Знак четырех (СИ) - Носова Алёна (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Кажется, остальные наставники тоже поняли это. Еримил хотел что-то сказать, но лишь забавно шлепал губами. Аргус же от злости покраснел еще больше.
- Знаешь ли ты, - угрожающим тоном начал он, нависая над ребенком, - какое наказание тебя ожидает?
'Вот оно, плебейское происхождение' - философски подумал Арамил. Усиленные сознанием собственной власти и безнаказанности, старые обиды Аргуса вылились в ненависть ко всем лицам благородной крови.
Девочка храбро встретила полный злости взгляд краснолицего жреца.
- Прошу слова, - сказала она.
- Что? - поперхнулся наставник Аргус.
Та сжалась, но глаз не отвела:
- Я нахожусь в своем праве.
- Что?.. - Аргус всхрапнул, как загнанный конь.
Девочка молчала, ожидая ответа. Арамил куснул губу, чтобы не расхохотаться.
- Что ж, говори, - выдавил наконец Еримил, мудро сочетая в голосе строгость и благосклонность.
- Наставники Храмовой школы! - тонким, выдающим волнение голосом начала наследница Валлардов. - Мои помыслы чисты перед вами. Я не собиралась касаться Саркофага...
- Но коснулась? - саркастически хмыкнул Аргус, вновь нависая над девочкой.
- Да, - неожиданно согласилась та; в ее голосе послышалась твердость. - Ведь я так часто видела его в своих снах!
В зале воцарилась тишина. Наставники переглянулись. Арамил осторожно опустился на скамейку рядом с ребенком.
- Позволь осмотреть твои руки, - попросил он.
Ее ладони были красными, словно от ожогов. И как она терпит?.. Но обожженная на вид кожа оказалась ледяной наощупь. Вглядевшись, Арамил заметил на кончиках пальцев багровые порезы, складывающиеся в таинственный узор.
- Это не царапины... Это метки. Взгляните! - позвал он остальных.
Аргуса покосился на отметины и отвернулся. Наставник Еримил, напротив долго рассматривал узоры; лицо его вытянулось и, кажется, постарело еще сильнее.
- Знак четырех! - потрясенно прошептал он.
Наставник Арамил улыбнулся, и девочка вздрогнула, как от пощечины. Ей было страшно, когда на нее кричали, но улыбки жрецов оказались страшнее. Великое Небо! А ведь еще этим утром мир казался таким беззаботным и прекрасным!
***
Едва первые лучи солнца осветили верхушки смотровых башен, славный город Эндрос стал просыпаться ото сна, но не так, как обычно - хмуро и вяло, а бойко и радостно. Первыми ожили окраинные кварталы: простолюдины засновали по узким улочкам, возбужденно переговариваясь между собой. Торговцы с радостными улыбками на лицах отпирали лавки; особенно веселились торговцы вином - они предчувствовали отличную выручку. На площадях кипела работа: плотники возводили помосты, цветочницы украшали их букетами, дети стайками сновали под ногами, мешая взрослым. Даже стражники на крепостной стене, утомленные ночным дежурством, не клевали носом, а выглядели довольными, предвкушая скорую смену. Царившее повсюду оживление объяснялось просто: Эндрос готовился встречать Смену сезонов. Весна уступала свои права лету, наступала свадебная пора. Смену сезонов отмечали два дня - последний день весны и первый день лета, за что народ любил этот праздник вдвойне.
Ночью накануне Сайарадил долго не могла уснуть. Она сидела на кровати, обхватив коленки руками и думала, что, может, где-то совсем рядом не спят другие девочки. Так же, как она, ныряют под покрывало, когда в комнату заглядывает кормилица - с таким же трепетом ждут своего первого выхода в свет, по традиции приуроченного к началу лета...
Что за глупая традиция! Почему девочке должно исполниться десять лет, прежде чем она впервые предстанет перед обществом? Обидней всего, что на мальчиков это правило не распространялось. К ним на дом не приходили учителя, о нет! - мальчики поступали в Академию, где изучали удивительные науки! Когда дом посещали гости, мальчиков не отправляли под надзором кормилицы и двух рабынь в дальнюю комнату, где можно было занять себя стихосложением или игрой на арфе. Мальчики могли гулять в парке, скакать на лошади, стрелять из лука и даже выходить в море на корабле!
Если вас десять лет скрывали от посторонних глаз, если даже от учителей вам приходилось прятаться под кисейной накидкой, только тогда вы сможете по достоинству оценить первый выход в свет! Правда, кое-что все же смущало Сайарадил: она случайно услышала разговор кормилицы с учителем о том, что ей вскоре подыщут мужа, но убедила себя, что те что-то напутали. Она ведь наследница своего отца, и у нее полно дел поважнее свадьбы!
