Твари в пути (СИ) - Торин Владимир (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— О, мой беспечный и доверчивый друг! — Сахид Альири склонил голову набок, будто вслушиваясь в шум ветра. — Не стòит представлять себе различные ужасы, пощади свою мягкую и нежную, точно пух шелковичных шелкопрядов, душу. Я заработаю на тебе пару десятков динаров, и только. Ты ведь знаешь, кто такие ловцы удачи?
Ильдиар знал. Ему рассказывали о беспринципных и жестокосердных разбойниках, которые промышляют торговлей людьми в пустыне. Ни за что он раньше не подумал бы, что однажды сам станет жертвой подобного мерзавца, что его изловят, как зверя, и продадут на каком-нибудь невольничьем рынке.
— Тебя интересует золото? — Ильдиар ухватился за тонкую нить надежды. — Я тебе заплачу, только…
Асар покачал головой.
— Тебе нечего мне предложить, паладин. Твой род беден. Тебя лишили положения. Орден отказался от тебя. У тебя не осталось ни коней, ни кубков, ни оруженосцев — нет даже доспехов. И даже будь мы в Ронстраде, ты бы ничего не смог отдать мне, чтобы купить свободу. Но мы не в Ронстраде. Мы в краю, где твое происхождение — пыль, твои былые заслуги — тлен, твое имя — лишь надпись на деревянной табличке. Ты изгнанник, милый моему сердцу паладин, тебя не станут искать, слезы, пролитые по тебе, скоро высохнут, о тебе забудут. Не стòит пытаться торговаться со мной…
Ильдиар глядел на этого человека и ненавидел его. Его руки дрожали — он хотел впиться ими в лицо подлого асара, разорвать его отвратительную самодовольную усмешку, свернуть ему шею. И все же сквозь тлеющую в нем ярость пробивалось осознание того, что его пленитель прав — у него ничего нет, и никто не станет его искать.
— Что ты со мной сделал? — глухо проговорил Ильдиар. — Мой огонь…
Асар рассмеялся. Ильдиар ожидал услышать в его смехе крик стервятника, но тот был беззаботным и мягким. Так смеются, когда ручной зверек выкидывает нечто забавное. Это было словно еще одно унижение.
— Я украл его, точно простое яблоко на рынке в Ан-Харе, — горделиво заявил пустынник. — Тебе не стòит принимать еду и питье из рук незнакомцев, мой друг. Негатор. Крохи этого вещества ты выпил с чаем. Теперь ты очень долгое время не сможешь колдовать свои огоньки.
Ильдиар глядел в холодные глаза асара, и ему казалось, что в царящей в них алчности есть еще что-то. Скрывается, будто бы выглядывает из-за угла. Что-то таинственное…
— Зачем ты это делаешь? — обреченно спросил рыцарь.
— Я ведь уже сказал…
— Это еще не все. Не может же быть все так просто!
— Ты должен научить меня, паладин, — улыбаясь чему-то, проговорил Сахид Альири.
— Чему научить?
Ильдиар попытался встать, но тут же упал в песок на подкосившихся ногах. Только с виду россыпь золотистой пыли, какой она может показаться издалека, была мягкой и рыхлой, на самом же деле — земля землей, твердая, как и у него на родине.
— Научить быть смиренным, как велят тебе твои боги, — тонкие губы пустынника расползлись в еще большей усмешке.
— Я убью тебя, тварь, — отчаянно пообещал паладин. Ненависть в его душе стала жечь его изнутри так, что он даже забыл о холоде пустынной ночи, но асар по-прежнему был беспечен и преисполнен злого веселья:
— О, несомненно, могучий рыцарь, — сказал он, — но сейчас ты среди песков, здесь дуют мои ветра, и над головой — мое небо.
Ильдиар вспомнил рассказы своего лживого спутника:
— Все три сущности, из которых сотворены асары?
— Так и есть… — Пустынник вдруг выразительно поглядел на своего пленника. — Знаешь, мой дорогой друг, — сказал он, — в мое сердце вдруг проникла заноза милосердия, и ее не извлечь оттуда даже теми клещами, которыми ифриты вырывают глаза прòклятых. — Бархатистая витиеватость асарской речи изменилась под стать новому Сахиду Альири: слог, хоть и не перестал быть излишне велеречивым, приобрел угрожающие и жестокие оттенки. Это были не более чем разукрашенные пестрыми красками и расшитые золотыми нитями издевки и насмешки.
— Неужели? — сжав зубы, процедил паладин.
