Ружья Авалона - Желязны Роджер Джозеф (е книги txt) 📗
Она начала очень резво: удар – финт – финт – выпад. Мой ответный укол был вдвое быстрей, но она сумела отразить его и с той же скоростью ответить. Тогда я начал отступать, вытягивая ее на себя. Девушка расхохоталась и обрушила на меня град ударов. Фехтовала она отлично и знала это. И хотела показать себя. Дважды она чуть не достала меня из низкого выпада, что отнюдь не понравилось мне. И я постарался скорее поймать ее на контратаке. Она беззлобно чертыхнулась, признавая пропущенный удар, и продолжала бой.
Обычно я не люблю фехтовать с женщинами, как бы хорошо ни владели они оружием, но на этот раз я просто наслаждался боем и собой. С таким искусством и изяществом отражала она атаки и наносила удары, что биться с ней было чистым удовольствием. И я задумался о том разуме, который крылся за этим стилем.
Поначалу мне хотелось побыстрее вымотать ее, а потом закончить бой и выспросить обо всем. Теперь я понял, что хочу продлить поединок.
Особой усталости в ней не было заметно. На это теперь надеяться не приходилось. И пока мы двигались взад-вперед по берегу, звеня клинками, я потерял представление о времени.
Должно быть, его прошло достаточно, когда девушка наконец топнула ногой и в прощальном салюте подняла вверх клинок. Потом сорвала маску с лица и улыбнулась мне.
– Благодарю, – сказала она, тяжело дыша.
Я отсалютовал в ответ и снял с головы чертову корзинку. Отвернулся, принявшись за пряжки жилета, а потом вдруг сообразил, что она рядом и целует меня в щеку. И ей не пришлось для этого вставать на цыпочки. Я слегка смутился, но улыбнулся ей. И прежде чем успел что-нибудь сказать, она взяла меня за руку и повернула лицом назад, туда, где мы только что были.
– Я принесла с собой корзинку с припасами.
– Отлично. Я голоден. И очень хочу знать…
– Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, – весело ответила она.
– А как насчет твоего имени? – спросил я.
– Дара. Дара, в честь прабабушки.
Она глянула на меня, словно ожидая определенной реакции. Ужасно неприятно было разочаровывать ее, но я просто кивнул и повторил это имя.
– А почему ты зовешь меня Корвином? – спросил я.
– Потому что это твое имя, – ответила девушка, – я тебя узнала.
– Откуда ты знаешь меня?
Она отпустила мою руку.
– Вот корзинка. – Девушка достала из-за ствола дерева стоявшую там на корнях корзинку. – Надеюсь, муравьи до нее еще не добрались, – сказала она и, выбрав у ручья тенистое место, расстелила там салфетку.
Я повесил фехтовальное снаряжение на ближайший куст.
– И ты всегда носишь с собой столько всего? – удивился я.
– Моя лошадь вон там, – она показала вниз по течению.
А потом снова занялась салфеткой и корзинкой.
– А почему там? – спросил я.
– Естественно, чтобы было удобнее следить за тобой. Услышь ты рядом конскую поступь, ты точно проснулся бы.
– Вероятно, ты права.
Она замолчала, словно бы задумавшись, а потом нарушила молчание смешком:
– Но в первый раз ты не услышал. Все-таки…
– В первый раз? – переспросил я, чувствуя, что она хочет этого.
– Да, сперва я чуть не раздавила тебя. Ты спал беспробудным сном. А когда я узнала тебя, то сразу отправилась за фехтовальным снаряжением и корзинкой.
– Понятно.
– Теперь присаживайся, – пригласила девушка. – Откроешь бутылку?
Она водрузила передо мной бутылку, осторожно развернула два хрустальных бокала и поставила на середину салфетки.
– Парадный сервиз Бенедикта, – заметил я, откупоривая бутылку.
– Да, – согласилась она, – и, пожалуйста, не опрокинь бокалы, когда будешь разливать вино… Вряд ли нам обязательно чокаться.
– Согласен, не будем чокаться, – ответил я, разливая.
Она подняла бокал.
– За наше воссоединение!
– Какое воссоединение?
– Наше.
– Я никогда не встречал тебя.
– Не будь таким нудным.
Я пожал плечами:
– За воссоединение.
Девушка принялась за еду, и я тоже. Она так наслаждалась атмосферой таинственности, что мне не хотелось портить ей удовольствие.
