Осквернитель - Корнев Павел Николаевич (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Именно поэтому я больше не убиваю людей, именно поэтому давно отринул Скверну, именно поэтому каждую декаду прихожу сюда и выворачиваю душу наизнанку.
Просто не хочу потерять самого себя.
Так помогите мне в этом, Святые! Дайте сил и уберегите от ошибок!
Я поднялся с колен и оглядел полутемное помещение молельного дома; ряды скамей, светильники с потушенными уже свечами, на стенах – образа Святых. Тишина, спокойствие, умиротворенность.
Благодать, что рассеивает Скверну и помогает держать бесов в узде.
– Себастьян… – подступил невысокий и сутулый священник, в плохо подогнанном к его нескладной фигуре одеянии.
– Благословите, святой отец, – склонил я перед ним голову.
Тот легонько прикоснулся к моей макушке, прошептал слова короткой молитвы, и вдоль позвоночника ровно металлической щеткой провели, а в груди защемило, и накатило неуловимое ощущение счастья, слегка приправленного малой толикой печали.
– Да хранят тебя Святые, Себастьян, – произнес священник, отнимая руку.
– Благодарю, отче, – произнес я, чувствуя, как отпускают тревоги и заботы.
Вот ведь! Вроде и никаких причин для беспокойства нет, а скрутило всего, будто перед непогодой. И не суставы крутит, – нутро.
С чего, почему – непонятно.
– Себастьян! – тронул меня за плечо священник.
– Да? – встрепенулся я, стряхивая задумчивость.
– Сегодня мы проводим всенощную службу во здравие герцога Гастре, не желаете присоединиться?
Я покачал головой:
– К сожалению, отче, меня ждут в другом месте.
– Не беда, – мягко улыбнулся священник. – Приходите чаще, вам всегда здесь рады.
– Обязательно, – пообещал я, хоть прекрасно знал, что в следующий раз появлюсь тут через декаду, и ни днем раньше.
Попрощавшись со священником, я распахнул тяжеленную дубовую дверь, шагнул под сыпавшее мокрым снегом небо, и тотчас из темноты выступил невысокий жилистый паренек.
– Плащ, мастер? – уточнил телохранитель, расправляя приготовленное для меня теплое одеяние.
– Не стоит, Ори, – покачал я головой и забрал у него лишь трость с массивным серебряным набалдашником. – Не холодно.
Зимы в Стильге по обыкновению своему мягкие, не стала исключением и эта. И пусть слякоть, промозглый ветер с моря и вечная морось опостылели хуже горькой редьки, но лучше уж так, чем лютые морозы полуночных земель.
Мы вышли за ограду молельного дома, и слонявшийся там бугай с ломаным носом и приплюснутыми ушами бывалого кулачного бойца немедленно юркнул в ближайшую подворотню. Тотчас послышалось лошадиное всхрапывание, мягко зацокали по мостовой подкованные копыта, и на улицу вывернула запорошенная снегом карета.
Крепыш придержал лошадей и пробасил:
– Порядок, мастер.
– В королевские термы, Гастон, – распорядился я и забрался на обтянутую кожей скамью. Ори захлопнул дверцу, после вскочил на запятки, и, раскачиваясь на неровной брусчатке, карета тронулась в путь.
За оконцем проносились подсвеченные фонарями здания с островерхими крышами, изредка на фоне темно-серого неба мелькали колокольни молельных домов, а вот горожане на глаза попадались нечасто. Оно и немудрено – погода собачья, по бульварам и скверам уже особо не погуляешь. Зимой обыватели все больше по кабакам горячим вином согреваются.
А я вот в королевские термы еду.
Выстроены те были еще дедом нынешнего монарха и по праву считались гордостью столицы. Комплекс из нескольких монументальных строений включал в себя огромную помывочную для городской бедноты, гильдейские залы и отдельные кабинеты богатеев, а по большим праздникам туда наведывались и титулованные особы.
Особой популярностью термы по понятным причинам пользовались поздней осенью и зимой. В холодные ненастные вечера горожане сначала грели косточки на горячих камнях, а потом расползались по окрестным питейным заведениям и принимали там согревающее уже внутрь.
Для такой погоды – лучше не придумаешь, но я ехал в термы совсем по другому поводу.
