Духи Великой Реки - Киз Грегори (читать книги полные TXT) 📗
Жрец поднялся, подошел к жаровне, в которой тлели подернутые пеплом угли, и дрожащей рукой бросил в нее несколько зерен ладана; острый запах быстро заполнил покой.
– Там, внизу, – прошептал он, – они в безопасности. И не угрожают нам.
– А если они узнают о том, что их ждет? Если попытаются избежать?..
– Мы хорошо знаем, что случается, когда Благословенных не удается обуздать, – пробормотал жрец. – Если они не могут содержаться в подземельях, их нужно отдать обратно Реке.
– Ты хочешь сказать?.. – начал Гхэ.
Жрец перебил его свистящим от напряжения голосом:
– Каста джиков была создана не для того, чтобы уничтожать врагов государства, хотя ты хорошо справляешься с этим. Неужели ты никогда не задумывался, почему джики подчинены жрецам, а не непосредственно императору?
Гхэ лишь на мгновение задумался, прежде чем ответить:
– Я понял. Нас создали, чтобы помешать Благословенным вырваться на волю.
– Именно. – В голосе жреца прозвучало облегчение. – Именно. И совсем не так уж мало Благословенных пало от руки джиков.
– Моя жизнь отдана служению Реке, – ответил Гхэ. В это всем сердцем верили они оба – тогдашний Гхэ и тот, который был погружен теперь в воду.
Но теперь, конечно, он знал, что услышанное им было ложью. Великой ложью жрецов. Целью их существования было не служить богу, а держать его связанным. Те, кого Река благословляла, получали свою силу с определенной целью – они могли ходить по суше, не были ограничены необходимостью вечно течь в берегах, и таким образом бог-Река мог стать свободным. Жрецы же делали детей Реки Узниками, хоть и притворялись, будто служат им. Если человек поклоняется богу, разве не поможет он ему осуществить мечты? Разве есть дело Реке до того, что несколько зданий окажется разрушено, а несколько человек погибнет? Река все равно принимает в себя души всех умерших, поглощает их. Все люди принадлежат Реке.
Гхэ ясно видел теперь: жрецы не служители бога, они его враги. На протяжении столетий они боролись за то, чтобы королевская кровь была в их власти, всегда оставалась разбавленной. Вот почему они послали его убить Хизи, дочь императора, эту красивую умненькую девочку. И он сделал бы это, не окажись невозможным убить ее странного защитника-варвара. Гхэ ведь поразил его в сердце отравленным клинком, и все равно он поднялся из мертвых и отрубил Гхэ голову…
Гхэ прогнал эту мысль. Пока еще рано.
Как бы там ни было, удачно, что ему не удалось убить Хизи. От нее очень многое зависит, теперь он это понимал. У Реки много врагов, злоумышляющих против бога, и теперь они ополчатся на Гхэ, единственного верного и преданного его слугу.
И Гхэ видел перед собой цель с великолепной, сияющей ясностью. Его долг – спасти Хизи от ее врагов, ведь она – дочь Реки и даже больше. Она – надежда бога, его оружие.
Его плоть.
Совсем скоро, знал Гхэ, он откроет глаза, вернется к свету, вооружится и двинется туда, где не течет Река. Причиненное зло будет исправлено, он послужит богу, и может быть… может быть, он снова поцелует принцессу.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КОСТЯНЫЕ ЗАМКИ
I
ПУСТЫНЯ МЕНГ
Хизи Йид Шадун, когда-то бывшая принцессой империи Нол, взвизгнула, ощутив, как ее маленькое тело лишилось веса; взрыв силы, дуновение ветра – и ее лошадь Чернушка оторвалась от земли всеми четырьмя копытами. На долю секунды они неподвижно повисли над неровной поверхностью из осколков камней и снега, но Хизи знала – где-то глубоко внутри, – что, когда они снова приземлятся, ее кобыла так и будет продолжать падать, покатится кувырком по почти отвесному склону. Хизи вцепилась в гриву Чернушки и припала к ее шее, стараясь стиснуть как можно крепче ногами ее бочкообразный живот, однако когда копыта лошади коснулись камней – сначала передние, потом с похожим на раскат грома ударом задние, – ее швырнуло обратно на седло с такой силой, что одна нога выскочила из стремени. Все вокруг слилось в бешено дергающуюся мешанину белого, серого и синего; не обращая внимания на болтающееся стремя, Хизи только старалась удержаться в седле. Затем неожиданно земля стала ровной снова, и Чернушка просто бежала по ней, подставляя голову ветру и барабаня копытами по полузамерзшей земле, словно четвероногий бог грома. Рысь кобылы была такой ровной, что страх Хизи начал куда-то исчезать, она поймала стремя, приспособилась к ритму скачки; дыхание, которое она так долго сдерживала, шумно вырвалось из груди, вскоре перейдя в радостный смех. Никогда раньше не давала она такой воли своей лошадке менгских кровей; теперь же рыже-коричневая полосатая кобыла стала догонять тех четверых всадников, что скакали впереди. Когда один из них – наверное, услышав смех Хизи – обернулся, девочка была достаточно близко, чтобы прочесть изумление в его странных серых глазах.
