Хранитель смерти (СИ) - Хаимович Ханна (читать полную версию книги .TXT) 📗
Потом инквизиторы увидели Алису и замолчали. Безымянный продолжал усмехаться. И отчего-то ей казалось, что Богдану Сергеевичу не избежать седьмого путешествия в Екатеринбург.
На первом этаже они вышли, а лифт поехал ниже.
Под землей тянулось три подвальных этажа. На минус первом располагались кристаллы для регистрации магических потоков. На минус втором и минус третьем порой проводились ритуалы, которые можно было проводить только под землей. Еще там хранились некоторые зелья и редкие вещества, артефакты, боящиеся дневного света, а еще на минус третьем находился таинственный портальный зал, из которого, по слухам, можно было попасть в любое место, если правильно выбрать портал, но как правильно выбрать — почти никто не знал…
Марианна, наверное, знала. Алиса часто восхищалась ею. Ее умениями, способностями, мастерством…
И, конечно, закрытые комнаты. Даже не так, с большой буквы — Закрытые Комнаты.
Обитель настоящей неизведанной магии и новые горизонты, упрятанные глубоко под землю.
Когда Алиса получила магию, так давно, если вспоминать об этом самой, и так поразительно недавно, если измерять время вековыми мерками действительно опытных ведьм, они уже были закрыты.
Кристаллы вырастали из пола тусклыми сталагмитами. В подвале царила застоявшаяся, спертая тишина — но кристаллы отчетливо шептали. В ином диапазоне, который не ощущался органами привычного восприятия.
Они ловили магические потоки, и магия задыхалась, запертая в хрустальных, но неуязвимых клетках. Магия звала на помощь. Она требовала освобождения, она жаловалась на удушье, головокружение, кричала от боли все громче и громче…
Пока Алиса усилием воли не отключила восприятие.
Она встряхнула головой, точно вынырнув из глубокой пучины.
Когда она пришла работать в отдел контроля над магическими потоками, ее предупреждали, что со временем чувствительность будет расти. Но ей нравилось. Нравилось ощущение власти и призрачное чувство, будто в руках узда, и можно управлять потоками, как заблагорассудится. Ложное чувство, конечно — их распределял совет столичных магов, по пять самых сильных представителей ковена и ложи. А работу совета контролировала инквизиция.
Алиса надеялась когда-нибудь дорасти до совета и войти в него. Если к тому времени от магов вообще будет хоть что-то зависеть.
Наверное, она не могла безоглядно ненавидеть инквизицию, потому что понимала, какой это яд — власть. Или думала, что понимает.
Больше не слушая призрачные шепотки, она заперла дверь и вызвала лифт.
Иру она нашла в самом большом баре на предпоследнем этаже. Там было яблоку негде упасть от ведьм и колдунов, которые все еще не могли успокоиться. Ажиотаж вокруг суда обещал продержаться до самого Зимнего Солнцестояния. Алиса с порога окунулась в алкогольные пары, гул голосов, исполосованный истеричными выкриками и смешками, мигающую огоньками полутьму и позвякивание посуды. Ведьмы подвинулись, пуская ее на диванчик. Стол перед ними был уставлен коктейлями, но настроение царило совсем не праздничное.
— Что оплакиваем? — спросила Алиса, уже предвидя ответ.
Но ей не ответили. На нее молча посмотрели. И снова посмотрели. И еще. Редкие разговоры утихли — все десять ведьм на диванчиках по обе стороны стола друг за дружкой вперили в Алису внимательные взгляды.
— Ты же слышала, — сказала наконец Ира. Язык у нее слегка заплетался. — Про наказания. Про ужесточения правил…
— Какие ужесточения?
Ни о каких ужесточениях Алиса не слышала хотя бы потому, что сразу после суда бросилась на подземный уровень. Проверять, насколько изменились магические потоки после того, как от них отстранили Марианну и ее подельников.
— Наказания за проклятия. За классическое проклятие с замком и ключом теперь полагается смертная казнь без возможности обжалования. За мелкие, типа проклятия вечной сонливости, вечного голода или вечного опоздания на любой транспорт — по пять лет тюрьмы. Пять! Хотя снять их — дело пяти минут, а не лет.
— Да уж, — оценила Алиса, — жестко. Но вас же никто не заставляет накладывать проклятия.
На нее посмотрели, как на безнадежную дурочку.
— Вот что, — недовольно сказала Ольга, глава отдела по работе с проклятиями, — если ты с ними, то можешь идти отсюда прямо сейчас.
