Драконья погибель (ЛП) - Хэмбли Барбара (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Примите мою глубочайшую признательность, — сказал он наконец и с немыслимой грацией изобразил умирающего лебедя — придворный поклон, не виданный в Уинтерлэнде с тех самых пор, как последние аристократы покинули эти земли с арьергардом уходящей королевской армии.
— Я — Гарет из рода Маглошелдонов. Странствую в этих землях и спешу принести нижайшие уверения…
Дженни качнула головой и подняла руку, прерывая его.
— Подожди, — сказала она и, повернувшись, пошла прочь.
Сбитый с толку юноша последовал за ней.
Умирающий разбойник все еще шевелился в глинистом месиве дороги. Кровь скапливалась в выбитых пятками ямках, внутренности вывалились, вонь была ужасающей. Мужчина слабо стонал. В матовой бледности туманного утра кровь казалась поразительно светлой.
Дженни вздохнула, почувствовав разом холод, усталость и омерзение, глядя на дело своих рук. Она опустилась на колени перед умирающим, снова собирая вокруг себя тишину магии. Она слышала, как приближается Гарет — его башмаки хрустели мокрыми от росы сорняками в торопливом ритме, ломающемся, когда он спотыкался о меч. Устало шевельнулось раздражение — именно из-за Гарета ей пришлось это сделать. Не закричи он — Дженни и эта бедная злобная умирающая тварь разошлись бы каждый своей дорогой…
…И он бы наверняка убил Гарета чуть позже. И других путников в придачу.
Она давно уже прекратила попытки отделить доброе от злого, свершившееся от возможного. Существовало множество вещей, о которых она перестала думать хотя бы для того, чтобы не лгать себе самой. Однако неприятное чувство возникло снова, стоило ей положить руку на грязный липкий висок умирающего и, начертав надлежащие руны, прошептать заклинания смерти. Самоосквернение и привкус желчи во рту…
— Ты… — испуганно шепнул сзади Гарет. — Он… он мертв?
Дженни поднялась, отряхивая кровавую грязь с юбки.
— Я не могла оставить его ласкам и лисам, — ответила она и пошла прочь. Уже слышно было маленьких пожирателей падали, собиравшихся вдоль обочины на запах крови и ждущих нетерпеливо, когда убийца покинет свою жертву. Ответ прозвучал резко — Дженни всегда ненавидела заклинания смерти. Выросши в землях, где нет законов, она впервые убила человека, когда ей было четырнадцать. С тех пор число убитых ею достигло шести, — не считая умирающих, которых она избавляла от жизни как целительница и повивальная бабка — единственная от Серых гор до моря. Но легче от этого не было.
Она хотела как можно быстрее покинуть это место, но юноша Гарет, пошатнувшись, схватил ее за руку, переводя взгляд с нее на убитого и обратно в каком-то странном очаровании отвращения. «Никогда не видел мертвых, — подумала она. — По крайней мере — в таком неприкрашенном виде». Горохово-зеленый бархат его испятнанного грязью камзола, золотые застежки на башмаках, вышивка на кружевной батистовой рубашке и, наконец, искусно уложенные волосы, кончики которых были окрашены в зеленый цвет, выдавали в нем придворного. Все, включая смерть, требовало соблюдения приличий там, откуда он пришел.
— Ты… ты — ведьма? — Он сглотнул.
Уголок ее рта слегка шевельнулся.
— Так оно и есть, — сказала она.
Он отшагнул от нее в страхе, затем споткнулся, ухватился за ближайшее деревце, и Дженни заметила среди декоративных разрезов камзола безобразную дыру, сквозь которую виднелась рубашка — темная и мокрая.
— Со мной все в порядке, — слабо запротестовал он, когда Дженни двинулась поддержать его. — Мне только нужно…
Он сделал неуклюжую попытку освободиться от ее руки, его серые близорукие глаза выискивали что-то в наносах палой листвы на обочине.
— Для начала тебе нужно присесть. — Она отвела его к сломанному пограничному камню, заставила сесть и расстегнула бриллиантовые застежки, скрепляющие рукав камзола. Рана была неглубокая, но кровоточила сильно. Дженни развязала кожаный ремешок, перехватывающий ее черные волосы, и стянула им руку выше раны. Гарет вздрогнул, резко выдохнул и, пока Дженни отрывала полоску на бинт от своей сорочки, попробовал освободиться от перетяжки, так что пришлось шлепнуть его по пальцам, как маленького. Момент спустя он все-таки попытался встать.
