Превращение - Берг Кэрол (читаемые книги читать TXT) 📗
Все моментально встало на свои места. Мне пришлось сдержать улыбку — опасность была слишком велика. Просто для дерзийца неудача в подобного рода делах была немыслима, они не признавали поражений на этом поле боя.
— Келидец приносил вам еще какие-нибудь подарки? — Я был уверен, что дело не в заговоренных предметах. Это было вовсе не заклятие. Причину его неудачи было сложно установить, но заклятие почти никогда не накладывают на эту сферу жизни жертвы. Однако такого ответа Александр бы не принял.
— Нет, Корелий отправился в Парнифор навестить родственника. Но он сумел бы найти способ. Поищи, как ты уже искал.
— Да, конечно, — я поискал. Как я и ожидал, ничего, кроме волн страха, исходивших от рыдающей рабыни, которая винила себя, что не смогла утешить принца.
Придется придумать кое-что. Ведь было столько причин для подобных неудач, даже у такого молодого, полного жизненных сил человека. Но если я хотел сохранить свою голову на прежнем месте, мне не следовало пускаться в рассуждения.
— В вашей комнате нет заговоренных предметов, но заклятия подобного рода могут быть наложены с помощью пищи. Вы не ели ничего необычного в последнее время?
— Нет, кажется, ничего. Я сожгу кухни. Я их всех…
Я замахал руками и замотал головой.
— Нет, нет, не надо. Существует только один способ. Вы должны прекратить доступ яда в организм. Скорее всего, вам поможет ифрейл. Дерзийские воины раз в год очищают себя постом, разве не так, мой господин?
— И что с того?
— Просто пришло время сделать это. Тогда из вашего тела выйдут все яды, как обычно и бывает, — еще ему придется на недельку воздержаться и от женщин, тогда он сможет как следует отоспаться. Я надеялся, что пост станет лучшим лекарством от его болезни.
— Ифрейл, — задумчиво произнес он. — Это ведь довольно долго. И я избавлюсь тогда от заклятия?
— Я не могу точно сказать, что за заклятие использовалось на этот раз, но если в вас вошло что-то дурное с пищей, лучшего способа избавиться от него нет. А вместе с ним уйдет и заклятие.
— Наверное, ты прав, — он кивнул головой. — Перед тем, как покинуть город, Корелий принес мне микстуру для улучшения сна. Он слышал, что у меня бессонница. Я отказался от его микстуры, заявив ему, что сплю как сурок. Он целый вечер только об этом и говорил, все выпытывая, какое снадобье я использовал. Сказал, что когда-то занимался врачеванием, и с тех пор интересуется лекарствами. Потом он еще спросил, кто мне посоветовал мое лекарство. Мне показалось, что вопрос странный… ведь ты предсказал его.
— И что вы ответили ему? — Я должен был узнать, чтобы избавиться от тяжести на душе.
— Я сказал, что никто не смеет мне советовать с тех пор, как я покинул детскую.
Дней десять спустя, на церемонии закрытия Дар Хегеда, я заметил, как слегка похудевший, с сияющими глазами принц Александр поднял почтительно склонившуюся перед ним в реверансе юную даму с золотистыми волосами. Он поддержал ее под локоть и как бы случайно провел рукой по ее груди. По его взгляду и ее плотоядной улыбке я догадался, что мое лекарство подействовало. Я больше не ощущал беспокойства, только обычную неловкость, поскольку снова исполнил желание дерзийца. Но Александр всегда добивался выполнения своих желаний, так что я был рад хотя бы тому, что девушки-рабыни не будут больше страдать от неудовлетворенной похоти принца.
Келидца не было во дворце, но музыка демона изредка начинала негромко звучать у меня в голове, подобно тому, как свежий летний ветер иногда приносит с собой запах падали.
Глава 9
Участие в решении постельных проблем Александра никак не отразилось на натуре эззарийца, давшего обет безбрачия. Но я так и не смог избавиться от своих мрачных видений. Мне удавалось сохранять выдержку и самообладание в течение всего дня и видеть более-менее спокойные сны по ночам, но периодически в них вторгались непрошеные гости. Однажды ночью после завершения Дар Хегеда Дурган разбудил меня как раз во время одного из кошмаров.