Тягучий гул главного колокола монастыря Святой Терезы прокатился над городом, когда карета уже вывернула на проспект Святого Огюста. Звякнуло оконце; звук пронзил, смял и враз вывернул наизнанку измученную душу.
Будь внутри хоть крупица скверны, – неминуемо разбил бы паралич, да я и так едва не сполз с сиденья на пол, стоило умчавшемуся прочь звону вернуться раскатистым эхом и нанести новый удар. Скрипнули зубы, ладонь до боли стиснула серебряную рукоять трости, рубаха на спине вмиг промокла от пота.
Тут, на мое счастье, карета выехала на мост через Эверь, но передышка долго не продлилась: как только серая гладь воды осталась позади, тишину опустившегося на Акраю вечера разметала лихорадочная какофония.
Умер! Умер! Умер! – трезвонили колокола монастырей.
Умер! Умер! – подхватывали звонари молельных домов.
Умер! – басовито разносилось от монастыря Святой Терезы.
Умер не кто-нибудь, а герцог Гастре, королевский канцлер. Человек, руководивший государством последние три десятка лет. Скончайся сейчас его величество Грегор Четвертый – и то треволнений вышло бы меньше.
– Примите, Святые, душу его светлости, – прошептал я, кое-как отдышавшись.
После прикрыл глаза и усилием воли заставил успокоиться ворочавшихся в глубине души бесов. А когда корчившиеся в судорогах нечистые наконец затихли, вытащил из нагрудного кармана камзола носовой платок и промокнул сочившуюся из ноздри кровь.
Уф! Пожалуй, так сильно меня с Лема не прихватывало. Помню, когда по поводу мора колокола заголосили, чуть сердце не остановилось, будто у нежити какой.
У нежити? Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…
Понемногу в голове прояснилось, виски перестало ломить, пропали мельтешившие перед глазами точки, а там уже и карета остановилась.
Гастон без промедления распахнул дверцу, Ори протянул плащ. Я накинул на плечи теплое одеяние, зябко поежился и глянул в хмурое небо, с которого сыпалась то ли морось, то ли мелкий мокрый снег.
– Все в порядке? – забеспокоился Ори.
– В полном, – подтвердил я и, тяжело опираясь на трость, направился к королевским термам. Парни двинулись следом.
У центральных ворот по обыкновению толпились многочисленные нищие; не обратив внимания ни на их протянутые руки, ни на выставленные напоказ язвы и увечья, мы зашли за ограду и миновали сначала вход для простолюдинов, а потом и куда более богато украшенное крыльцо для знати. Обогнули длинный пристрой, из труб на крыше которого валили клубы дыма, и очутились у неприметной двери черного хода.
Я постучал рукоятью трости и обернулся к парням.
– Встречайте как обычно, – наказал им, заслышав лязг засова.
– Сделаем, – кивнул Ори и принял от меня плащ, но с места не сдвинулся.
Хорошие ребята. Исполнительные. Явно ведь не терпится в близлежащую рюмочную для челяди завалиться, но нет – стоят под снегом, марку держат.
– Идите уже! – отпустил я охранников и шагнул к ребятам не столь габаритным и приметным, но ничуть не менее исполнительным. Парень с фонарем для начала внимательно вгляделся в мое лицо и только потом приказал коллеге со связкой ключей на поясе:
– Проводи.
Тот запер входную дверь и обшарпанными коридорами повел меня в глубь служебных помещений. Вскоре я окончательно потерялся в лабиринте путаных переходов, а вот провожатый здесь прекрасно ориентировался и через пару минут блужданий уверенно свернул в неприметный закуток. Там он отыскал на связке нужный ключ, отпер дверь и посторонился, освобождая проход:
– Проходите.
Я переступил через порог; дверь немедленно захлопнулась, скрипнул замок.
Говорю же – исполнительные.
Опустившись на скамейку, я вытащил из-за голенища шило с трехгранным клинком в пол-локтя длиной, стянул грязные сапоги и уже босиком прошел к массивному шкафчику, сколоченному из потемневших от времени дубовых досок. Убрал на верхнюю полку заточку, туда же кинул перчатки, а камзол аккуратно расправил и повесил на плечики.
