Лесная невеста - Дворецкая Елизавета Алексеевна (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
Или пока не требуют. Насколько Избрана знала Секача, он, уверившись в своей силе, не остановится на достигнутом. Как не прилично князю быть без княгини, так и княгине не пристало оставаться незамужней, и об этом постоянно шли толки, с того самого дня, как Избрана была объявлена наследницей своего отца. Муж дочери или вдовы прежнего князя имеет все права на престол, и Избрана не сомневалась, что Секач лелеет подобные замыслы: либо видит на месте нового князя себя, либо сына, но никому другому они обретенной власти не уступят. Помня об этом, Избрана с трудом заставляла себя держаться с этими двоими хотя бы вежливо. Правда, Красовит, ровесник ее старшего брата Зимобора и постоянный товарищ его детских игр и упражнений, всегда ей не нравился.
И сегодня у нее имелся законный случай объяснить, что она о нем думает.
– Ты мне что говорил? – набросилась княгиня на воеводу, едва он показался на пороге, и не выслушав даже его приветствия. – Ты мне говорил, что всех лиходеев с Каспли выбил! Ты мне чью голову привез? А говорил, что это сам Катай Лютый!
– Чья голова и где я ее добыл – дружина знает, не даст соврать! – сурово ответил Красовит, ничуть не смутившись. – А ты, княгиня-матушка, там не была, так и не говори, чего не ведаешь!
Остановившись в двух шагах перед княжьей скамьей, он расставил ноги и упер руки в бока, словно несокрушимая скала, о которую разобьются все нападки. Позорить себя при дружине он не позволил бы ни одной женщине, даже самой богине Марене.
Кмети негромко загудели. Многие были в последнем походе вместе с Красовитом, и нападки княгини оскорбляли всех.
Но Избрану мощная фигура воеводы, блеск серебра у него на поясе только раззадоривали и требовали во что бы то ни стало добиться победы в этом споре.
– Ах, не была я с вами! – с горячим ядовитым напором ответила она. – Не была, а надо было мне самой пойти! Если у меня дружина такая, что ни одного дела толком сделать не может! Что же мне теперь, вас всех за прялки посадить, а на ваше место девок набрать? Иные девки посмелее будут! Ты мне что говорил? Ты мне говорил, что всех на Каспле повыбил, до самых полотеских рубежей, что больше никто там шалить не будет! А это что?
Гневным взмахом Избрана указала на Достужу, словно в его лице тут стояли все недобитые разбойники. И Красовит глянул на торгового гостя так свирепо, что тот попятился, чувствуя, что в стольном городе днепровских кривичей-смолян попал между молотом и наковальней.
– Это что? – злобно передразнил Красовит. – Я ведь не чародей, от Смолянска на пять переходов не вижу! Что у них там делается, под Болотниками, откуда мне знать? Там свой воевода есть, если сам не справится – пусть за помощью шлет. В Засечье хотя бы! Вон, тут его брат родной стоит, пусть отвечает, за кем там Живята следит – за дорогой или за девками! – Он кивнул на Блестана.
– Ты моего брата… – начал было Блестан, очень недовольный, что опять оказался крайним.
– Старых я повыбил, а если новые завелись, я чем виноват? – яростно продолжал Красовит. – Оратаям жрать нечего, изгоев развелось, а чем им жить, кроме как разбоем? Да и чужие набегут! Раз уж пошла такая слава, что у нас князя нету, так они…
– Да что же, князь должен сам каждый огород охранять? – перебила Избрана. Намеки на то, что возросшим числом разбоев земля смолян обязана тому, что ею правит женщина, она тем более не терпела, что слышала не в первый раз. – Если князь, то он, по-твоему, сам должен каждого лиходея за глотку держать? А дружина на что? Дурь такую несешь, что слушать тошно! Когда же князь Велебор сам за каждым псом бешеным гонялся? Не было такого никогда!
– Так с лиходеями воевать – люди нужны, кони нужны, оружия тоже еще… – со своего места подал голос десятник Витобор. – Не с поленом же за ними бегать!
Кмети опять ответили гулом одобрения.
– Но и княгиня не напечет вам на печке людей и коней! – вступил в беседу Хедин, все это время стоявший возле своей госпожи.
