Психушка (СИ) - Журавель Игорь Александрович (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
По виду Голиафа сразу же было видно, что недавно он развелся с очередной женой. В периоды, приходящиеся на семейную жизнь, он предпочитал выходить в свет в дорогом элегантном костюме, коих в его обширном гардеробе было сотни. В первый же день вольной жизни Голиаф открывал шифоньер и отодвигал в сторону вешалки с костюмами пока не натыкался на более уютную одежду, служащую необходимым атрибутом его сформировавшегося еще в юности имиджа - семейные трусы и пуховик. Надев их, Голиаф босиком, прихватив из бара початую бутылку водки и консервированные шпроты, отправлялся бродяжничать.
- Вторые сутки не могу домой попасть, - пожаловался Виталик, - менты не пускают. У тебя та же проблема?
- Да нет у меня никаких проблем. - Ответил Голиаф.
- А у тебя по деньгам что-то есть? На такси не займешь?
- Та ну какое такси, давай лучше водки купим. А потом без проблем отправишься домой, если захочешь...
***
Они посидели на скамейке у круглосуточного магазина, распили бутылку. Виталик вновь опьянел, и ему захотелось домой как-то особенно остро. Его товарищ не преминул это заметить и сказал:
- Ну ладно, пойдем. Тебе, похоже, пора.
Они прошли через несколько дворов и подошли к двери в какой-то подвал. Голиаф открыл, изнутри повеяло жуткой вонью. Виталик отбежал, его вывернуло.
- Нам обязательно туда идти?
- Ну, если хочешь домой, то таки да.
Едва сдерживая рвотные позывы и стараясь дышать ртом, Виталик спустился вниз и оказался в просторном подвальном помещении. Оно было залито мягким зеленоватым свечением, источник которого определить было трудно. Оно как будто бы исходило прямо из стен, обшарпанных, заблеванных и исписанных матюгами. По полу были разбросаны картонки и тряпки, на них лежали бомжи. Некоторые спали, некоторые пили дешевый портвейн из картонных пакетов и переговаривались. Взгляд Виталика остановился на одной из бомжих. Та как раз опустошила пакет с портвейном и отбросила пустую коробку в сторону. Затем она залезла рукой под юбку, вырвала несколько лобковых волос, подула на них и что-то прошептала. Непочатый пакет портвейна “777” материализовался перед ней словно бы ниоткуда. Голиаф прокомментировал это явление:
- А ты думал - за счет чего бомжи живут, что они едят, почему всегда есть, что выпить. Копаются в мусорках? Да что там найдешь, да и часто ли ты подобное наблюдаешь? Это так, для отвода глаз. И милостыню иногда просят для отвода глаз. Бутылки собирать - тоже бизнес невыгодный. Бутылок сейчас, после принятия антипивного закона, меньше стало. Да и в старые добрые времена разве б они угнались за более молодыми, здоровыми и расторопными боттлхантерами-профессионалами? Это на самом деле магический орден. Специально отобранные аскетичные адепты проходят посвящение, принимают определенные обеты. Они отрекаются от личных жилищ, клянутся до скончания веков не мыться и носить лохмотья. В обмен же получают доступ к источнику небывалой волшебной силы.
- А домой они меня смогут отправить?
- А ты спроси.
Виталик подошел к одному пожилому бомжу и сказал:
- Извините, а Вы не могли бы отправить меня домой поскорее? Очень хочется.
- Да нехуй срать, - растянулся в редкозубой улыбке старик, - пиздуй, коль так хочешь.
Он вырвал из бороды клок волос и что-то прошептал. В глазах у Виталика помутнело, и он решил, что теряет сознание с перепою.
Очнулся Виталик у себя дома, в коридоре. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей и не выслушивать их упреки, он прокрался в свою комнату, стащил обувь и с наслаждением растянулся на постели. Вскоре он погрузился в глубокий сон.
Муза потребления
Этим тихим вечером Алексей был свободен от забот. Он с комфортом устроился на мягком диване перед монитором, и читал сборник рассказов Буковски, время от времени прихлебывая из баклажки пива. Но вскоре его настроение было испорчено. Рядом на диване неведомо откуда материализовалась девица в обтягивающей тунике с огромной явно силиконовой грудью и сказала:
- Леша, почему ты не смотришь телевизор. У тебя ведь великолепный кабельный пакет с почти сотней каналов.
