Кровь Титанов. (Тетралогия) - Бодров Виталий Витальевич (е книги .TXT) 📗
– Кому-то понравиться хотела,– хихикнул Бол.– Выросла сестренка, оказывается…
– Любопытнее Бола? – не поверил Боресвет.
– Точно тебе говорю,– подтвердил Бол.– У близняшки дурацкая привычка совать нос куда не надо. И заслуженно по нему получать.
– И способности у нее есть к магии,– продолжал барон.– Собирался ее даже отдать на обучение, а тут как раз Сугудай к власти пришел. Тут уж не до магии стало…
Да уж, за свое недолгое правление Сугудай запугал оставшихся магов до несварения желудка. Что уж говорить о тех, кто только еще собирался вступить на нелегкий и, как выяснилось, донельзя опасный путь чародея! Долго еще будут аукаться отечественной магии Сугудаевы проделки!
– А что, инструкции по применению к этому памятнику древней магии не прилагается? – поинтересовался Боресвет.– Нет, я в натуре, все понимаю, волхвы в роду перемерли, новых не народилось, а остальные блин забили на все. Но хоть децил могли бы записать для памяти?
– А ведь точно! – Барон в волнении вскочил со стула и заходил по зале.– Есть заметки Брадобранта, и наверняка что-то по этому поводу имеется! Ну-ка, ребята, предлагаю проследовать в библиотеку для вдумчивого изучения первоисточника.
– «Вдумчивого» – это как? – вполголоса поинтересовался Боресвет у Бола.
– Не знаю,– так же негромко ответил тот.– Нам это на следующем курсе должны были читать.
Библиотека Боресвета поразила. Он молча ходил вдоль длинных запыленных стеллажей, благоговейно касаясь древних переплетов. Бол с удивлением наблюдал за погрузившимся в задумчивость богатырем. Таким Боресвета он еще не видел.
– Может, почитать чего возьмешь в дорогу? – предложил наконец он.
– С ума свихнулся? – очнулся богатырь.– Читать, сидя на спине лошади? Благодарю покорно, но, в натуре, воздержусь. Так и навернуться, к блину, можно!
– Запросто,– подтвердил хозяин замка.
Боресвет еще раз провел пальцем по корешкам книг.
– Столько стихов,– пожаловался он.– А наших, гардарикских поэтов ни одного нет.
– У вас там и поэты есть? – изумился Бол.
– У нас каждый третий стихи складывает,– с гордостью объявил голунянин.– Уже, в натуре, все склады забиты. А каждый четвертый из них – хорошие стихи. А каждый пятый из тех, что хорошие ваяют, талантлив. А каждый десятый из талантливых – просто гений, блин!
– Отчего же мы ничего о гардарикских поэтах не читали? – поинтересовался барон.
– Потому что они не печатаются, в натуре,– пояснил Боресвет.– Типа, скромные, блин. О, а вот зато сказки гардарикские! Ну-ка, посмотрим… Что за чушь? «Налево пойдешь – коня потеряешь». Конь, чай, не иголка, хрен ты его потеряешь. Или вот еще… «Гей же ты еси, добрый молодец!» Да за такое на месте прибить надо! Доброго молодца ни за хвост собачий геем обозвать!
– Где? – поинтересовался Бол.– А… так это же опечатка! Видишь, сноска? Правильно читать – «гой».
– За такие опечатки убивать надо,– пробасил Боресвет, ставя книгу обратно на полку.
Барон внимательно осматривал переплет каждой книги, недовольно качал головой и что-то бурчал себе под нос.
– Одна беллетристика, блин,– посетовал он.– Что-то серьезных книг я в этом помещении не наблюдаю. Спасибо моим потомкам, забили лучшие полки всяким хламом.
– Ты, батя, просто отстал от жизни,– заступился за свое поколение Бол.
У богатыря создалось впечатление, что драконья доля этих книг была им установлена на полки самолично или с помощью любимой сестрицы.
– То есть книги здесь нет? – уточнил богатырь.
– Можно в хранилище посмотреть,– предложил барон.– Куда-то эти поганцы должны были ее деть?
– Наверняка в хранилище,– подтвердил Бол и, бросив на отца быстрый опасливый взгляд, добавил: – То есть я так полагаю, что должна.
Хранилище оказалось за стеной библиотеки. Барон долго подбирал нужный ключ, поминая ежесекундно Блина и его тетушку. Наконец замок поддался на уговоры очередного ключа и с противным скрежетом открылся. Барон утер со лба пот и отворил дверь.