«Так ты решил, что я останусь далеко позади, а, Перкар?» – подумала Хизи скорее с гордостью, чем с гневом. Ее мнение о себе заметно улучшилось, когда удивление на лице юноши сменилось уважением. Хизи почувствовала, как ее губы раздвигает торжествующая улыбка, но тут же решила, что выглядит глупо, словно одна из тех никчемных придворных дам или наивный ребенок. И все равно это было здорово. Хотя ей было только тринадцать лет, Хизи уже давным-давно не испытывала детских чувств, ни радости, ни горя. Ведь ничего плохого не случится, если она будет улыбаться или смеяться, когда хочется?
Хизи ударила пятками в бока Чернушки и была вознаграждена еще более резвым бегом своего скакуна – и в результате чуть не вылетела из седла, когда кобыла резко остановилась, чтобы не столкнуться с Перкаром и его спутниками, – те тоже неожиданно остановились.
– Что?.. – выдохнула Хизи. – Уж не пытаетесь ли вы…
– Ш-ш, принцесса, – прошептал Перкар, поднимая палец. – Ю-Хан думает, что наша добыча за следующим холмом.
– Ну и что? – бросила Хизи, но тоже понизила голос.
– Нам лучше дальше идти пешком, иначе они могут запаниковать, – ответил ей один из всадников. Хизи перевела на него взгляд. Человек спешился: перекинул правую ногу через голову своего коня, и коренастое ловкое тело соскользнуло на землю; под сапогами захрустел тонкий слой снега. Воин был одет в толстые штаны и белую парку из кожи лося. Лицо под капюшоном казалось белее парки, напоминая цветом кость, а густые, почти бесцветные волосы, заплетенные в косу, падали на одно плечо. Глаза человека, наоборот, были черными и глубоко спрятанными под выступающими надбровными дугами; лоб покато уходил назад – наследство отца, который не был человеком.
– Спасибо, Нгангата, что объяснил, – ответила ему Хизи, – хотя я понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Мы привезли тебя сюда, чтобы ты это увидела, – сообщил Перкар, тоже спешиваясь. Его капюшон был откинут, короткие каштановые волосы взлохмачены ветром. Он был миниатюрнее Нгангаты, более тонкокостный и гибкий; Хизи Перкар казался почти таким же белокожим, как тот, гораздо, гораздо светлее, чем она сама с ее оливковой кожей. И уж подавно более бледнолицым, чем два их других спутника – Ю-Хан и Предсказатель Дождя, – оба они были менгами с телами, обожженными яростным солнцем родных степей и пустынь до цвета бронзы.
– Ничего вы не собирались мне показывать! – бросила Хизи. – Вы же пытались ускакать от меня. – Она махнула рукой на кручи, с которых они только что спустились; предгорья переходили постепенно в слегка холмистую равнину, которую менги называли хуугау. Однако, не успев еще договорить, Хизи покраснела: Перкар широко улыбался, и хотя лицо Нгангаты оставалось бесстрастным, оба менга старательно отводили глаза. Прожив полгода среди кочевников, она знала, что это значит: менги старались скрыть от нее свои улыбки, потому что Перкар сказал правду. Они намеренно спровоцировали ее на бешеную скачку, а потом позволили себя догнать.
Хизи надула губы и сделала вид, что собирается развернуть Чернушку.
– Нет, подожди! – воскликнул Перкар, забыв о собственном требовании соблюдать тишину. – Мы просто хотели посмотреть, хорошо ли ты ездишь верхом.
