Бару Корморан, предательница - Дикинсон Сет (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
«Мы продаем сахарный тростник, мед, кофе и цитрусы, — объясняла ей мать Пиньон, — а покупаем ткани и парусину. А еще мы меняем различные деньги, которые требуются другим торговцам, — так что будь внимательнее, Бару!»
Но Бару можно было об этом и не напоминать.
Внезапно она напряглась и замерла, навострив уши. В воздухе буквально витала тревога. Все вокруг было хрупким и неустойчивым, словно на остров надвигался шторм, и никто не понимал, как от него спастись и что можно предпринять.
Торг был пропитан диковинными ароматами, но в терпкой смеси Бару сразу распознала привычные запахи печеных ананасов, имбиря, красной железистой соли и аниса. За дробью барабанов, за возгласами танцоров и воплями зрителей на уруноки, ориати и новом торговом языке — афалоне — угадывался звон монет и перестук жемчужин, переходящих из рук в руки.
— Соли–и–ит! — заныла Бару. — Я хочу посмотреть!
Солит широко улыбнулся. Кузнец, он был щедр ко всем своим творениям, включая и Бару.
— Помню! Беги погуляй.
Прекрасно! Сейчас она выяснит, что означает словечко «пакт».
Бару отыскала прилавок, выкрашенный в белый цвет Маскарада. Мужчина, следящий за тем, чтобы его товар не украли, мог издали сойти за тараноки, но разрез глаз и плоский нос выдавали в нем иноземца. Он торговал рулонами ткани, сотканной из шерсти овец (по мнению Бару, эти кудлатые бестолковые твари были абсолютно безмозглыми и ни на что не годились).
Бару уставилась на продавца. «Наверное, он фалькрестиец», — подумала она. Еще при первой встрече с фалькрестийцами Бару отметила их тяжелые челюсти, глубоко посаженные глаза и светло–коричневую, цвета меди или овсяной соломы, кожу. С тех пор они совершенно не изменились.
Мужчина явно скучал, поэтому Бару безо всякого стеснения вскарабкалась на прилавок. У купца имелась и охрана — две бритоголовые женщины в матросских бриджах, однако они вовсю развлекались, пытаясь преодолеть языковой барьер, который оказался преградой между ними и молодым таранокийским рыбаком.
— Привет, дорогая! — оживился купец. — Не нужна ли твоим родителям ткань для теплой одежды?
Он сдвинул в сторону образцы, освобождая место для гостьи. Бару с интересом отметила, что его уронокийский превосходен. Вероятно, это очень целеустремленный купец или ему легко даются чужие языки, а заодно и культура — иноземцы редко понимали, как выразить дружелюбие по–таранокийски.
— Почему они лысые? — осведомилась Бару, указывая на охранниц, которым хватило скудного запаса слов и жестов, чтобы вогнать рыбака в краску.
— На кораблях бывают вши, — объяснил купец, устало оглядывая торг из–под тяжелых бровей, стерегших его глаза, точно крепости. — Вши живут в волосах. А теплая одежда твоим родителям не нужна, учитывая здешний климат! И о чем я только думал, отправившись сюда торговать шерстяными тканями? Я вернусь домой нищим!
— Нет! — заверила его Бару. — Мы много чего делаем из такой ткани! И мы можем продать ее с выгодой купцам, отправляющимся на север. Ты принимаешь бумажные деньги?
— Предпочитаю звонкую монету и драгоценные камни. Но когда покупаю что–либо, расплачиваюсь бумажными деньгами — банкнотами.
На прилавке лежала и стопка палимпсестов — пергаментных листов из овечьей кожи, исписанных чернилами, которые можно соскрести и писать снова.
— Это твои расчеты?
— Да, и они слишком важны, чтобы показывать их тебе! — Купец раздраженно дунул, отгоняя назойливую муху. — Значит, твои родители пользуются бумажными деньгами?
Бару поймала муху и раздавила ее.
— Вначале их никто не хотел брать. Но теперь ваши корабли приходят так часто, что бумажные деньги есть у каждого — ведь на них можно купить столько всякой всячины!
Сделав паузу, Бару задала вопрос, ответ на который она, разумеется, знала, (просто знание порой было полезно скрывать):
— А ты из Маскарада?