— О! Это истинная правда. Видишь эти дорожные мешки? Видишь эти серебряные песочные часы у меня на поясе? Я буду нести мешки ровно четыре оборота склянок. А после… советую тебе отыскать в себе силы, потому как нашу поклажу волочить будешь ты. Заноза милосердия заставляет меня дать тебе время. Я позволю твоим ногам привыкнуть к моим пескам, глазам — к ветру, а душе свыкнуться с участью.
Асар поднялся, отряхнул песок с одежды, аккуратно сложил ковер, на котором сидел, и спрятал его в один из мешков. После этого вытащил саблю из ножен и осторожно подошел к паладину. Тот было дернулся, но острое лезвие оказалось у его горла быстрее, чем клыки бросившейся кобры. Не отводя взгляда, не стирая с губ усмешки и не позволяя пленнику пошевелиться, асар склонился и свободной рукой освободил ноги Ильдиара. После чего он прошипел: «Руки», и когда пылающий яростью паладин протянул их, он принялся умело обвязывать его запястья. Тонкие пальцы стремительно замельтешили, будто в танце, обвивая кисти пленника, плетя петли и затягивая узлы. Было видно, что подобный трюк ловца удачи — управляться с веревкой лишь одной рукой, угрожая при этом оружием другой, — отработан годами и щедро омыт слезами несчастных.
— Не пытайся бежать, не пытайся играть со мной, — угрожающе зашипел Сахид Альири, и в его голосе больше не было ни намека на веселость. — Я способен вырвать твое сердце одной рукой, держа тебя за горло другой.
Когда кисти Ильдиара были крепко обмотаны, асар стал пятиться. Он спрятал саблю в ножны, подобрал дорожные мешки, увязанные между собой, и забросил их себе на плечо. После этого, будто позабыв о пленнике, он стал спускаться с бархана; за ним разматывалась веревка. Конец ее был вплетен в узел на запястьях чужеземца, и, когда веревка натянулась, упомянутый чужеземец был вынужден встать с земли и поплестись следом, спотыкаясь на каждом шагу, так как ноги не слушались его как следует. Ильдиар де Нот, граф Ронстрада, напоминал сейчас побитого бродячего пса, которого долгое время держали в слишком тесной для него клетке, а после повели на живодерню.
«О, заноза милосердия! — думал он и отчаянно пытался изобрести способ спасения. — Проклятый лицемер…».
И все же ноги действительно постепенно привыкали к ходьбе, они не так уже увязали в песке, спотыкаться Ильдиар стал реже. Да и прятать лицо от порывов ветра, несущих в глаза песок, он постепенно научился.
— А где наши кони? — Пленник брел в нескольких шагах за пустынником. — Почему мы не можем ехать верхом?
Сахид Альири огляделся по сторонам, всматриваясь в осыпающиеся на ветру склоны барханов, как показалось Ильдиару, несколько пристальнее, чем следовало.
— Кони — это слишком большая и сочная приманка кое для кого. В этих краях обитают фаланги. Ты ведь слышал о них?
Граф де Нот не слышал, и то, что он никак не прокомментировал сообщение о фалангах, лишь еще больше возбудило в его спутнике желание продолжить, словно он решил поиздеваться над ним сильнее, добавив к незавидному положению пленника еще и страх:
— О, это поистине жуткие твари. Огромные хищные существа, зловещие, как сонм кошмаров, и отвратительные, точно истинные лица ифритов. Видом своим они походят на пауков, но нет среди рода Эракана, Паучьего Отца, таких мерзких исчадий. Если ты, паладин, увидишь, как дрожь сотрясает бархан, а песок из его склона льется, словно река, можешь начинать молиться своим северным богам. Эти чудовища очень хорошо прыгают, набрасываясь на жертву, но еще быстрее бегают. У фаланг бурое веретенообразное тело и восемь суставчатых конечностей, которые сплошь покрыты длинными жесткими волосами, отчего их облик кажется еще более отвратительным. Поймав тебя, Ильдиар де Нот, фаланга сначала разомнет твое тело своими жвалами, после чего впрыснет в тебя ядовитый сок и оставит твой труп подгнивать в пустыне, чуть присыпав песком, чтобы вернуться на следующий день и пообедать тобой, как следует приготовленным.
Щедрое описание этих монстров и особенности их питания заставили Ильдиара вздрогнуть. В этот миг ему показалось, будто со всех сторон раздается мерный, тягучий шепот, словно сами барханы исходят судорогами, и вот-вот оттуда на свет полезут огромные твари.
