Отречение - Байерс Ричард Ли (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Удалив несколько пятнышек и смахнув несколько капелек, упавших на изящные руки, Громф перешел в ту часть комнаты, где хранилась обширная коллекция разнообразных магических принадлежностей. Напевая, он выбрал украшенный витиеватой резьбой эбонитовый жезл, вынул усыпанный ониксами амулет из бархатной коробочки и свирепо изогнутый атаме — ритуальный нож. Потом понюхал несколько флаконов с благовониями, выбрав, как всегда, эссенцию эфирного масла черного лотоса.
Пока Громф бормотал заклинание, взывая к силам Абисса, и разжигал медную жаровню, небольшое пламя которой можно было укрощать или усиливать по собственной воле, он, к своему удивлению, вдруг обнаружил, что сомневается. Так ли уж ему хочется идти дальше?
Мензоберранзан находился в отчаянно затруднительном положении, хотя большинство его жителей этого еще даже не осознавали. Другие маги-дроу воспользовались бы такой ситуацией как беспримерной и единственной в своем роде возможностью усилить собственную власть, но Архимаг смотрел дальше. За века существования у города накопился опыт потрясений и разрушений, спадов и неудач. Еще один переворот может нанести ему слишком большой вред, а то и вовсе уничтожить. А Громф не представлял себе жизни без Мензоберранзана. И он ни за что не хотел бы видеть себя бездомным бродягой, выпрашивающим приюта и службы у равнодушных правителей каких-нибудь дальних держав. Он намеревался помочь в устранении возникших проблем, а не использовать эти проблемы в своих интересах.
«Но я некоторым образом все-таки использовал ситуацию в своих целях, не так ли?» — подумал он, признавая искушение воспользоваться преимуществом, даже если это дестабилизирует и без того ненадежное существующее положение и еще более зыбкое будущее.
Громф даже фыркнул, поймав себя на столь нехарактерных для него опасениях. Дроу были детьми хаоса — парадоксов, противоречий, несогласий и порочного упрямства. Но в нем же заключался и источник их силы. Итак — да будь оно все проклято! — почему бы не прогуляться в двух разных направлениях одновременно? Когда еще у него будет шанс на такое изменение собственных обстоятельств?
Он подошел к одной из магических рун, инкрустированной золотом на мраморному полу, и кончиком черного жезла проследил все ее завитки и повороты, завершив движение в той же точке, из которой начал. Так, это сделано. Затем он начал размахивать атаме и бормотать рифмованные палиндромы, которые возвращались к своему началу, подобно змее, заглатывающей собственный хвост. Назойливый аромат черного лотоса висел в воздухе, и Архимаг почувствовал, как одурманивающий туман сжимает его сознание до состояния почти болезненной сосредоточенности и ясновидения.
Он утратил чувство времени, в голове не осталось ни одной мысли. Он декламировал десять минут или час, во всяком случае довольно долго. Но вот он закончил речитатив, и дух нижнего уровня Берадакс появилась в центре магической фигуры, выдернутая из пола, словно рыба из воды.
Столетия колдовской практики наградили Громфа неколебимым равнодушием ко всякой мерзости, но сейчас даже ему показалось, что Берадакс — все-таки очень неприятное зрелище. Существо представляло собой некое подобие женщины-дроу… или, возможно, человеческой женщины, но состояло целиком из влажно блестящих, слипшихся вместе глаз. Почти половина из них имела темно-красные радужные оболочки, характерные для дроу, в то время как остальные были голубыми, карими, зелеными, серыми… Одним словом, тех цветов, которые обычно обнаруживались только у низших рас.
Ее тело непрерывно двигалось, облик постоянно деформировался. Берадакс метнулась к вызвавшему ее волшебнику. К счастью, она не могла вырваться за пределы магической руны, а потому, ударившись о невидимый барьер с отвратительным чавкающим звуком, отскочила.
Несмотря ни на что, она сделала второй бросок, и с тем же успехом. Ее возмущение и злость были неиссякаемы, она могла бы колотиться еще сто лет, если бы ее предоставили самой себе. Громф захватил и мог сколь угодно долго удерживать ее, но требовалось нечто большее, раз уж им нужно поговорить. И тогда он воткнул ритуальный нож в свой живот.