Все, о чем сейчас могла думать Сайарадил - городские площади, башни Сената и Академии наук, фонтаны, парки и пристани, которые она наконец-то сможет увидеть. А взрослая прическа - не с лентами, а с жемчужными нитями, как у мамы?.. Промечтав всю ночь напролет, девочка уснула лишь под утро. Ей снился высокий сводчатый зал, толпа важных мужчин и ярких, слово экзотические цветы, женщин, среди которых краше всех была, конечно, ее мама...
Но что это? Из хоровода разноцветных людей вдруг показался мужчина; белые, точно седые, волосы, острый нос, светлые глаза под белесыми ресницами, синюшная кожа, серый неопрятный балахон... Он был похож скорее на бледную тень, а не на живое существо.
Сайарадил отшатнулась. Она всем сердцем ненавидела этого человека - и он, кажется, понимал это. Цветы, толпа и даже мама - все исчезло; пространство вокруг заполнил белый вязкий туман. Мигнув напоследок, мужчина слился с белой пеленой. Где он?.. Да где угодно! Туманная неизвестность пугала, и Сайарадил осторожно двинулась вперед, выставив перед собой руки. Через пару шагов ее ладони наткнулись на что-то шершавое и твердое - камень высотой ей по макушку, сначала ледяной, а через мгновение вдруг - раскаленный! Девочка закричала то ли от ужаса, то ли от боли - и проснулась, сев на кровати. Отшвырнув ногами одеяло, она метнулась к кувшину для питья и с плеском засунула туда руки.
Прохладная вода подействовала, как успокоительная микстура. Какое-то время Сайарадил стояла без движения, всматриваясь в сумрак комнаты. Это была привычная темнота, скрывающая только сундуки с одеждой и занавески, трепещущие от сквозняка. Страх отступил, и девочка поняла, что продрогла. Она вытащила руки из воды - на них не было ни царапины - и краешком туники насухо вытерла расплескавшуюся воду.
- Великие предки! - раздался в дверях удивленный возглас - в комнату вошла кормилица. - Милочка! Опять проснулась до зари? Тебе надо спать больше, а то станешь такой же морщинистой, как я...
Лучше уж морщины, чем этот проклятый сон, повторяющийся каждую ночь.
Привычно причитая, кормилица хлопнула в ладоши, и в комнату скользнули девушки-рабыни: они должны были помочь молодой госпоже одеться и уложить волосы.
***
Каждый народ чествовал наступающее лето, следуя традициям предков. Жители южных пустынь собирались у источников, приносили в жертву овцу и молили Вечное Солнце умерить пыл, послав больше дождей, а прочих божков помельче - скажем, бога песчаной бури или священного верблюда - просили о вещах, понятных лишь пустынным жителям: о чистых колодцах, урожае фиников и змеях, изживших свой яд. Жители северных лесов, приветствуя лето, разжигали костры, приносили в жертву оленя и молили Великое Небо послать больше тепла, а божеств лесной чащи или священных бобров просили о вещах, естественных для северян: об урожае морошки, верной тропе на болотах и доброй добыче на охоте.
Но то все были простые люди, живущие по законам привередливой природы и во всем зависящие от ее милости. Иначе Смену сезонов праздновали жители городов. Чем крупнее был город, тем разгульней проводилось веселье, а поскольку на всех Обозримых землях не было города больше и богаче Эндроса, то и праздник здесь проходил с размахом. Купцы, рисуясь друг перед другом, выкатывали на улицы бочки с хмельным вином, и виночерпии наливали каждому взрослому мужчине, сколько тот захочет. На городских площадях жарились бараньи туши и пеклись пшеничные лепешки, а сушенные фрукты - финики, курагу и изюм - насыпали прямо в руки всем желающим. Юные простолюдинки вплетали в стриженные волосы цветы и до мозолей на ногах танцевали под ритмичные звуки барабанов. Для них этот праздник был особо значим, ведь за ним следовало лето - время покончить с беспечной девичьей жизнью! На празднике девушки присматривались к молодым людям, мечтая заполучить кого поприличней - сына мельника или кузнеца, который унаследует отцовское дело... А может - кто знает? - купеческого сына! Конечно, такое случалось редко, потому что купцы были склонны подыскивать сыновьям невест среди обедневшей знати. Впрочем, простолюдинки не отчаивались: надев лучшие наряды, они отправлялись на запруженные площади в надежде встретить своего суженного.