При Избране он держался уже семь лет, и речь его почти не отличалась от речи смолян. Услышав этот голос, Красовит глянул на варяга с угрюмой неприязнью, но тот не смутился и продолжал:
– Чтобы больше дружины содержать, нужно получать подати со всей земли. А князь Буяр ничего не прислал из Оршанского городка и не пришлет. В его руках остались все волоки между Днепром и Дивной. Все пошлины с купцов, которые поедут в Полотеск, достанутся ему, а не нам. И если кому-то здесь мало того, что может дать княгиня, подите и возьмите у него то, чего вам не хватает.
– Ты, крутолобый, потише! – крикнул Ранослав, один из самых молодых смолянских воевод, и встал. – Нечего княгиню на родного брата натравливать!
– А отцовскую землю на части рвать – кто моего брата научил? – ответила Избрана. – У нас какой уговор был с твоим отцом? – Она снова посмотрела на Красовита. – Он воеводой хотел стать – и стал, я свое слово сдержала! Хотел, чтобы тебе моя ближняя дружина была под руку отдана – так и стало! А он обещал, что Буяр из-под моей воли не выйдет. И что теперь?
– У него и спроси! – грубо и с досадой огрызнулся Красовит. – Отец здесь, а Буяр вон где!
– Твой отец его растил!
– От меня-то ты чего хочешь? – сорвался Красовит.
– Собирай своих орлов! – велела Избрана. – Поезжай в Болотники, и чтоб впредь там тихо было! А с твоим отцом я еще поговорю!
Красовит вышел, не обернувшись. За последние месяцы это был далеко не первый разбой. Лихие люди завелись по лесам, видимо, из тех, кто не сумел восстановить разоренное голодными годами хозяйство. Бывали случаи, когда торговых гостей грабили местные жители. Выловив очередную ватагу, главарей казнили, а прочих продавали в холопы, но на месте одной шайки скоро возникала другая. Зимой княгиня Избрана собиралась сама идти в полюдье, и Хедин советовал ей взять с собой побольше дружины, ожидая возможных столкновений. Ходили слухи, что в верховьях Сожи гуляет радимичский князь Бранемер, собирает дань в свою пользу даже со смолянских родов, и местные старейшины приносят ему клятвы верности. Вся земля трещала и разваливалась, Избрана не знала покоя, гневалась и карала, но беспорядки не унимались, и никто не мог ей посоветовать ничего путного. Даже ближняя дружина и старейшины, которых она созывала на пир в обчину святилища, выглядели неуверенно, стыдясь быть под началом у женщины. И общая неуверенность росла, порождая во всем разлад.
Во время этого разговора Достужа вертел головой, поглядывая то на княгиню, то на ее собеседников. С одной стороны, он хотел попросить снизить мыто ради возмещения понесенного ущерба, но с другой боялся заново разгневать княгиню этим неприятным напоминанием. Когда Красовит ушел, гость все-таки решился и подвинулся так, чтобы опять оказаться перед глазами Избраны.
– Ты еще здесь? – Она сердито воззрилась на него. – Ну что, еще хороших новостей припас?
– Вот у меня, княгиня… – забормотал Достужа, точно спешил подтвердить ее подозрение, и вытащил из-за пазухи что-то круглое, завернутое в холстину. – Я ведь к тебе не с пустыми руками пришел. Купил я у хазарина одного такое чудо заморское, думал показать…
– Что он там бормочет? – Избрана нахмурилась. После ссоры с Красовитом ей хотелось поскорее уйти к себе.
Достужа наконец развернул холстину и протянул княгине небольшое, размером с ладонь, бронзовое блюдце на ручке. Выглядело оно странно – совсем плоское, с узорами на дне. Удивившись, Избрана знаком велела Хедину передать ей непонятную вещь. И едва она взяла блюдечко в руки и хотела рассмотреть поближе, как на гладкой поверхности дна мелькнуло неясное пятно и тут же исчезло. Вздрогнув от неожиданности, Избрана чуть не выронила блюдце и выпрямилась, словно хотела быть от него подальше.
– Что это? – охнула она, но тут же взяла себя в руки и подняла на Достужу строгий взгляд. – Это что – для ворожбы? Мне такого не надо. Матери моей предложи, она по воде гадает, может, и это ей сгодится. Или жрецам кому-нибудь. Они богатые.
