Последняя битва - Льюис Клайв Стейплз (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗
Он понял, что туловище львиной шкуры слишком длинно для ослика, а шея — коротка, поэтому отрезал большой кусок от шкуры, чтобы сделать воротник для длинной шеи Недотепы. Затем он отрезал голову и пришил этот воротник между головой и плечами. Он сделал тесемки, которые должны были завязываться на груди и животе Недотепы. Каждый раз, когда над ним пролетала птица, Хитр прекращал работу. Похоже, он сердился на птиц, так как не хотел, чтобы кто-нибудь видел, чем он занят. Но птицы были не говорящие, их можно было не опасаться.
К вечеру Недотепа вернулся назад. Он уже не скакал, а терпеливо тащился, как это обычно делают ослики.
— Там не было апельсинов, — сказал он, — и не было бананов. И я ужасно устал, — и он лег.
— Пойди примерь свою прекрасную новую одежду из львиной шкуры, — сказал Хитр.
— Сколько беспокойства с этой старой шкурой, — воскликнул Недотепа. — Я примерю ее утром, я очень устал сегодня.
— Какой ты недобрый, — сказал Хитр, — если ты устал, то как же устал я. Весь длинный день, пока ты совершал освежающую прогулку вниз по долине, я трудился, чтобы сделать тебе одежду. У меня так устали лапы. Я устал резать ножницами. А ты не хочешь даже сказать мне спасибо… ты не хочешь даже посмотреть… Ты не заботливый… и… и…
— Извини меня, мой дорогой Хитр, — отозвался Недотепа, мгновенно вскакивая. — Я отвратительный. Конечно, мне будет очень приятно это примерить. Выглядит просто великолепно. Давай примерим сейчас же, давай?
— Ну, тогда стой здесь, — сказал Обезьян. Шкура была тяжелая, и он с трудом ее поднял, но в конце концов, после множества усилий, дерганий, пыхтенья, тяжелых вздохов, надел на ослика, завязал тесемки и привязал ноги шкуры к ногам ослика и хвост к хвосту. Серый нос и морда Недотепы мелькали в открытой пасти львиной головы. Каждый, кто когда-нибудь видел настоящего льва, заметил бы подделку через минуту. Но тот, кто не видел львов никогда, взглянув на Недотепу в львиной шкуре, мог по ошибке принять его за льва, особенно издали и при неярком свете, и если бы Недотепа в этот момент не ревел и не стучал копытами.
— Ты выглядишь чудесно, просто чудесно, — сказал Обезьян. — Если кто увидит тебя сейчас, то подумает, что ты Аслан, сам Великий Лев.
— Это было бы ужасно, — возразил Недотепа.
— Неважно, — ответил Хитр. — Зато он сделает все, что ты прикажешь.
— Я никому не хочу приказывать.
— А ты подумай, сколько хорошего мы сможем сделать, сказал Хитр. — Ты же знаешь, что всегда можешь посоветоваться со мной. Я буду давать тебе благоразумные указания. И все будут подчиняться нам, даже сам король. Мы все исправим в Нарнии.
— А разве в ней и так не все правильно? — спросил Недотепа.
— Что! — закричал Хитр. — Все правильно? Когда нет апельсинов и бананов?
— Ну, знаешь, — сказал ослик, — я думаю, что это волнует только тебя.
— Есть также сложности с сахаром, — заметил Хитр.
— Н-да, хорошо бы, чтобы сахара было побольше, — отозвался осел.
— Тогда договорились, — сказал Хитр. — Ты будешь изображать Аслана, а я скажу тебе, что говорить.
— Нет, нет, нет, — воскликнул Недотепа. — Не говори таких ужасных вещей. Это неправильно, Хитр. Я не очень умен, но я знаю, что это слишком. Что станет с нами, если вернется настоящий Аслан?
— Я думаю, что он будет доволен, — сказал Хитр. — Возможно, он послал нам львиную шкуру, чтобы мы все исправили. Во всяком случае, если он и вернется, то не в наше время.
В этот момент прямо над их головами раздался ужасный удар грома, и земля задрожала. Оба потеряли равновесие и упали навзничь.
— Это знак, — прошептал Недотепа, когда дыхание вернулось к нему, — предостережение. Мы делаем что-то ужасное.
Сними с меня немедленно эту несчастную шкуру.
— Нет, нет, — возразил Обезьян (соображал он очень быстро). — Это знак другого рода. Я как раз собирался сказать, что если настоящий, как ты говоришь, Аслан, выбрал нас, он пошлет нам удар грома или землетрясение. Это было у меня прямо на кончике языка, только знак пришел раньше, чем я сказал. Теперь ты понял. Недотепа? И пожалуйста, не будем больше спорить. Ты и сам знаешь, что многого не понимаешь. Что может ослик понимать в знаках?