— Из Империи Масок, дорогая, или же — Имперской Республики. Сокращать это название невежливо. Да, мой дом находится именно там, хотя я не бывал в Фалькресте уже несколько лет.
Купец, по–отечески нахмурившись, взглянул на охранниц, будто опасался, что они тоже нуждаются в присмотре.
— Вы хотите завоевывать нас?
Купец задумчиво сощурился и медленно перевел взгляд на Бару.
— Мы никогда никого не завоевываем. Мы не ввязываемся в кровопролитные побоища, которым вдобавок сопутствуют моровые поветрия. Мы пришли как друзья.
— А почему ты продаешь товар за монеты и драгоценные камни, а покупаешь за бумагу? — упорствовала Бару, невольно изменив форму речи в подражание матери. — Если я верно понимаю, вы забираете у нас все, чем можно торговать с другими, а взамен даете бумажки, которые не возьмет никто, кроме вас.
Взгляд торговца тканями внезапно сделался пронзительным.
— Мои родители беспокоятся, — объяснила Бару, смущенная неожиданной переменой.
Купец подался вперед, и Бару осенило. Точно такое же выражение лица ей доводилось видеть и раньше: глаза мужчина светились алчностью.
— Твои родители здесь?
— Мне и одной хорошо, — уклончиво ответила Бару. — На торгу потеряться невозможно. Но если ты хочешь купить телескоп…
— Да–да! Я обожаю телескопы, — усмехнулся купец, вероятно, полагая, что ей незнакомо понятие «сарказм». — Где они?
— Там! — указала Бару. — Моя мать — охотница Пиньон, а отцы — кузнец Солит и щитоносец Сальм.
Купец хмыкнул, как будто в отцах было что–то неприятное. Может, у них, в Фалькресте, и не бывает отцов?
— А как зовут тебя?
— Я — Бару, — прямо заявила она, поскольку тараноки никогда и в голову не приходило скрывать свои имена. — Бару Корморан! А знаешь, почему Корморан? Смешно, но, только услышав птицу корморан, я перестала плакать.
— Ты очень смышленая девочка, Бару, — вымолвил купец. — У тебя блестящее будущее. Навещай меня, когда хочешь. Спроси Кердина Фарьера.
Позже он нашел ее родителей и поговорил с ними. Бару пристально наблюдала за Кердином. Купец не мог прекратить разглядывать ее мать и отцов и асептически поджимать губы. Похоже, он сдерживался, чтобы не сплюнуть, но купил два телескопа и набор зеркал в придачу, чем обрадовал даже недоверчивого Сальма.
Последний в торговом сезоне конвой Маскарада обогнул риф Халае и пришвартовался в Ириадской гавани. С конвоем пришел и изящный фрегат под алыми парусами — военное судно, которое с нетерпением ожидал отец Сальм. На его палубе сгрудились моряки, галдящие между собой. Любая девочка с подзорной трубой могла бы наблюдать за ними с вершины вулкана хоть целый день — конечно, если у нее хватало любопытства и если она являлась настолько скверной дочерью, что могла без зазрения совести улизнуть от выполнения домашних обязанностей.
А у Бару имелась подзорная труба, да и дочерью она оказалась скверной, так что дело оставалось за малым…
— На борту солдаты! В латах и с копьями! — восхищенно поведала она родителям.
Бару гордилась собой: надо же, она сумела сделать столь важное и зловещее открытие! Теперь и ей разрешат принять участие в вечерних посиделках во дворе и болтать об отраве и пактах.
Но отец Сальм не поднял щит и не отправился на бой. Мать Пиньон не отвела Бару в сторонку, чтобы объяснить ей систему командования и особенности вооружения армии Маскарада. Отец Солит не угостил ее печеным ананасом и не начал расспрашивать о подробностях.
Они усердно работали во внутреннем дворе и по–прежнему шептались между собой о пактах и посольствах.
— Стоит им построить его, и нам крышка, — бурчал Сальм. — Они никогда отсюда не уберутся.
А Солит отвечал прямыми, без ножа режущими словами:
— Подпишем ли, нет ли, они все равно сделают так, как хотят. Нужно, чтобы они его строили на наших условиях.
Чувствуя, что ею пренебрегают, и не желая заниматься пи хозяйством, ни счетом, Бару принялась докучать родителям вопросами.
— Солит, — осведомилась она у отца, набивающего мешок келпом [3], — когда ты снова будешь ковать?
