Дорога на запад - Райт Гэри (Гарри) (книги онлайн полностью txt) 📗
Старый Эдгар, должно быть, заснул на посту. Его скорчившееся тело нашли потом между кувшинов с маслом, на лице его застыла гримаса ужаса, горло было перерезано от уха до уха. Затем грабители прокрались к каюте команды.
Тук пал у люка, зажав в руке нож, которым так и не успел воспользоваться. На него явно напали сзади, в то время как он, повинуясь неясному предчувствию, пытался выбраться на палубу. Малыш Том был зарезан так же, как старина Эдгар. Три человеческих жизни обогатили убийц лишь н несколько медяков, которые они обнаружили в карманах убитых матросов, в то время как для Кевина это означало смерть его старших братьев.
Что-то - приглушенный звук или необычный крен палубы - разбудило отц Кевина, и он вышел на палубу из их семейной каюты на корме. Он бился с ними изо всех сил, но их было пятеро - ветеранов ночных убийств, и они были вооружены шпагами, а у него была в руках всего-навсего старая абордажная сабля, и он был один - хотя и сильно разгневанный.
Они зарубили его. Кевин выбрался на палубу как раз в тот момент, когда его отец нескладной тенью скользнул вниз и исчез во мраке. Кевин бросился на бандитов, схватив первое, что попало ему под руку - это был кусок дубового флагштока чуть больше двух локтей в длину, служивший в качестве подпорки борта. В результате его первого неожиданного нападения двое бандитов упали с раздробленными черепами. Оставшиеся трое поначалу осторожно маневрировали, но затем, разглядев, что их атакует всего лишь мальчишка с куском дерева в руках, они принялись насмехаться и дразнить его.
Будь они в знакомой обстановке или обращайся они со шпагами, как с оружием, а не просто как с символами собственной удали, вполне возможно, что им удалось бы справиться с ним без труда. Но, как я говорил, в Кевине есть нечто, словно неясная туманная тень. Я чувствую в нем нечто такое, что отличает его: это относится как к его внешности, так и к истории его жизни.
Кевин чувствовал себя на палубе, как дома, на протяжении своих пятнадцати лет он ничего другого и не видел. Он бил, отступал, снова бил и снова исчезал в темноте, прячась за рангоутами и штабелями груза. Он скользил в ночи босиком, подобно безжалостному демону, и поражал врагов. Он нападал из засады, он внезапно оказывался позади них, он вдруг выскакивал с одной стороны, в то время как бандиты прислушивались к шороху, донесшемуся со стороны противоположной. Он парировал их выпады и неловкие удары сплеча, и каждый раз его дубинка задевала колено, руку или голову его противника. Он и сам был ранен, но он не чувствовал этих небольших порезов. Между тем с причала раздались крики, тревожные сигналы, эхом отразившиеся от каменных построек порта, но никто не пришел Кевину н помощь. Он же сумел одним яростным, крушащим ребра ударом опрокинуть н палубу третьего бандита, и он остался лежать навзничь, задыхаясь от кашля, в то время как жизнь оставляла его вместе с обильной кровавой пеной, выступившей на губах. Кевин заплатил за это глубокой раной поперек спины после коварного удара одного из оставшихся в живых негодяев. Кевин вспоминал потом, что ему трудно было удержать в руках флагшток, но тогд он не понял, что дерево стало скользким от его собственной крови.
Навсегда в его мозгу запечатлелась страшная картина, когда на палубе вдруг показалась его мать. С фонарем в одной руке и с изогнутым кинжалом в другой она атаковала одну из темных фигур. Грабитель по-кошачьи ловко увернулся, в свете фонаря сверкнуло лезвие шпаги. Мать Кевина упала, звякнуло разбитое стекло, и тут же запылало разлившееся масло. Кевин попытался прорваться к телу матери и получил еще одну рану.
Очевидцы рассказывали, как в мгновение ока Кевин превратился в вопящего, беснующегося безумца, который ринулся на врагов, освещенный языками пламени. Они рассказывали, как он выбил шпаги из их рук, как он раздробил им головы своей дубиной. Они рассказывают, как потом Кевин голыми руками сражался с огнем, охватившим корабль, как тушил пламя при помощи паруса и наконец, победил его.