— Я должен найти…
— Я найду их, — сказала Дженни, уже догадываясь, что он собирается искать.
Она закончила бинтовать руку и направилась к зарослям орешника, где Гарет недавно боролся с бандитом. Холодный дневной свет колюче сверкнул, отразившись от кусочка стекла в палой листве. Подобранные Дженни очки были погнуты, утратили форму, одна из линз украшена звездообразным узором трещин. Стряхнув со стекол грязь и влагу, она отнесла очки Гарету.
— А вот теперь, — сказала она, когда Гарет водрузил их на место трясущимися от слабости и пережитого руками, — тебе нужно, чтобы за рукой твоей кто-нибудь приглядывал. Я могу взять тебя…
— Миледи, у меня нет времени! — Он глядел на нее, немного щурясь, — небо над ее головой становилось все светлее. — Я в поиске ужасной важности…
— Такой ужасной, что из-за нее стоит потерять руку? А если рана загниет?
Видимо, уверенный, что такое может случиться с кем угодно, только не с ним, он продолжал торжественно:
— Говорю тебе, со мной все в порядке. Я ищу лорда Аверсина Драконью Погибель, тана Алин Холда и лорда Вира, величайшего воина, когда-либо садившегося на коня в Уинтерлэнде. Ты ведь, вероятно, слышала о нем? Стройный, как ангел, прекрасный, как песня… Его слава распростерлась по южным землям, как талые воды разливаются по весне… Я должен найти Алин Холд, пока не поздно!
Дженни вздохнула раздраженно.
— Вот и хорошо, что должен, — сказала она. — Как раз в Алин Холд я и собираюсь взять тебя.
Прищуренные глаза юноши стали круглыми, рот приоткрылся.
— В Ал… в Алин Холд? Ты не шутишь? Это недалеко?
— Это ближайшее место, где мы можем осмотреть твою руку, — сказала Дженни. — В седле удержишься?
«Будь он умирающим, — усмехнувшись, подумала она, — он бы вскочил точно так же».
— Да, конечно… Я… Ты, следовательно, знаешь лорда Аверсина?
Дженни помолчала. Затем сказала мягко:
— Да. Я знаю его.
Она свистнула лошадей — рослую белую Лунную Лошадку и мощного гнедого мерина, чье имя было, как сказал Гарет, Молот Битвы. Несмотря на истощение и боль в грубо перевязанной руке, юноша сделал галантную попытку подсадить Дженни в седло. Они тронули коней по каменистому косогору, чтобы миновать валяющийся в зловонной жиже труп. Гарет спросил:
— Если… если ты ведьма, миледи, почему ты не справилась с ними с помощью магии, а пустила в ход оружие? Бросила бы в них огонь, или превратила бы в лягушек, или поразила бы их слепотой…
«Я и поразила их слепотой, — угрюмо подумала она. — Пока ты не закричал!..»
Но сказала только:
— Потому что не могу.
— Из соображений чести? — с сомнением спросил он. — Но мне кажется, что есть ситуации, в которых понятие чести неприменимо…
— Нет. — Она глянула искоса сквозь завесу распущенных волос. — Просто потому, что моя магия недостаточно сильна.
И она толкнула коня в более быстрый шаг, въезжая в смутные тени голых, выступающих из тумана сучьев.
Сколько уже времени миновало, а все равно перехватывало горло, когда приходилось признаваться в собственном бессилии. Даже теперь, по прошествии стольких лет, ей трудно было это выговорить. Дженни давным-давно примирилась с мыслью, что некрасива, но свыкнуться с тем, что в единственном деле, к которому стремилась, ей недостало таланта!.. Самое большее, что она могла сделать, — это притвориться равнодушной. Как сейчас.
Земляной туман обвивал ноги коней, голые корни тянулись сквозь испарения к дороге, словно руки наспех прикопанных трупов. Воздух был тяжел и отдавал плесенью, то здесь, то там слышалось тихое потрескивание мертвых листьев, как будто деревья сговаривались о чем-то в тумане.
— А ты… Ты видела, как он убил дракона? — нарушил молчание Гарет. — Ты не могла бы рассказать мне? Аверсин Драконья Погибель — единственный из живущих людей, кому это удалось… О его доблести сложены баллады… Это моя страсть. Я имею в виду — баллады. Баллады о драконоборцах, таких, как Селкитар в царствование Энита Доброго, Антара Воительница с братом во времена Усобицы. Говорят, ее брат поразил…