Глава 2. ОПРОМЕТЧИВЫЙ ПОСТУПОК КОРОЛЯ
Недели три спустя последний король Нарнии сидел под огромным дубом у двери охотничьего домика, где он часто останавливался дней на десять в погожие весенние дни.
Охотничий домик был невысок, сделан из тростника и находился в восточной части равнины Фонарного столба у слияния двух рек. Королю нравилось жить здесь на свободе простой жизнью, вдали от придворных и столичного шума Кэр-Паравела. Звали его Тириан и было ему лет двадцать или двадцать пять. У него были голубые глаза и бесстрашное честное лицо, широкие и крепкие плечи, мускулистые руки и ноги, а ума еще маловато.
В это весеннее утро с ним не было никого, кроме его ближайшего друга единорога Алмаза. Они любили друг друга как братья, и охраняли один другого в битвах. Благородное создание стояло чуть позади кресла короля, полируя голубым рогом сливочную белизну своего бока.
— Я сегодня не могу заставить себя ни работать, ни заниматься спортом,
— сказал король. — Я ни о чем не могу думать, кроме чудесных новостей. Как ты считаешь, мы сегодня услышим еще что-нибудь?
— И в дни наших отцов и дедов не слыхали новости удивительней, — сказал Алмаз. — Если только это правда.
— Как это может быть неправдой? — воскликнул король. — Уже больше недели прошло с тех пор, как первая птица прилетела, чтобы .сказать: «Аслан здесь, Аслан снова вернулся в Нарнию». А потом пришли белки. Они не видели его, но сказали, что он в лесу. А затем пришел олень, он собственными глазами видел его, идущего по залитой лунным светом равнине Фонарного столба. А после пришел этот бородатый темнолицый человек, купец из Тархистана. Они не знают Аслана как мы, но этот человек говорит о его приходе, как о чем-то несомненном. А прошлой ночью приходил барсук, и он тоже видел Аслана.
— Между прочим, сир, — ответил Алмаз, — я верю им, и если по мне этого не видно, то только потому, что радость чересчур велика. Слишком прекрасно, чтобы поверить.
— Да, — сказал король со вздохом, и голос его задрожал от счастья, — это прекраснее всего, чего я мог ожидать.
— Прислушайтесь! — сказал Алмаз, склоняя голову и выставляя вперед уши.
— Что это? — спросил король.
— Копыта, сир, — ответил Алмаз. — Лошадь, скачущая галопом. Очень тяжелая лошадь. Должно быть, кентавр. Смотрите, он уже здесь.
Огромный золотобородый кентавр с человеческим потом на лбу и лошадиным потом на гнедых боках стремительно приблизился к королю, остановился и низко склонил голову.
— Привет тебе, король, — его голос был низким, как рев быка.
Эй, кто-нибудь, — крикнул король, поглядев через плечо на дверь охотничьего домика. — Чашу вина для благородного кентавра. Добро пожаловать, Рунвит. Когда ты передохнешь, ты расскажешь нам, с какой вестью пришел.
Паж вышел из домика, неся огромную, изящно выдолбленную деревянную чашу. Кентавр поднял ее и сказал:
— Я пью, во-первых, за Аслана и правду, сир, a во-вторых, за ваше величество. — Он осушил чашу (достаточную для шести-семи мужчин) в. один глоток и отдал ее пажу.
— Ну, Рунвит, — сказал король, — ты принес нам новость об Аслане? Рунвит промолвил хмуро и печально:
— Сир, вы знаете, как долго я живу на свете и изучаю звезды, ибо мы, кентавры, живем дольше, чем люди, и даже дольше, чем твой род, единорог. За всю мою жизнь я не видел, чтобы небеса предвещали такой ужас, как в этом году.
Звезды ничего не говорят о пришествии Аслана. Они не говорят ни о мире, ни о радости. Мое искусство говорит, что таких гибельных сочетаний планет не было в течение пятисот лет. Я собирался прийти и предупредить ваше величество о том, что огромное бедствие угрожает Нарнии. Но в эту ночь до меня дошел слух, будто Аслан вернулся в Нарнию. Сир, не верьте этой сказке, этого не может быть, звезды никогда не лгут, а люди и звери могут. Если бы Аслан действительно пришел в Нарнию, небо предсказало бы это. Если бы он действительно вернулся, все самые милосердные звезды собрались бы в его честь. Это все ложь.