Объяснений, кто такие они, не требовалось. Алиса вздохнула.
— Я за здравый смысл. Слушай, Оль, ты же снимаешь проклятия с людей, должна сама видеть, что от них бывает!
— Дело не в проклятиях, а в закономерности, — выдохнула Ольга, и все снова замолчали. За соседним столиком молодая ведьма из отдела работы с духами то ли рыдала, то ли хохотала, невнятно приговаривая что-то.
— Если ты за здравый смысл, — вкрадчиво вступила Инга из центра координации с ложей, — то согласишься, что это необходимо.
— Необходимо что?
— То, что никто не сделает, кроме тебя, — отрезала Ольга. — Отправляйся к Сулею. Поговори с ним. Расскажи, что будет после его смерти. Попроси совета. Спроси, что делал бы он… ну, в нашей ситуации. Он не откажет, это не изменение прошлого.
Для консультации по поводу даты вызвали Лину Венцеславовну. Та, одна из лучших специалистов по зельям и опытная ведьма, явилась в бар с опозданием и сильно навеселе. Зато не забыла прихватить календарь. И, конечно, свои ценные воспоминания.
— Как сейчас помню, — тянула она слегка заплетающимся языком. — Четырнадцатый год. Первый Столичный театр. Давали «Вия». Мы заняли ложу в бельэтаже — я, господин Сулей, Элина Волкова, Катерина Шерстобаева, супруг ее, бывший купец Шерстобаев, наш местный курьез — магию получил в пятьдесят лет…
Алиса на пару мгновений выпала из перечисления имен незнакомых ей магов. Все равно перебить Лину Венцеславовну она не смогла бы при всем желании. Но последнее имя заставило вздрогнуть от неожиданности:
— …И Алеша Южин, первый адъютант господина Сулея, милый молодой человек, его чаще называли так, чем по имени. Хотя ему тогда уже было не меньше сотни…
Через каких-то полчаса Алисе предстояла встреча с этой компанией. В груди крыльями бабочки шевельнулось волнение — смесь предвкушения и дурного послезнания. Встреча с шестью магами, пять из которых были уже мертвы. Но все равно нужно будет сказать Южину, каким он запомнился современнице. Надо же, милый молодой человек… Алиса не слышала в его адрес ничего подобного ни в один свой визит.
— Это было двадцать седьмого марта, — голос Лины Венцеславовны то затихал до шепота, то звучал убаюкивающим контральто. — Лил дождь… В театре был аншлаг. Господин Сулей… чрезвычайно веселился, сами понимаете, Вий и все эти сказки. А в буфетной подавали восхитительные маленькие пирожки…
— В котором часу начался спектакль? — поспешила уточнить Алиса. Она выяснила все, что хотела. Оставаться в баре и слушать ностальгические рассказы старой ведьмы было больше незачем.
— Что? — та тряхнула головой, не сразу понимая, о чем ее спрашивают. — В семь… Кажется, в семь.
Алиса положила руку на дату на календаре и сосредоточилась.
Мгновение — и собственные пальцы растаяли и исчезли на глазах, а вслед за ними исчез и календарь, и полутьма бара, исчерканная нервными неоновыми отблесками, и забытая кем-то рюмка водки. За Марианну, как за покойницу…
…Когда Алиса обнаружила, что может по желанию перемещаться в прошлое, выбрав день и год, она была шокирована. Но скоро ей объяснили, что умение это редкое, однако не запредельное. Прошлый глава столичной ложи колдунов был на это способен. Среди столичных ведьм больше никого с таким даром не нашлось, но были в Новосибирске, в Далласе, где-то в австралийских деревнях, а в Египте — сразу трое. Да и дар оказался с червоточинкой. Что бы она ни делала в прошлом, это не влияло на ход истории. Нельзя было ни случайно, ни намеренно изменить будущее. Только бродить и наблюдать, как на экскурсии. Время без труда залечивало собственные раны.
С тех пор Алиса часто сбегала в прошлое. Сначала — из любопытства. Потом, когда интерес поугас, — в минуты душевного раздрая. Чтобы выпустить пар и успокоиться. Обычно она выбирала дату наугад, вслепую водя пальцами по календарю или временной шкале. Прибыв на место, накладывала на одежду магию иллюзий, чтобы не выделяться из толпы, а дальше действовала по настроению. Она могла делать что угодно: буянить, бить окна, лезть в драку, даже напасть на царя — в истории не оставалось никаких следов. А саму Алису при малейшей угрозе жизни выбрасывало обратно в настоящее.