– И где же я мог тебя встречать? – попробовал я все-таки выяснить. – При дворе великого повелителя? В гареме, должно быть…
– Должно быть, в Амбере. Ты был…
– В Амбере? – Я удивился и, вспомнив, что в руке моей бокал из парадного сервиза Бенедикта, постарался ограничить свои эмоции голосом. – Кто ты на самом деле?
– Ты был красив, самодоволен и окружен поклонением дам, – продолжала она, – а я, скромный, тихий мышонок, любовалась тобой издалека. Серенькая мышка… пастельные тона… скромная Дара… тихий ребенок, отдавший тебе свое сердце…
Я пробормотал под нос легкую непристойность, девушка расхохоталась.
– Разве неправда? – спросила она.
– Нет, – отвечал я, проглотив кусок мяса. – Скорее всего дело было в том борделе, где я растянул спину. Той ночью я был пьян…
– Значит, помнишь! – вскричала она. – Я там работаю по совместительству. Люблю разнообразие.
– Сдаюсь, – ответил я, подливая вина.
Меня беспокоило что-то ужасно знакомое в ней. По виду и поведению ей было лет семнадцать. А значит, наши пути едва ли могли пересечься.
– Фехтованию тебя учил Бенедикт? – спросил я.
– Да.
– Кто он тебе?
– Конечно, любовник, – ответила девушка. – Украшает меня драгоценностями и мехами, а потом фехтует со мной.
Она снова рассмеялась.
Я вглядывался в ее лицо. Что ж, такое было возможно.
Наконец я выпалил:
– Я оскорблен.
– Чем? – спросила она.
– Бенедикт не угостил меня сигарой.
– Какой сигарой?
– Ты его дочь, не так ли?
Она покраснела, но качнула головой.
– Нет, – ответила она, – но уже горячо.
– Тогда внучка? – спросил я.
– Ну… что-то вроде того.
– Боюсь, не понял.
– Он любит, когда я зову его дедушкой. На самом деле это не так, он отец моей бабушки…
– Понятно. А кроме тебя, есть еще кто-нибудь?
– Нет, я одна.
– А мать… и твоя бабка?
– Умерли.
– Как?
– Насильственной смертью. И оба раза это случилось, когда Бенедикт гостил в Амбере. Мне кажется, что именно поэтому он так долго не возвращается туда. Боится оставить меня без защиты, даже зная, что я уже способна сама постоять за себя. Ты ведь понимаешь, что мне по силам это, правда?
Я согласился. Это кое-что объясняло, по крайней мере становилось понятным, почему он стал здесь Хранителем. Девушку надо было где-то прятать, а брать ее в Амбер Бенедикт не хотел. Он решил не извещать нас о ее существовании – слишком уж легко могли мы использовать этот факт против него. И потому ни разу даже не упомянул о ее существовании.
Я твердо произнес:
– Мне кажется, тебе не положено здесь быть. Боюсь, Бенедикт разгневается, если узнает об этом.
– И ты такой же, как он! Я взрослая, черт побери!
– Разве я спорю? Но тебе положено быть совсем в другом месте.
Вместо ответа она пригубила вино. Я последовал ее примеру. В принужденном молчании мы закусили, я решил возобновить разговор.
– А как ты узнала меня? – задал я вопрос.
Дара глотнула, запила вином и ухмыльнулась:
– Конечно, по картинке.
– По какой?
– На карте, – пояснила она. – Мы часто играли, когда я была маленькой. Так я познакомилась со всеми родственниками. Я знаю, что вы с Эриком хорошие фехтовальщики. Вот почему я…
– А колода у тебя есть? – перебил я ее.
– Нет, – ответила она, надувшись, – мне он карт не давал. Хотя у него несколько колод, я точно знаю.
– Да ну? А где же он держит их?
Сузив глаза, Дара внимательно посмотрела на меня. Проклятие! Получилось уж слишком прямолинейно. Но она ответила:
– Одну колоду он почти все время носит с собой, а где остальные, я не знаю. А зачем? Разве он тебе не показывал их?
– Я не просил его об этом, – ответил я. – Ты знаешь их назначение?
– Были вещи, которые мне не позволялось делать рядом с картами. Я так понимаю, у них есть особый смысл и назначение, но дед никогда мне не рассказывал. Эти карты – очень важная вещь, а?