Когда наконец прибыла городская стража, обожженный и истекающий кровью Кевин как раз переносил в каюту тело матери. Устрашившись его окровавленной дубинки и дикой угрозы в остановившихся глазах, стражи не решились приблизиться и встали в стороне. А Кевин уже пытался приподнять тело отца. В последний миг отец Кевина открыл глаза и, приподняв голову, посмотрел на свой корабль, на изменившееся лицо сына, словно затем, чтобы навсегда запечатлеть их в своей памяти, прежде чем отправиться в свое последнее путешествие. Затем он умер.
Только после того, как он убедился, что огонь полностью потушен, что Эдгар, Тук и Том больше не нуждаются ни в его, ни в чьей-либо еще заботе, и что он больше не может ничего сделать дня членов своей семьи и для своего дома, Кевин позволил кому-то заняться своими собственными ранами. Да и потом он сидел в каюте на корме, ничего не замечая вокруг, кроме тел матери и отца.
Мне известно, что Кевин никогда никому не рассказывал о событиях той ночи и что отдельные подробности открывались им в те моменты, когда он с трудом сдерживался, вне себя от ярости. Вся история ночного нападения восстановлена по частям на основании свидетельств стражников и трусливых наблюдателей, которые толпились на причале достаточно близко для того, чтобы глазеть на происходящее, но и достаточно далеко, чтобы не подвергнуть себя опасности.
Затем для юноши наступило время полного хаоса. Офицеры городской стражи, представители магистрата, лекари, покупатели товара и охотники приобрести его шхуну... Советы и беспорядок, суматоха и отсутствие ощущения реальности. Слишком много посторонних людей, людей суши...
Кевину невероятно повезло, что именно в это время судьба свела его с гостеприимным и милосердным сержантом городской стражи Рейлоном Уотлингом. В жестоких и равнодушных городах такие люди редки, как прекрасные изумруды. В момент, когда юноша больше всего нуждался в поддержке, он появилась. И нам, и всем милостивым богам известно, насколько это нечасто случается.
Рейлон Уотлинг приютил оказавшегося на берегу морского волчонка и проследил за тем, чтобы его не обманули при продаже шхуны и груза товаров. Подобно отцу, гордящемуся своим сыном, сержант неустанно повторял историю о том, как юноша, вооруженный одной лишь дубовой палкой, уложил в могилу пятерых вооруженных мужчин. От его пересказов эта история ничего не потеряла и даже привлекла к Кевину внимание капитана городской стражи Даннела Лейка, который счел, что юноше будет полезно обучиться обращению с оружием в рядах городских стражей.
Он делал поразительные успехи, продемонстрировав удивительную для своих пятнадцати лет силу, ловкость и быстроту. История о его ночной битве с пятью бандитами обрела неожиданное подтверждение, когда при свете дня он демонстрировал отменную реакцию, такую же великолепную, как у кота. Шпага, казалось, стала естественным продолжением его руки, которой управлял теперь такой огонь, который не должен бы быть известен ни одному пятнадцатилетнему юноше.
Его способность к обучению наряду со страстным желанием учиться, которое отличало его от многих туповатых увальней, которых могла заставить учиться лишь хорошая порция розги, восхищали его инструкторов. Он закончил курс обучения полностью подготовленным для ведения боя тяжелым вооружением в конном строю, но по причине своего нежного возраста он не мог еще поступить на службу в городскую стражу. К этому времени слух о его способностях достиг ушей мастера боевых искусств Королевской военной академии, и Кевин согласился подписать контракт с Королевской армией, з что ему могла быть предоставлена возможность обучения в академии. Он пошел на это скорее из логики, нежели из веры. Вера во что-либо, похоже, больше не принадлежала к числу его добродетелей. Первые кирпичи в стену недоверия были заложены на море, а ночь крови и шпаг только укрепила ее.
Его жизнь, которая началась в академии, была далеко не мирной. Мастер боевых искусств академии Раскер славился как искусный боец и преподаватель, но он же был очень требовательным наставником, который особенно пристрастно относился как раз к тем, кто подавал большие надежды. Для тех, кто начинал приближаться к уровню его собственного мастерства, Раскер был настоящим тираном. "Чем ближе к вершине, тем круче склон" - это выражение, превратившееся в пословицу, принадлежало именно Раскеру.