Боресвет всегда полагал, что его невозможно шокировать отсутствием порядка. Наивный голуньский юноша! Такого бардака он даже представить себе не мог. Хранилище напоминало свалку всяких вещей разной степени нужности. Насчет чистоты же – свиньи из деревенского хлева в данном помещении жить бы категорически отказались. Если б, конечно, их хозяину пришло в голову поинтересоваться свиным мнением.
Бол тут же споткнулся, потерял равновесие и едва не опрокинул богатыря на не первой чистоты пол. Барон, пытаясь найти светильник, обрушил вздымавшуюся до потолка пирамиду книг. Облако пыли, любовно хранившейся хозяевами замка на протяжении поколений, окутало всех троих, вызвав приступ хорового чихания. Излечиться от этого недуга удалось далеко не сразу. Боресвет, к примеру, так и не сумел вставить в перерыве между чихами ни единого ругательства. Наконец, протерев лицо полой куртки и ликвидировав следы слез на лице (воину не подобает плакать от попавшей в глаза пыли), Боресвет отдышался и пришел в себя. Барон зажег светильник, и воин наконец получил возможность осмотреть помещение.
– Мы этот дневник славного предка до зимы искать будем.– Боресвет решил попробовать себя в роли пророка.
– Тут все упорядочено и систематизировано,– возразил барон.
Богатырь покачал головой. Либо барон психически невменяем, либо эти слова имеют и другие, неизвестные голуньской науке значения.
– Вот он, дневник! – Барон торжествующе потряс неким предметом, в котором Боресвету так и не удалось опознать книгу.
– Вы что, грызли ее, в натуре? – осведомился он.
– Крысы,– виновато потупился барон.
– Пошто ж вы, злыдни, крысяк голодом морите? – укоризненно покачал головой богатырь.
– Так ведь осада же,– попробовал оправдаться барон.
– То ж разве осада, в натуре,– пренебрежительно хмыкнул Боресвет,– раз мясо по замку бегает и книжки ценные портит? Вот мы, помню, сидели как-то в Тьмутаракани в осаде, это да! Собак съели, кошек съели, крыс съели, вороги послов прислали – и тех съели.
– Послов-то нехорошо,– укорил его барон.– Вестники мира как-никак…
– А! И голубей тоже съели! – вспомнил богатырь.– А что до послов, твоя правда, отец. Уж больно были вкусные да упитанные, ну никак не удержаться! Потом типа совесть замучила, воевода сам пошел челом бить чужому князю: так, мол, и так, звиняйте, братия, схавали мы послов ваших без соли и хлеба. А поскольку люди мы честные, хоть и голодные, сдаемся вам на милость и готовы хоть сейчас в город впустить.
– А князь? – Глаза Бола блестели от любопытства.
– Ну… князь тоже был упитанный. Побоялся в город войти. Развернул войско и снял осаду. Типа, живите, братья, и всякую хрень почем зря не хавайте…
Возможно, именно с этого момента мировое общественное мнение и стало считать гардарикцев жестокими дикарями и людоедами. А ведь богатырь просто неудачно пошутил…
Барон посмотрел на него с опаской. Отпускать сына с этим вот маньяком ему резко расхотелось. Вдруг да без обеда как-нибудь останется?
– И вы, сударь, тоже послятины попробовали? – осторожно спросил он.
– Я в то время в карауле стоял,– вздохнул Боресвет.
Бол, потеряв к разговору интерес, изучал изъеденные временем листы. Зная Боресвета, он ни на секунду не поверил этой байке, что не помешало ему в дальнейшем рассказывать ее каждому встречному-поперечному.
– Почти ничего не разобрать,– огорченно сообщил ученик мага.– Вот смотрите, все что есть о поясе – это лишь одна фраза: «Чтобы активировать чудесовину сию, произнеси слово «абзац».
Вообще-то в книге было написано не совсем «абзац», но истинное звучание волшебного слова он постеснялся произносить при отце.
– Разберешься на досуге,– успокоил его Боресвет, который успел сунуть нос в страницу и опытным взглядом матерщинника выдернуть нужное слово из множества других.
– Ох, солнце-то уже высоко,– засуетился барон, едва они вышли из хранилища.– Надо бы вам поспешить, путь-то, поди, не близкий…