- Ебать, это опять ты, - с усталой злобой проговорил Алексей. - Мне нахер не нужно твое кабельное, оно просто в нагрузку к интернету идет. Убирайся отсюда, пожалуйста, мне прошлого раза хватило.
А в прошлый раз было вот что. Алексей подошел в супермаркете к прилавку с молочными продуктами, и тут рядом с ним непонятно откуда возникла упомянутая выше барышня. Она оказалась музой потребления. “Алешенька, - соблазнительно зашептала она ему на ухо, - ты только посмотри, какой замечательный выбор сыров. Еще недавно, при Советском Союзе, простым людям такое и не снилось”. И тут у парня помутился рассудок, и он намел невероятное количество сыров всех имеющихся в наличие сортов, спустив на это всю свою зарплату.
- Понимаешь, блядь, всю зарплату! - Алексей злобно посмотрел на гостью. - Всю ёбаную зарплату. Коммунальные платежи не погашены, жрать нечего, кроме этого сыра сраного, даже на бухло бабок нет. Зато весь холодильник и полбалкона сыром забиты. Я уже по квартирам ходил с сумкой сыра, пытался на алкоголь выменять. На меня как на последнего долбоёба смотрели.
В один прекрасный день Алексей вконец обезумел, вышел на балкон и принялся бросать кусками сыра в ворон. Пожилые соседки хотели сначала вызвать милицию, но быстро смекнули, что сыр - штука в хозяйстве полезная, и забегали по двору наперегонки, подбирая куски. От виновника торжества во дворе впоследствии шарахались, считая буйнопомешанным.
От неприятных воспоминаний Алексея оторвал звонок в дверь.
- Открой, - проворковала муза потребления, - возможно, там тебя ждут товары со скидкой.
Алексей повиновался.
***
К Двери Алексей шел с едва сдерживаемой ненавистью, он хотел убить, или, как минимум, избить незваного гостя. Кому взбрело в голову портить ему концовку дня? Это полнейшее святотатство.
Алексей считал, что любой день - миниатюрная модель всей жизни. Человек просыпается утром и не может понять, где он. Затем понимание постепенно приходит, наступает день, развивается наиболее бурная деятельность. Вечером человек неспешно довершает свои дела, и ближе к ночи приходит к отдыху. Когда он засыпает, случается маленькая смерть. Поэтому считается, что лучше всего умереть во сне: маленькая смерть переходит в большую.
Алексей не стал смотреть в глазок - все равно в него почти ничего не видно. Он просто открыл дверь.
Представительного вида мужчина в котелке и длинном плаще стоял на пороге. Лицо визитёра было апатичным. Андрей заглянул ему в глаза и увидел в них прах.
- Сударь, я уполномочен предать Вам дарственную на лучший супермаркет Вашего района. Лучший и единственный, остальные сегодня же будут снесены, а Ваш - расширен. Можете придумать ему любое название.
- А от кого дарственная?
- Пусть Вас это не волнует. - Прах исчез из глаз и превратился в огонь. Посетитель улыбнулся, приподнял шляпу в знак прощания и удалился.
Алексей вернулся в комнату, муза потребления бросилась ему на шею. “Теперь ты мой господин, - прошептала она ему на ушко, - как ты назовешь наш новый дом?”
- Я назову его “Приют”, - ответил Алексей и устремил свое внимание на тело музы.
Учительница
Мария выключила настольную лампу, и классная комната погрузилась в полумрак. Лучи садящегося солнца почти не пробивались сквозь шторы. Девушка заложила руки за голову и, вытянувшись, откинулась на спинку стула, закрыла глаза и расслабилась. Проверка тетрадей утомила ее. В этот день Мария задала ученикам сочинение на тему “Каким вы видите Дьявола”. Результаты были удручающими. Стереотипы поп-культуры формировали в голове детей совершенно неправдоподобный образ. Эдакий благородный рыцарь, едва ли не святой. Где же похоть, чревоугодие, жадность, зависть? Складывалось впечатление, что этот парень сам не верит в идеалы, которые он пропагандирует. Самой Марии Князь Тьмы всегда представлялся лежащим на диване в окружении шлюх с огромным жареным окороком в одной руке и бутылью ликера в другой, созерцающим, как его слуги причиняют друг другу боль посредством золотых пыточных инструментов. Впрочем, обилие грамматических ошибок в сочинениях удручало учительницу еще сильнее, нежели искаженный взгляд учеников на религию. Тотальная безграмотность прибирала мир в свои липкие лапы, и учителя выглядели шутами на этом празднике убожества.