— Вставай, эззариец!
— Что, принц еще не утомился за день? — Вопрос прозвучал раньше, чем мне удалось окончательно проснуться и прикусить язык. Желание снова заснуть и досмотреть, чем же закончился мой запутанный сон, было сильнее чувства вины.
— Ты нужен не принцу, а мне.
Я сел, как всегда неловко из-за короткой цепи, приковывавшей меня к стене, и попытался стряхнуть с себя остатки сна.
— Что случилось, мастер Дурган?
— Нам доставили десять рабов в качестве уплаты налога, один из них, кажется, нарывается на неприятности. Я подумал, что всем будет лучше, если ты поговоришь с ним.
Я уже достаточно проснулся, чтобы сдержаться и не плюнуть на эти слова склонившегося надо мной толстяка. Были рабы, которые шпионили за другими, которые доносили обо всех словах, сказанных в гневе или расстройстве. Были рабы, которые пороли и клеймили других. Или отнимали у других пищу, думая таким способом выделиться и повысить свой статус. Если бы я не делал скидку на то, что все мы здесь несколько не в своем уме, я давно бы уже кинулся убивать их голыми руками. Сам я жил в установленных для себя самого жестких рамках. И Дурган ошибся, думая, что я стану вдруг его помощником, его союзником в обмен на его расположение. Я должен был твердо объявить об этом.
— Нет, мастер Дурган. Думаю, я не тот, кому следует поручать подобные дела. У меня не получится!
— Тьфу! Это не то, что ты подумал. Этот парень не протянет и нескольких дней, если ты не образумишь его. Пойдем, — Дурган снял с меня наручники и повел к лестнице в подвал. Он сунул мне в руку небольшой фонарик, потом отпер крышку люка и спустил лестницу. Голос его упал до шепота. — Если ты считаешь, что жизнь стоит того, чтобы жить, пусть даже в оковах, тогда иди. Постучишь дважды, когда захочешь выйти.
Я был заинтригован. Если Дурган хотел запереть меня в подвале, ему не было нужды прибегать к таким уловкам. Он мог бросить меня туда в любое время. То, как он поднял меня посреди ночи, говорило о том, что он не желал, чтобы кто-нибудь из его помощников или других рабов знал о его делах. Я поднял фонарь над головой и стал спускаться.
Ему было не больше шестнадцати. Забившись в угол, он дрожал от холода и слабости. Кожа его отливала бронзой, волосы были черными, также как и широко расставленные, немного раскосые глаза, сейчас широко раскрытые от страха и боли. На обнаженной спине виднелись следы кнута, знак креста в круге на его плече еще не зажил.
— Тьенох хавед, — негромко произнес я. Я приветствовал его от всего сердца. Это было особое приветствие. Непонятное постороннему. Но он не был посторонним. Он был копией меня шестнадцать лет назад. Он был эззарийцем.
Вся работа, которую я проделал, чтобы забыть первые дни, полные ужаса, пошла прахом, как только я увидел его. Зеркало Латена, отражающее зло и возвращающее его в самое себя, не смогло бы наделать больше разрушений, чем принесло моему миру появление этого мальчишки. В один миг я ощутил все глубину унижения, когда тебя выставляют на всеобщее обозрение голым, когда другие трогают, обсуждают и издеваются над вещами, к которым они не имеют ни малейшего касательства, все муки Обрядов Балтара, всю боль от разрушения твоей веры, надежды, идеалов, чести. И я вспомнил, как решил скорее умереть, чем жить таким.
— Я хотел бы облегчить твою боль, — произнес я. Пустые, бессмысленные слова. — Но я не могу вернуть тебе то, что было отнято у тебя. Я могу только поделиться с тобой своим опытом, чтобы ты смог жить дальше.
Рядом с ним лежал нетронутый ломоть хлеба и стояла жестянка с водой. Скорее всего, он не ел и не пил уже несколько дней.
Я сел на солому напротив него.
— Ты должен попить. Не жди воды, которая будет чище этой. Ты не получишь ее.
— Гэнед да, — прошептал он, в его словах звучал гнев и отвращение.
— Я знаю, что я нечистый. Я такой с первых дней завоевания. Точно так же, как и ты.