Берадакс завертелась. Глазные яблоки слезились и вздрагивали. Некоторые оторвались от общей массы и полопались в воздухе словно мыльные пузыри.
— Убью! — взвизгнула Берадакс, пронзительный голос прозвучал неестественно громко, разинутый рот представлял собой два ряда вытянувшихся в линии глаз. Провал между разошедшимися линиями тоже являл скопление глазных яблок. — Я убью тебя, колдун!
— Нет, рабыня, не убьешь, — возразил Громф. Он обнаружил, что от долгой декламации и благовонных курений у него слегка першит в горле, пришлось сделать глоток, чтобы избавиться от сухости. — Ты служишь мне. Сейчас ты успокоишься и подчинишься. Или хочешь опять отведать ножа?
— Убью тебя!
Берадакс опять метнулась к нему и скорчилась, поскольку Громф начал поворачивать ритуальный нож в своей брюшной полости. Наконец, она застыла, стоя на коленях.
— Я покоряюсь, — прохрипела она.
— Хорошо. — Громф вытащил атаме, который не оставил даже прорехи на его пивафви.
Берадакс перестала вздрагивать и колыхаться.
— Чего ты хочешь, дроу? — спросило создание. — Сведений? Говори быстрее, чтобы я могла ответить и отбыть.
— Не надо сведений, — ответил темный эльф. Весь прошлый месяц он вызывал бесчисленное множество нижних духов, и ни один из них ничего не смог поведать ему о том, что он желал знать. Архимаг был уверен, что Берадакс не мудрее остальных. — Я хочу, чтобы ты убила мою сестру Квентл.
Громф уже давно ненавидел Квентл. Она всегда обращалась с ним как со своим вассалом, хотя он тоже принадлежал к благородному роду Бэнров и Первому Дому Мензоберранзана и был самым могущественным волшебником города. Но в ее глазах только верховные жрицы заслуживали уважения.
Его неприязнь только усилилась, когда они оба, он и Квентл, пытались что-то советовать Верховной Матери Бэнр, некоронованной королеве Мензоберранзана. Если учесть, что у них не было согласия ни по одному вопросу, то им обоим оставалось только без конца копать друг под друга и изводить друг друга всеми возможными способами.
Враждебность Громфа превратилась в ненависть, когда Квентл стала наставницей Арак-Тинилита, Школы Ллос. Наставница руководила всей Академией, включая и Магик, и Громф был вынужден терпеть ее надзор.
Впрочем, он безропотно переносил бы высокомерную заносчивость Квентл и постоянное вмешательство в его дела, если бы не внезапная и неожиданная смерть их матери.
Положение советника прежней Верховной Матери было больше честью, чем удовольствием. Она обычно игнорировала все советы, и ее помощники могли считать себя счастливчиками, если этим все и заканчивалось. Гораздо чаще она откликалась на их предложения потоком брани и оскорблений.
Но Триль, еще одна сестра Громфа и новая глава Дома Бэнр, доказала, что бывает и совсем другой тип правительницы. Нерешительная, ошеломленная и подавленная ответственностью своего нового служения, она полностью полагалась на мнения единоутробных сестры и брата.
А это подразумевало, что Архимаг, хоть и «всего лишь мужчина», теоретически мог править Мензоберранзаном «из-за трона» и по давно заведенному порядку все дела решать к собственному удовлетворению. Но только при условии, что сможет избавиться от другого советника Матроны — обладающей дьявольским даром убеждения Квентл, которая перечила ему практически по каждому вопросу. Он давно задумал ее устранение и ждал только благоприятной возможности. Как сейчас.
— Ты посылаешь меня на смерть! — запротестовала Берадакс.
— Твоя жизнь, твоя смерть. Это не так важно, — отозвался Громф, — только моя воля имеет значение. Кроме того, ты можешь уцелеть. Как ты хорошо знаешь, Арак-Тинилит изменилась.
— Даже сейчас Академия охраняется всеми старинными чарами.
— Эти препятствия я для тебя устраню.
— Я не пойду!
— Ерунда. Тебе приказано — ты должна повиноваться. И хватит болтать вздор, пока я не потерял терпение.
