечах сидеть. Роман с любопытством наблюдал за этим внезапным буйством природы.
– Роман Васильевич! Роман Васильевич! – Колдун не сразу понял, что Томка колотит кулаком в стекло.
Дребезжали стекла.
– Скорее! Выходите!
Томка была белее простыни. Глаза расширены от ужаса. Шапочку она где-то потеряла, ветер трепал ее длинные волосы. Что случилось? Кто-то напал на ребят? Или упавшим деревом задело?
Колдун выбежал на крыльцо. Ветер выл в вершинах деревьев, гнул к земле. Томка была уже тут. Задыхаясь, срывала с груди шарф.
– Арк умирает! – выкрикнула в ужасе.
– Что? – колдуну показалось – дурацкий розыгрыш.
Роман так и хотел сказать в ответ, повернуться, уйти. Но вдруг почувствовал: не розыгрыш. Ожерелье дернулось, водная нить стала пульсировать сильнее. Еще сильнее…
– Где он?
– Там, на остановке. Мы стояли и вдруг он побелел и стал падать!
Значит, в двух шагах. Роман накинул куртку и ринулся на улицу. Ботинки надевать не стал, так и побежал в летних сандалиях на босу ногу.
– Скорее! – задыхаясь, приговаривала Томка.
– Может быть, его упавшей веткой задело? Или рядом провод оборвался? – спросил на бегу Роман.
– Нет, ураган потом начался. А прежде темно сделалось! – выкрикнула Томка ему в спину на бегу.
Пока добежали до автобусной остановки, ветер почти унялся. Обломанные ветви валялись вокруг, да сорванная с какого-то ларька крыша грохнулась как раз посредине Ведьминской.
Арк лежал на скамейке на автобусной остановке. Олег стоял подле, придерживал голову товарища. По телу лежащего время от времени пробегала крупная дрожь, тогда Арк бился затылком о деревянное сиденье. Глаза мальчишки закатились, с нижней губы тянулась нитка слюны. Время от времени левая руки его подергивалась, будто пальцы пытались что-то схватить. Какая-то тетка бросила на Арка осуждающий взгляд и поторопилась пройти мимо.
– Обкурился, мерзавец! – бросила гневно. Как плюнула.
Глупая, если бы знала она, как сейчас плохо мальчишке! Роман положил ладонь Арку на лоб.
И сам в то же мгновение ухнул в пропасть, во тьму. Железные пальцы невидимой руки сжали горло. Рука удлинялась, превращаясь в тугой жгут. Жадно раззявилась черная пасть…
Следующее движение было чисто инстинктивным. Колдун взмахнул левой рукой, на пальце сверкнул серебряный перстень. Луч холодного синего огня вылетел из зеленого ноздреватого камня и отсек черный жгут. Но Роман продолжал падать в пустоту. Рука, что лежала на лбу Арка, нестерпимо тяжелела. Колдун понимал, что мальчишка уходит и тянет его за собой.
